Онлайн книга «Печенье на солоде марки «Туччи» делает мир гораздо лучше»
|
На третий день пребывания в школе, когда мои одноклассницы учились уже две недели и когда я в третий раз оказалась в центре гадкого хоровода, я сказала Элеоноре, что ем яблоко потому, что у меня редчайшая аллергия на сложные углеводы. Когда прозвенел второй звонок, все девочки ещё окружали меня, только на этот раз подобно пчелиному рою, слетевшемуся на ложку с мёдом, оставленную на тарелке, и наперебой спрашивали, не хочу ли я стать их сердечной подругой. Надо ли пояснять, что, отвечая «нет» и по-прежнему называя своей сердечной подругой Ноэми, я не только превратилась в объект её полнейшего обожания, но и сделалась предметом вожделения всех остальных девочек. Мой третий день в школе, благодаря Марио, оказался самым прекрасным за всю мою школьную жизнь. С тех пор я больше не останавливала дыхание, чтобы вернуться домой, и не повышала себе температуру, чтобы не ходить в школу. Теперь, с этой замечательной аллергией на сложные углеводы, я определённо располагала немалым преимуществом по сравнению со всеми девочками. Их отношение ко мне балансировало где-то на грани между благоговением и недоверием, но и в худшем случае оставалось в рамках уважения. Время от времени я попадала в какой-нибудь переплёт, допуская промах. Но теперь я уже знала, как выйти из положения. Марио объяснил, что в моей ситуации лучше всего использовать загадочное молчание. Чтобы не споткнуться о какую-нибудь банальность — для меня такую же редкость, какой оказались бы для девочек цветы синьора Паоло, — следовало воздержаться от комментариев, если я чего-то не понимаю. Если же это непонятное интересно или всё-таки требует какого-то моего участия, тоже лучше помолчать, но запомнить, о чём идёт речь, рассказать ему, и он всё объяснит. Так я и поступила в случае с телевидением, когда Элеонора вдруг спросила меня, смотрела ли я накануне сериал о принцессе Хико. Из её слов выходило, будто принцесса Хико узнала наконец, что её отец не только не погиб, но и оказался ни больше ни меньше как Хираши — императором Хошикавы. Открыв рот, она ожидала, что я отвечу. Я состроила гримасу, и, видимо, столь неудачно, что Элеонора, удивлённо подняв брови, начала со вполне логичного вопроса, а именно: — Но ты вообще-то смотришь этот сериал? — И сразу перешла к главному: — А телевизор-то у тебя есть? Меня спас звонок, словно огненный ангел. Марио в тот день очень спешил. Он как раз звонил Руббертелли, чтобы предупредить, что опоздает на занятие. — Марио. У тебе есть телевизор? — Ещё бы. — И что это такое? — Послушай, Ле, ты что, смеёшься надо мной? — Нет, а что? — Не станешь ведь ты уверять, будто у вас в доме нет телевизора? — Нет. — Час от часу не легче… — Это очень плохо, Марио? — Да нет, ничего плохого… только это же… Подохнуть можно! Да ты понимаешь, это ведь чистое безумие… А я так спешу, что и сказать не могу… Может, в другой раз скажешь Элеоноре, что у тебя есть телевизор? — Нет. — Нет, нет… Но это же не вопрос жизни и смерти! — Только смерти. — Чёрт побери тебя и того, кто придумал этот вопрос, Ле… Ладно… Давай по-быстрому, однако… Так вот, слушай меня, Ле… Он помолчал немного, потом заговорил: — Начнём с формы. Ты хоть представляешь, как он выглядит? — Ммм… Круглый! — Ну да. Как футбольный мяч! Пошли дальше, Ле, и давай без импровизаций, потому что мне некогда… — Извини. — Леееее! — Ах да, извини… то есть не извини… я хотела сказать — ладно. — Видишь, опять у тебя с этими извинениями конца не видно… Ле… Сколько раз я тебе говорил, что никогда не нужно извиняться попусту… Слушать надо, что тебе говорят… Ну ладно, идём дальше… Так вот, телевизор — это такая пластиковая коробка. Прямоугольная. Большая, как духовка. И в ней новости, викторины, фильмы и мультики. А радио у тебя есть? — Да. Но его слушает только Мария. — Неважно. Сойдёт. Так вот… Телевизионные новости — то же, что радийные, но тебе не только рассказывают, что происходит на свете, а ещё и показывают всё это. Включаешь в семь вечера и настраиваешься на волну 99,3, потому что в это время идут новости, и представляешь себе всё, что рассказывают. Дальше. Викторины — это такие игры, когда люди должны угадать ответы на вопросы, которые им задаёт хорошо одетый человек. Кто угадает, выигрывает гору денег. Фильмы — это истории, которые тебе рассказывает бабушка, только действующие лица там настоящие. Мультики — те же фильмы, только вместо людей рисунки чуть получше тех, что рисуешь в школе. Ни пуха ни пера, Ле, я пошёл. — Да, Марио. — Чао, Ле. — Чао, Марио. Спасибо. — Да, Ле… — Что, Марио? — Если спросят, видела ли ты принцессу Хико или ещё про какой-нибудь фильм, скажи, что дома у вас параболическая антенна и вы смотрите русское телевидение. А спросят, что показывает русское телевидение, скажи первое, что придёт в голову. Придумай какую-нибудь историю. Чао, Ле. — Чао, Марио. Спасибо. — Да, Ле… — Что, Марио? — Параболическая антенна устанавливается на крыше. И похожа на печенье марки Туччи, однако не оранжевая, а серая. Но это только если спросят. — Чао, Ма… — Подохнуть можно! Я же забыл про рекламу! — Не беспокойся, про неё мне всё известно. — Откуда? — Не могу сказать. — Почему? — Обещала. — Да ладно тебе… Мне-то можешь сказать. — Не могу. Обещала. — И с чего бы? — Дело серьёзное. — Чёрт побери. Это я тебя научил так отвечать? — Нет. Мария. — Сильна твоя Мария. — Даже слишком, Марио. — Ладно… Мой совет: если спросят, скажи, что смотришь и русскую рекламу, так будет лучше. — Хорошо, Марио. Надо ли говорить, что на следующий день я блистательно вышла из положения. Мне известно, как выглядит телевизор, значит, он у меня есть. Если Сальгари [11] сумел описать тигра Момпрачена, глядя на своего кота, то я сумела обрисовать телевизор, припоминая, как выглядит духовка Марии, и если мои одноклассницы, читавшие Сальгари, нисколько не сомневались, что он когда-то побывал в Малайзии, то не усомнились и в том, что у меня есть телевизор. |