Книга Ученик якудзы, страница 39 – Дмитрий Силлов

Мастер всегда появлялся неслышно, словно призрак. Это раздражало, но… это был единственный человек, кому он доверял в последнее время. После того как ближайшие соратники попытались его убить, он доверял только этому человеку. Потому что этот человек работал не за идеи, которые, как известно, стоят недорого — особенно когда Империя трещит по швам.

Этого человека интересовали только деньги. Очень большие деньги.

А еще у него было понятие чести. И данного слова. Возможно, было. По крайней мере так хотелось думать.

Дверь закрылась. Солдат остался за дверью. Солдат знал, что, если в кабинет вошел Мастер, телохранителю с автоматом там делать нечего. Потому что вряд ли кто лучше Мастера сумеет в случае опасности выполнить работу телохранителя…

Он по прежнему стоял у окна. Он услышал, как тихо закрылась дверь, — и невольно поежился.

И от этого разозлился.

Его всегда злило ощущение едва уловимой дрожи, проходящей вдоль позвоночника.

Такое случалось очень редко.

Лишь когда Мастер безмолвно смотрел ему в спину…

Он резко повернулся.

Мастер стоял посреди комнаты, опустив руки вдоль тела.

Было странное ощущение, что в этом теле нет жизни. Он подумал, что фигура в центре комнаты точь-в-точь смахивает на замороженный труп, который кто-то зачем-то поставил на ноги.

Мастер молчал. Он никогда не начинал первым.

— Расскажи мне свой план, — сказал он, глядя в глаза Мастера и в который раз пытаясь увидеть в них хотя бы проблеск элементарных эмоций, подтверждающий, что перед ним человек, а не ходячий мертвец.

Вместо ответа Мастер неестественно подогнул под себя ноги и плавно опустился на пол, словно в его теле не было костей.

— Лучше я расскажу легенду, — сказал Мастер.

— Ты думаешь, у нас есть время? — нервно дернул он головой в сторону окна. Конечно, поза спиной к собеседнику была бы для него более привычной, но ему не хотелось вновь чувствовать, как мелко дрожат его позвонки под взглядом Мастера.

— Время есть всегда, — спокойно сказал Мастер. — Нужно лишь уметь им правильно распорядиться. Тем более что рассказ не займет много времени.

— Говори, — сказал он.

Мастер сидел на полу, глядя сквозь него через узкие прорези глаз, похожих на бойницы. А то, что было за этими бойницами, не могло быть человеческими глазами. Скорее, это были мертвые шарики из тусклой белой глины, начиненные дьявольской энергией, готовой вот-вот выплеснуться наружу и затопить комнату, разрушенный Город, Вселенную…

Он снова поежился и отвел глаза от лица Мастера. Никому на свете, даже самому себе не признался бы он, что перед ним сейчас сидит на полу в необычной позе единственное на земле существо, которого он действительно боится.

— Более шестисот лет назад, — неторопливо начал Мастер, — враги осадили крепость одного военачальника. Крепость была так себе, ничего особенного. Обычный деревянный форпост для охраны торгового пути. Временное пристанище на пути из одной резиденции военачальника в другую. Враги застали его врасплох. Они надеялись на быструю победу — но быстрой победы не получилось.

Пятьсот воинов — свита военачальника — бились по всем правилам военного искусства. Многократно превосходившие числом войска противника раз за разом предпринимали бесполезные атаки — и откатывались назад, унося с собой раненых и убитых.

Но и преданный своему господину гарнизон крепости тоже нес потери. Силы были слишком неравными, и рано или поздно крепость должна была пасть.

И тогда военачальник принял решение.

Ночью в крепости вспыхнул пожар. Вражеские воины не замедлили воспользоваться случаем. В спешке похватав оружие и на бегу протирая заспанные глаза, они ринулись на штурм и быстро, не встретив даже малейшего сопротивления, взобрались на стены…

Их глазам предстала жуткая картина.

Пожар угасал. Повсюду, скорчившись в немыслимых позах, лежали обгорелые трупы. И единственный живой человек, стоя на коленях перед одним из этих черных, дымящихся трупов, готовился совершить сэппуку.

— Что совершить?

Мастер поднял голову. Чуть шевельнулись шарики в бойницах глаз.

— Взрезать себе живот. Наши воины таким способом лишают себя жизни, когда погибает их господин.

«Подумать только, какая преданность! — мысленно восхитился он. — Боевые машины! Идеальные боевые машины! Надо будет поподробнее изучить их историю, перед тем как создавать новую Империю!»

— Воина остановили, чтобы спросить, кем был при жизни его господин, сгоревший в пожаре. Воин назвал имя военачальника, после чего взрезал себе живот.

Мастер замолчал.

— И в чем смысл твоей легенды? — спросил он нетерпеливо.

— Военачальник ночью приказал облить маслом внутренние постройки крепости и трупы защитников форпоста, погибших ранее. После чего поджег их и с большинством своих воинов ушел по подземному ходу, — медленно сказал Мастер.

В комнате повисла тишина.

— Ты хочешь сказать, что один преданный воин может спасти армию и своего господина? — задумчиво спросил он, пытаясь сообразить, что хотел сказать Мастер своей притчей.

— Я хочу сказать, — терпеливо промолвил Мастер, — что враг должен видеть труп, чтобы быть уверенным в смерти своего врага.

Он рассмеялся.

— Я не зря плачу тебе деньги, — сказал он, потирая руки. — Ты опять прав. И я уверен, что ты уже все приготовил.

Мастер степенно кивнул:

— Да. Двое ваших двойников готовы. Как и двойник вашей жены.

Он недоуменно поднял брови.

— А зачем нужен двойник моей жены?

— Врагу нужен не только труп. Врагу нужна легенда, — медленно проговорил Мастер. — В древние времена для Японии было достаточно обугленного трупа и героя, взрезавшего себе живот над этим трупом. Европейской культуре нужна двойная смерть. Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта…

— Я понял тебя, — перебил он Мастера. — Ты прав как всегда. Но зачем ты приготовил пару моих двойников?

Мастер опустил голову. Казалось, он задумался. Или заснул.

Он повторил вопрос. Его голос зазвенел угрожающе. Он не любил, когда люди, с которыми он вел беседу, думали или спали.

Но Мастер не спал. Когда он поднял голову, в его глазах снова была пустота.

— У того из двойников, что больше похож на вас, другая группа крови. А второй двойник уже не нужен — ваши враги могут заподозрить, что вас было слишком много для того, чтобы все это было похоже на правду.