Книга Молот ведьм, страница 49 – Яцек Пекара

– Девицы будут нужны? – спросил с явным нетерпением в голосе младший Хаустоффер.

– А что, у господина барона найдется одна-другая под нож? – спросил я вежливо.

– А и найдется! – шлепнул он себя по ляжкам, явно довольный. – Селянки, но молодые и девственные.

– Прошу, приведите.

Тот отдал приказание, и через какой-то миг его люди приволокли к этому недоалтарю двух растрепанных молодых девиц. Девицы были настолько одурманены и напуганы, что не вырывались и не кричали. Только у одной по измазанному грязному лицу ручьем текли слезы. Девицы мне совершенно не были нужны, и я надеялся, что их не придется убивать. Но чем больше людей в пещере, тем лучше. Особенно когда начнется суматоха. И я по-прежнему надеялся, что не дойдет до крайних мер, которые угрожали бы и мне самому. Надеялся выбраться из ловушки с помощью ловкости и силы, не прибегая к помощи сверхъестественных сил.

– А серебряный серп у господина барона, полагаю, есть?

– Правильно полагаешь, – ответил он, и один из бойцов подал ему нечто в промасленной тряпке.

Хаустоффер осторожно развернул тряпку, и я увидел серебряный серп с деревянной отшлифованной рукоятью. Мне показалось: тупой до крайности, отчего резать им глотки было бы неприятным занятием как для резчика, так и для того, кому резали бы (хотя, разумеется, по разным причинам).

– А теперь мне нужна ваша кровь, барон, – сказал я вежливо и отметил, что Хаустоффер побледнел.

– Мо… моя? – простонал.

– Чтобы нарисовать охранительную пентаграмму, внутри которой ваша милость встанет. Для этого я должен использовать лишь вашу кровь.

– Ага, – сказал он и неохотно закатал рукав кафтана. – И сколько крови понадобится?

– Немного.

Пока мы (или, скорее, он, Хаустоффер, – поскольку не был он глуп настолько, чтобы дать мне в руки нож – и даже настолько, чтобы позволить мне приблизиться хотя бы на пять шагов) нацедили в глиняную миску достаточное количество крови, прошло немало времени.

Один из бойцов подал мне миску, а я нарисовал пальцем на камнях круг, в который вписал пятилучевую звезду. Между лучами звезды накорябал символы, которые могли сойти за магические иероглифы. Особенно нравился мне тот, который напоминал меч на четырех лапах.

– Господин барон соблаговолит встать внутри?

– Соблаговолит. Но ты – отойди-ка, – приказал он. – Еще, еще, – подгонял меня, пока я не уперся спиной в стену.

С сожалением должен признать, что четверо бойцов все время держали меня на прицеле. А Мордимер Маддердин, хоть и хорошо тренирован в рукопашной, но еще не освоил удивительного искусства танца между стрелами.

Хаустоффер встал в кровавом кругу.

– Ваша милость, – сказал я. – Прежде чем приступим к ритуалу, жертвоприношению девиц, купанию в крови и питию сего живительного напитка, прежде чем приступим к магическим заклинаниям, тебе придется отречься от Господа и Ангелов Его.

Когда я произнес эти слова, увидел легкое беспокойство среди бойцов барона.

– У Максентия ничего такого не было, – нахмурился Хаустоффер.

– Вот именно, – проговорил я со значением. – Как можно получить принадлежащую лишь Богу и Ангелам вечность, не отрекшись от них? Ведь это они сделали нас смертными…

– Я буду бессмертным? Наверняка?

– Всегда есть ограничения, ваша милость, – я намеревался все немного усложнить, поскольку так оно выглядело более правдоподобным. – Вас можно будет умертвить с помощью огня или пробив сердце колом. Также вы будете испытывать страх и отвращение при виде святых символов.

Он скривился.

– А летать?

– Как на орлиных крыльях.

– Превращаться в туман?

– Это потребует некоторой практики.

– А что с отражением в зеркале?

– Увы, – развел я руками. – Сегодня господин барон увидит свое отражение в последний раз.

Похоже, это его убедило.

– Что я должен говорить? – спросил он несколько неуверенно.

– Хорошо. Начнем. Я буду задавать господину барону вопросы, а ваша милость станет отвечать мне определенным образом, с бесконечной яростью, страстью и чувством.

– С яростью, страстью и чувством, – повторил он. – С бесконечной…

– От кого господин барон отрекается?

– Отрекаюсь, – начал он, – от Бога? – глянул на меня вопросительно, а я кивнул.

– И?

– Ангелов? – вопросил снова.

Я снова одобрительно кивнул. Велел:

– А теперь сильно и с чувством!

– Отрекаюсь от Бога и Ангелов Его! – рявкнул он, а несколько его людей нервно заоглядывались.

И все же арбалеты продолжали целиться прямо в меня, поэтому пришлось вести опасную игру дальше.

– Господин барон плюет на кого?

– Плюю на Бога и на Ангелов Его! – голос эхом разнесся по пещере. Барон аж усмехнулся.

– Проклинаете…

– Проклинаю Бога и Ангелов!

– Ибо кто суть содомитские крылатые выпердыши?

– Ибо Ангелы суть содомитские крылатые выпердыши, плюю на них и проклинаю их! – надсаживался Хаустоффер.

Люди говорят разные вещи. Богохульствуют, проклинают, ругают Бога. Но им чрезвычайно редко приходится делать это в присутствии того, у кого, как у меня, есть персональный Ангел-хранитель. И того, кто, как я, обладает определенной силой и связан со своим Ангелом странной мистической связью. И я считал, что богохульства притянут Ангела, который – как мне уже приходилось убеждаться – ненавидел, когда его обижали смертные. И может, лишь это и было в нем человеческим, поскольку мне всегда казалось, что мысли его движутся по неисповедимым путям, преисполненным яростью.

И Ангел явился. В грому, дымах и тьме, поскольку вихрь загасил факелы. И в абсолютной тишине, поскольку никто не сказал и слова, увидев в центре пещеры, аккурат в измазанной кровью чаше бассейна, сияющую фигуру. И лишь свет Ангела теперь разгонял тьму.

Мой Ангел стал, опираясь на меч, а его сияющие белые крылья распростерлись под самый потолок. Поглядывал по сторонам куда как хмуро.

– Мордимер, ты сукин сын, – сказал Ангел, я же услыхал в Его голосе нотку веселья.

Старался не глядеть Ему в глаза и склонился в низком, предельно низком поклоне.

– Мой господин, – проговорил я.

Он же повернулся неторопливо и сосредоточил взгляд на бароне, который продолжал стоять в кровавом кругу с раззявленным от удивления ртом. Я видел, как по лбу Хаустоффера катятся крупные капли.

– Итак, я содомитский крылатый выпердыш? – спросил Ангел тихо, я же, услыхав тот голос, почувствовал, как ледяной пот катится по моей спине. Пал на колени и склонился столь низко, что головой уткнулся в скалу. Но очень внимательно следил за всем происходящим.