Онлайн книга «Белый волк»
— Я запачкаю ее из-за ожогов, — сказал Рабалин. — Не хочется портить такую красивую вещь. — Это всего лишь тряпка, — бросил Лантерн. Штаны из тонкой черной кожи оказались длинноваты. Брейган подвернул их прямо на Рабалине и достал из котомки пару сандалий, которые пришлись мальчику почти впору. — Ну вот, — сказал Брейган, — теперь ты у нас точно дворянский сын. В последующие дни Рабалину пришлось трудно. Ожоги мокли и не спешили заживать, а новая тонкая кожица то и дело лопалась. Рабалин мучился, но терпел, понимая, что для воина, который прежде был братом Лантерном, его присутствие нежелательно. Тот с ним почти не разговаривал — хотя, с другой стороны, он и с братом Брейганом мало говорил. Большей частью он шел впереди, иногда пропадая из виду. Когда дорога вилась через холмы, он поднимался наверх и осматривал оставшуюся позади местность. Утром четвертого дня воин, как называл его про себя Рабалин, согнал их с дороги в густой подлесок. Из кустов они увидели, как мимо проскакали пятеро всадников. В одном Рабалин узнал Сергиса, капитана городской стражи. На глаза Рабалину навернулись слезы. Несчастный он человек. Идет куда-то с чужими людьми, один из которых его не любит, а городская стража по-прежнему ищет его. Что, если они будут преследовать его до самого Мелликана и заявят на него, как на убийцу? Воин увел их поглубже в лес слева от дороги, и они весь день продирались сквозь кустарник. К вечеру Рабалин совсем обессилел. Воин нашел укромную ложбинку и развел там костер. Рабалин из-за своих ожогов держался подальше от огня. Брат Брейган принес ему похлебки. — Ну как тебе, легче хоть немного? — Да. — Ты грустишь по своей тете, я по глазам вижу. Рабалину стало стыдно. Его больше печалили собственные несчастья. — Она была славная, — сказал он виновато, избегая прямой лжи. Воин ушел куда-то в ночь, и без него Рабалин почувствовал себя уютнее. — Хоть бы он насовсем ушел, — промолвил он вслух. — Кто? — спросил Брейган, и Рабалин смутился — он не хотел говорить то, что думал. — Брат Лантерн. Он меня пугает. — Он не сделает тебе ничего дурного. Лантерн… хороший человек. — Что случилось в монастыре? Горожане пришли туда? — Пришли. — И все спалили, наверное? — Нет, они ничего не тронули. Расскажи мне про своих родителей. Ты знаешь, где они живут? — Нет. Да и вряд ли я им нужен. Они бросили нас с сестренкой на тетю Аталу и ни разу не дали о себе знать. Они не знают даже, что Лаша умерла. Оба они никчемные люди, по правде сказать. Теперь уже Брейгану стало неловко. — Никогда не говори так, дружок. У всех у нас свои слабости. Никто не совершенен. Ты должен научиться прощать. Рабалин промолчал. Тетя Атала никогда не говорила плохо о его родителях, но от других он, подрастая, много чего наслушался. Отец его был бездельник, то и дело воровавший у своих хозяев. Два раза это сходило ему с рук, на третий его посадили в тюрьму. Он и пил к тому же, и Рабалин ясно помнил, как он однажды ударил мать. Она тогда отлетела к стене и чуть сознания не лишилась. Шестилетний Рабалин в слезах бросился к матери, и отец отшвырнул его пинком. «Попробуй тут выбейся в люди! — гаркнул он. — Колотишься как проклятый, да еще щенки эти неблагодарные — изволь кормить их и одевать». Рабалин ненавидел в людях слабость. Он не понимал, как могла мать бросить своих детей и уйти с этим негодяем. Про отца с матерью он сказал монахам только потому, что боялся, как бы его не оставили в лесу. Видеть родителей он не хотел, пропади они пропадом. Брейган подбросил в костер хворосту. — Так что же случилось, когда толпа пришла в монастырь? — спросил Рабалин. — Я не хотел бы говорить об этом. — Это было ужасно, Рабалин. Отвратительно, — ответил Брейган, печально глядя в огонь. — Джаспер-то хоть цел? — Собака Килии. — Да, с ним все хорошо. Настоятель Кетелин о нем заботится. — А почему брат Лантерн теперь одет не по-монашески? — Он вышел из ордена. Он, как и я, был послушником и вечных обетов еще не принес. Может, съешь еще что-нибудь? — Мне все-таки хотелось бы знать, что такого ужасного у вас произошло. — Там погибли люди, Рабалин, — вздохнул Брейган. — А настоятеля ранили ножом. — Это брат Лантерн остановил их, да? — Откуда ты знаешь? — удивился Брейган. — Я не знал, просто догадался. Я видел, как он обработал арбитра, который тебя ударил. Он нисколько не боялся, да еще велел людям отнести арбитра в трактир. Я и подумал, что, если горожане придут к монастырю, он тоже не испугается. Кого он убил? — Я уже сказал, что не хочу говорить об этом. Спроси его самого, когда он вернется. — Он тоже не скажет. И он не любит меня. — Он и меня не очень-то любит, — смущенно улыбнулся Брейган. — И все-таки вы путешествуете вместе. Почему? — Настоятель попросил его проводить меня в Мелликан. — Что ты будешь делать, когда придешь туда? — Вручу письма церковному конклаву, а затем принесу обет перед епископом. — До столицы далеко идти. — Полтораста миль. Лантерн рассчитывает добраться туда дней через двенадцать — пятнадцать. — А война? Нам встретятся солдаты? — Надеюсь, что нет, — испугался Брейган. — Мы будем покупать провизию в деревнях и держаться подальше от больших дорог. — Ты когда-нибудь бывал в столице? — Нет, ни разу. — Килия была. Она говорит, что там на арену выпускают бойцовых зверей. А Келиас и Педлар говорили, что такие звери и на войне будут драться. Их называют Смешанными, и король обещал составить из них целую армию. — Я не люблю говорить о-таких вещах. — Брейган попытался придать своему голосу суровость, но потерпел неудачу. — А я бы хотел увидеть хоть одного. — Поосторожнее с желаниями, мальчик, — сказал Лантерн, внезапно выйдя из-за деревьев. — Смешанные — это чума, а тот, кто хочет их использовать, — полный дурак. Утром шестого дня, усталые и голодные, они пришли к почтовой станции близ укрытой в холмах деревушки. Припасы у них почти вышли. Почтовый двор состоял их трех деревянных построек и пустого, без лошадей, загона. Над трубой самого большого дома лениво поднимался дым. В деревне не наблюдалось никакого движения — только лисица прошмыгнула по главной улице и скрылась. |