Книга Мечи Дня и Ночи, страница 79 – Дэвид Геммел

— Это долгая история. Да ты не бойся. Мои ребята тебя не тронут.

— Твои ребята?!

— Я ж говорю, это долгая история. Я научил их охотиться.

Джиамадов стало еще больше, и конь Гильдена попятился. Сержант насчитал больше сорока зверей.

— Это что ж, все твои?

— Ну не то чтобы мои. Они вольные, видишь ли.

— Как же, как же! Я смотрю, на тебе кровь — это чья же, оленья?

— Нет, — вздохнул Ставут. — Мы побывали в бою. Расправились с солдатами, которые перебили мирных крестьян. Зрелище было не из приятных.

— Может, сядешь со мной на коня, Ставут? — предложил Гильден. — Я бы отвез тебя к Алагиру.

— Нет, ребят я одних не брошу. Ты знаешь, что с юга сюда идет целая армия? Мы видели. Тысяч двадцать или тридцать, должно быть. Вот мы и подались на север, чтобы уйти подальше от них.

Гильден, еще не оправившись от удивления при виде Ставута с кучей зверей, увидел нечто еще более удивительное. Два здоровенных джиамада вывезли на опушку принадлежащий Ставуту фургон.

— Моих лошадей зарезали волки, — объяснил купец.

— Ничего не понимаю, — признался Гильден. — Ты бы все-таки поехал со мной. Ты, верно, думаешь, что эти звери ручные, но им доверять опасно. Это подлые твари.

— Подлые? А знаешь ли ты, что людей они убивают с большой неохотой? — рассердился Ставут. — Мы ведь невкусные. Они это делают по приказу и потому, что их на это натаскивают. Подлые твари — это мы, Гильден. Мне от них ничего не грозит. Поезжай и скажи Алагиру, что нам надо поговорить. Мы подождем его здесь.

Гильден шумно перевел дух.

— У тебя в голове помутилось, парень. Наша работа — убивать эту нелюдь. Что, по-твоему, будет, когда сюда явится Ала-гир? Думаешь, он будет с тобой разговаривать? Он ненавидит зверье не меньше, чем я. Приди в себя, Ставут, и едем со мной.

— Я был бы рад повидать Алагира. Он мой друг, как и ты, Гильден. Я хотел рассказать ему о неприятельской армии, но это можешь сделать и ты, а я останусь с ребятами. — Ставут хотел уйти, но обернулся. — Мы не причиним вам вреда. Мы просто идем на север. Но если вы погонитесь за нами, то пожалеете.

— Так ты переметнулся на их сторону? Против нас? Нет, ты и вправду спятил.

— Убери свой лук, Гильден, и поезжай.

— Ты же знаешь, что мы вернемся.

— Я знаю, — процедил Ставут. — Знаю, что ваши дозоры насчитывают обычно пятьдесят человек, а у меня тут пятьдесят джиамадов. Вы, Легендарные, конечно, герои, и каждый десятерых стоит. Но мы только что прикончили примерно столько же солдат Вечной, а сами не потеряли ни одного. Не связывайтесь с нами, если не хотите своей погибели.

— Ты натравишь зверье на своих друзей? — ужаснулся Гильден.

В глазах у Ставута появился недобрый блеск.

— Троньте только моих ребят, и я сам вырежу тебе сердце!

— Я тебе это припомню, предатель, когда встретимся снова, — сказал Гильден и поскакал обратно к холмам.

Увидев коня, Скилганнон не поверил своим глазам. Это был белоснежный красавец с крепкими ногами, мощным крупом, длинной шеей и гордыми огненными глазами. С ним было еще шестеро лошадей, все оседланные, но всадники подевались куда-то.

Велев Аскари с Харадом оставаться на месте, чтобы не вспугнуть лошадей, Скилганнон стал потихоньку спускаться в ложбину. Он не отрывал глаз от белого скакуна, в котором сразу признал вентрийского чистокровку. Таких он в этом мире еще не видел. В его время кони этой породы стоили несколько сотен золотых рагов. На них ездили короли, принцы и полководцы.

Видя, что все кони, прижав уши, смотрят на него, он медленно опустился на траву и заговорил с ними тихо и ласково:

— Как вы здесь очутились, красавцы мои? И что за счастливцы на вас скакали? — Нарвав два пучка длинной травы, он встал и все так же медленно двинулся к лошадям. — Вас, поди, овсом кормят, но что ж поделать, больше ничего нет. — Лошади немного успокоились, но большой белый жеребец, высотой чуть ли не в семнадцать ладоней, поглядывал настороженно. — Вот, поешь, Храброе Сердце, — сказал Скилганнон, протягивая ему траву. Конь тряхнул головой и взял угощение. Скилганнон, поглаживая его стройную шею, увидел запекшуюся кровь на красивом, с серебряной отделкой седле. На двух других конях виднелись мелкие раны, у третьего в боку торчала сломанная стрела. — Э, да вы в бою побывали. А хозяев ваших убили или выбили из седла. — Продолжая оглаживать белого, Скилганнон взялся за повод и поставил ногу в стремя. Конь тут же взвился и помчался во весь опор. Скилганнон, успевший перекинуть другую ногу через седло, нашаривал ею второе стремя. Скорость, с которой мчался белый, изумляла и пьянила его. В прошлой жизни у него было несколько великолепных коней, и этот занял бы среди них достойное место. Он пока еще не раскусил нрав этого жеребца, но мощь скакуна просто ошеломляла. Ласково, но твердо Скилганнон стал разворачивать его обратно к холму, где остались Харад и Аскари. Конь, послушавшись натянутого повода, замедлил бег и встал, но, как только всадник ослабил бдительность, поддал задом. Скилганнон едва удержался в седле. Белый понес опять, подскакивая и взбрыкивая. Когда он снова пошел медленнее, Скилганнон, чуя неладное, вынул ноги из стремян и спрыгнул В тот же миг белый хлопнулся наземь. Скилганнон, дав ему подняться, тут же снова вскочил в седло.

— Ох и штукарь же ты, Храброе Сердце! Ну, теперь-то мы познакомились?

Белый опять помчался галопом, что, видимо, значило «нет».

Аскари смотрела на них, не отрываясь, завороженная красотой коня и почти сверхъестественным мастерством седока. Она ездила верхом всего два раза, и ей это очень понравилось, но лошадь, которую она брала у Киньона, была ездовой клячей, не слишком пригодной, чтобы ходить под седлом. Никакого сравнения с этим дивным животным.

— Видел ты когда-нибудь такое чудо? — спросила она Харада.

— Большой коняга, — сказал тот.

— А верхом ездить тебе приходилось?

— Раз только, мальчонкой, — улыбнулся Харад. — Не для меня это. Никак не мог приладиться. Через час у меня задница на плечах оказалась.

Аскари засмеялась и поцеловала его в щеку.

— С чего это ты?

— Приятно видеть, как ты улыбаешься.

Харад помрачнел, и она испугалась, что он обиделся. Потом она заметила, что он смотрит вниз. Всадники в тяжелых доспехах выезжали из леса и двигались, разворачивая ряды, к Скилганнону.

Алагир переоделся в свои старые латы. Бронзовые Доспехи, завернутые в одеяла, везли на одной из запасных лошадей. Эту кольчугу, в которой он был сейчас, носил еще его дед в битве при Ларнессе и отец при осаде Рабоаса. Наголовник и ворот подарил ему дядя Элингель, проносивший их всю Четырехлетнюю войну, которая покончила с готирской династией. Сабля, самая старая из его снаряжения, помнила войну Близнецов, отошедшую уже в область преданий.