Книга Нездешний, страница 31 – Дэвид Геммел

Нездешний быстро пробежал бумагу глазами.

— Пять тысяч золотых? Как высоко меня ценят!

— Не тебя, твой труп.

— Вот почему ты встретил меня с арбалетом.

— Гордость мастера. В черный день я всегда смогу вспомнить о награде за твою волчью голову.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Нездешний, садясь напротив великана.

— Она дорого тебе обойдется.

— Ты же знаешь, я могу заплатить. Притом ты должен мне шесть тысяч серебром.

— Стало быть, на такой цене и сойдемся.

— Ты не знаешь еще, что мне нужно.

— Нет, но цену назначаю такую.

— А если я откажусь?

Улыбка исчезла с лица великана.

— Тогда Братство выплатит мне награду за тебя.

— Экий ты неуступчивый.

— Ты тоже хорош — вспомни, как ты вел себя на той вентрийской горе, когда я сломал ногу. Шесть тысяч за лубок и за лошадь!

— Враги были близко — неужто ты так дешево ценишь свою жизнь?

— Другой спас бы меня задаром, по дружбе, — У таких, как мы, нет друзей, Дурмаст.

— Значит, ты согласен на мою цену?

— Да.

— Вот и славно. Чего ты хочешь?

— Чтобы кто-нибудь проводил меня к Рабоасу, Священному Великану.

— Зачем? Ты ведь знаешь дорогу.

— Я хочу вернуться живым. Притом возвращаться я буду с грузом.

— Хочешь похитить надирские сокровища из их священного места? Тогда тебе не проводник нужен — тебе нужна армия! Обратись к вагрийцам — у них, может, силенок и хватит, хотя сомнительно.

— Мне нужен человек, которого надиры знают и охотно принимают в своих становищах. И клад, который я должен найти, принадлежит не надирам, а дренаям. Но не стану лгать тебе, Дурмаст, опасность очень велика. За мной будет гнаться Братство, которое зарится на то же сокровище.

— Клад-то, как видно, недурен?

— Ему цены нет.

— Какую же долю ты предложишь мне?

— Половину того, что получу сам.

— Честная дележка. И сколько же ты получишь?

— Ничего.

— Ты пообещал это своей матушке на ее смертном одре?

— Нет — одному слепому старцу.

— Я не верю ни единому твоему слову. Ты в жизни ничего еще не делал задаром. Боги! Я дважды спасал тебя без всякой корысти, а когда я оказался в беде, ты запросил с меня деньги. Теперь, выходит, ты благотворительностью занялся? Не зли меня, Нездешний, — тебе же хуже будет.

— Я сам себе удивляюсь, — пожал плечами Нездешний, — и мало что могу к этому добавить.

— Можешь, можешь. Что это за старец?

Нездешний медлил. Что рассказывать? Какими словами объяснить Дурмасту, что с ним, Нездешним, произошло? Нет таких слов. Дурмаст — убийца, безжалостный и безнравственный, такой же, каким совсем недавно был и он сам. Разве поймет Дурмаст, какой стыд вселил старик в его душу?.. Он набрал воздуха и начал излагать все, как было, без прикрас.

Дурмаст выслушал молча, без всякого выражения на широком лице и без единого проблеска в зеленых глазах. Завершив свой рассказ, Нездешний развел руками и умолк.

— Итак, дренаи готовы отдать за эти доспехи все, что у них есть? — спросил Дурмаст.

— Да.

— А вагрийцы и того больше?

— Это так.

— И ты собираешься сделать это задаром?

— С твоей помощью.

— Когда ты намерен выехать?

— Завтра.

— Знаешь дубовую рощу на севере?

— Знаю.

— Встретимся там и двинемся через Дельнохский перевал.

— А как же деньги? — тихо спросил Нездешний.

— Шесть тысяч, как условились, — и будем в расчете.

Нездешний удивленно кивнул.

— Я думал, ты запросишь больше, учитывая трудность задачи.

— Жизнь полна неожиданностей.

Когда гость ушел, Дурмаст кликнул к себе остролицего парнишку.

— Слыхал?

— Слыхал. Он что, спятил?

— Нет, просто размяк. Такое случается, Сорак. Однако не будем недооценивать его. Он один из лучших воинов, известных мне, и убить его будет не так-то просто.

— Почему ты не убьешь его сразу и не получишь награду?

— Потому что, кроме награды, мне нужны еще и доспехи.

— Хорош друг, — ухмыльнулся Сорак.

— Ты же слышал, что он сказал: у таких, как мы, нет друзей.

Даниаль отвела детей в маленькую школу на задах ратуши. Трое священников Истока собрали там больше сорока детей, осиротевших во время войны. Еще триста ребятишек разместили у жителей Скарты. Крилла и Мириэль остались в приюте с видимой охотой и весело помахали Даниаль с площадки для игр.

— Скажи, сестра, — спросил пожилой священник, провожавший ее до ворот, — что тебе известно о Дардалионе?

— Он священник, как и ты.

— Священник, который убивает, — грустно заметил учитель.

— Что я могу тебе сказать? Он делал то, что считал нужным для спасения людей, — в нем нет зла.

— Зло есть в каждом из нас, сестра, и о человеке судят по тому, насколько успешно он с ним борется. Наша молодежь только и говорит, что о Дардалионе, — боюсь, не принес бы он беды нашему ордену.

— Быть может, он, напротив, принесет вам спасение.

— Если спасение нам может принести человек, все, во что мы верим, теряет смысл. Ведь если человек сильнее Бога, зачем тогда поклоняться какому-то божеству? Но я не хочу отягощать твой ум этими вопросами. Да благословит тебя Исток, сестра.

Даниаль шагала прочь по белой улице. Грязная и оборванная, она чувствовала себя нищенкой под взглядами горожан. Какой-то толстяк хотел подать ей, но она только сверкнула на него глазами. Потом ее остановила женщина.

— Ты приехала с обозом, милая?

— Да.

— А был с вами солдат по имени Ванек?

— Да, хромой.

Женщина явно испытала облегчение. Когда-то она, видимо, была красива, но теперь расплылась, покрылась морщинами и лишилась нескольких зубов с правой стороны, отчего ее лицо казалось перекошенным.

— Меня зовут Тасия. Рядом с моим домом есть баня — пойдем, я отведу тебя.

Баней давно не пользовались, и главный бассейн был пуст, но в боковых комнатах еще сохранились чаны. Даниаль с Тасией натаскали ведрами воды из колодца и наполнили медную ванну. Скинув платье, Даниэль села в холодную купель.