Книга Ангелы не умирают, страница 66 – Екатерина Оленева

Да сгинет Рэй Кинг.

Зло должно быть наказано. Убийца, насильник, развратник, наркодилер и сутенер в одном флаконе. Душа, достойная Ада да сгинет в Аду.

У Линды не было никакого плана, когда она села за руль.

Он не появился и когда она завела мотор, не до конца осознавая, что делает и зачем, действуя, словно заведённая кукла. Машина, как всегда, мягко качнувшись, сдвинулась с места.

Сердце билось ровно. Линде даже не было страшно. Но тяжесть с каждой милей ощущалось всё сильнее, будто само пространство наливалось свинцом вместе с надвигающейся на город тучей.

Вычислить адрес Ливиана с теми техническими средствами, которыми Линда теперь располагала, было не проблема. Найти улицу, на которой он жил ещё проще. Но что делать дальше? У Линды не было даже мало — мальски приблизительного плана. «Быстро, на счёт три», — единственное, что приходило в голову.

Но в этой совершенно спонтанной операции был и плюс. Поскольку плана у неё не было, мотива, с точки зрения Ливиана, тоже быть не могло, то и просчитать ему её не представлялось возможным.

Да и кроме того, мужчины часто винят женщин в отсутствие логике. Вот на это и спишем.

Линда заглушила мотор и сделала глубокий вздох. Состояние её очень напоминало то, когда собираешься первый раз окунуться в ледяную воду. Описывать словами замаешься, зато знакомо всем.

Если бы потом Линду попросили описать двор, дома, людей, у неё вряд ли бы это получилось. Действительно превратилась в какую-то сюрреалистическую, не слишком интересную декорацию, в детали которой не было ни времени, ни желания вглядываться.

Сознание вернулось лишь к тому моменту, как Ливиан открыл дверь, и они оба с явным изумлением уставились друг на друга.

Молодой человек выглядел взъерошенным, словно со сна. Почему-то непривычно было видеть в длинном свободном халате, не распахивающимся лишь благодаря поясу, едва стянутом на бёдрах. Хотя, будь он в трениках, было бы ещё непривычнее.

— Ты?.. — удивлённо протянул молодой человек.

А Линда с трудом удержалась, чтобы не развернуться и не удрать, как побитая собачонка. Все страхи, пережитые ею недавно, вернулись вновь и отчего-то казались даже страшнее, чем в тот момент, когда всё происходили.

Тёмное резкое лицо с пронзительными серыми глазами запечаталось в памяти словно кадр на фотоплёнке.

Линда опасалась, что Ливиан слышит, как колотится в волнении её сердце, испуганно и зло. Сердце ведь не дыхание, его не затаишь.

— Будешь держать меня на пороге? — прохладно поинтересовалась Линда.

Ливиан посторонился:

— Входи.

Печатая шаг, скрывая за показной надменной самоуверенностью страх и растерянность, Линда вошла в квартиру.

— Гостей не ждал, так что извини, — пожал плечами Ливиан, перехватив брезгливый взгляд незваной гостьи, скользнувший по серым потёртым обоям, залежам бутылок под столом, пепельнице, полной засыпанных пеплом, окурков, развороченной постели с не первой свежестью простынями.

— Что тут сказать? Скучноват пейзажик, — поделилась наблюдением Линда, стараясь скрыть охватившее её облегчение и радость — искомый ноутбук стоял прямо на столе. И (о, удача!) был включен.

Сирена ничего не говорила ни о каких программах. Её инструкции были простыми и чёткими — просто заразить вредоносной программой ноутбук Ливиана. Если что-то не сработает, это уже будет не её вина.

— Сказать, что я удивлён твоим визитом — ничего не сказать. Что тебе нужно, Линда? — голос Ливиана был столь же сдержан и прохладен, как и голос Линды.

Линда словно со стороны, не без удивления услышала собственный голос, произносящий странные реплики, как актриса в театре.

— Я хочу, чтобы ты оставил мою сестру в покое.

Удивление на лице Ливиана не стало для Линды откровением. Именно так и должен выглядеть ошарашенный человек, когда на него, словно ведро с водой, выливают совершенный бред.

— Я — сделал что?

— Не смей даже приближаться к Мередит! Я этого не потерплю!

На самом деле Линда говорила первое, что придёт в голову. Ну не могла же она просто стоять и моргать? Внезапность возмущения, как и повод, по которому оно случилось, не могли не ошарашивать.

Ливин, к тому же, был не совсем трезв (Линда пришла к выводу, что совсем трезвыми Кинги никогда не бывают). Ему явно с трудом удавалось соображать. Особенно — по притянутому за уши обвинению.

— Я, откровенно говоря, не понимаю, о чём ты?

— Будешь утверждать, что не приставал к моей сестре?!

— Что за ерунду ты сейчас несёшь?

Линда прекрасно знала, что несёт чушь. Но отступать не собиралась. Ей просто нельзя было этого делать!

— Я даже не буду говорить о том, что у тебя нет совести — ты и так прекрасно знаешь это. Оставь в покое мою сестру и найди себе другое развлечение. У тебя нет прав играть её чувствами.

— Не знаю, что она тебе наговорила, но, уверяю тебя, кроме пары ничего не значащих поцелуев, у нас ничего с ней не было и быть не могло.

Линда замерла, глядя на Ливиана дикими глазами. Она думала устроить сюрприз ему?..

— Что ты сейчас сказал?.. — выдохнула она.

Линда всегда была сдержанной. Она была просто воплощенная сдержанность. Но в этот момент её накрыло такой волной ярости, на какую она просто не считала себя способной. Нет, до бабского визга она не опустилась — бросилась на Ливиана молча. Правда, совершенно по-бабски. В бокс она не ходила, чёрного пояса по каратэ не имела — по-иному попросту не умела. Если бы её спросили, она бы затруднилась с ответом, что пыталась сделать — выцарапать глаза, удушить, просто навешать тумаков.

Но порыв её, дикий и неукротимый, разбился в одно мгновение, как взметнувшаяся волна о волнорез.

Блокировав удар, Ливиан впечатал её в стену, сжимая рукой горло, а второй замахнувшись для удара.

Он ударил. Коротко, резко и быстро, как кобра. Слава богу, не по лицу, я рядом, в стену, оставляя на обоях вмятину и неприятный, ржаво-алый след от сбитых в кровь фаланг пальцев.

Из глубины глаз на Линду глянуло дикое, разъярённое, готовое вот-вот вырваться из преисподней, чудовище. Но тут же ушло, будто кто-то из бездны резко натянув поводок, вновь посадил его на место.

— Ты! Чёртово отродье! Хочешь поиметь нас обеих?

— А кто бы отказался? — зло засмеялся Ливиан. — Уймись, дура. Мне нравится твоя сестра. Хорошая девочка. Она нравится мне настолько, что я ввязался в папочкину авантюру, умыкнув тебя у его парней. И судя по всему, зря. Если бы просто стоял в стороне, у тебя не было бы повода меня ненавидеть. Так?

— Я скорее трупом лягу, чем дам тебе приблизиться к моей сестре!

— Ну, твой труп — это вовсе не проблема. Ты — вообще не проблема. Просто мы в разной весовой категории. На твоё счастье, я предпочитаю не марать руки и всякую мелочь, копошащуюся под ногами. Но будешь копошиться слишком сильно, раздражая, раздавим, не моргнув глазом.