Книга Рыцари темного леса, страница 36 – Дэвид Геммел

Раненого унесли, и Решето спросил Лло Гифса:

— Ты видел только двоих — откуда ты знаешь, что их больше?

— Из-за воя, — не задумываясь ответил Лло. — Тот, что жрал быка, завыл, и ему ответили сразу со всех сторон.

— Я тоже слышал — с севера, — сказал кто-то, — но подумал, что это ветер.

— А я видел следы, когда шел сюда, — добавил другой. — Здоровенные, вдвое больше львиных.

Все снова зашумели, перебивая друг друга.

— Что за ночь для героев! — раздался чей-то голос. Все обернулись и увидели поэта, снова взобравшегося на стол. — Если поблизости бродят двое страшных зверей, разве недостаточно здесь храбрецов, чтобы выследить их? С нами Решето, победитель огня, и Лло Гифе, освободитель узников, а вокруг я вижу других мужчин, сильных и гордых. Там, в лесу, витает песнь, которую я должен спеть. Мы втащим убитых чудищ в этот дом. Разведем огонь и будем плясать, и ваш подвиг обретет бессмертие.

Люди с одобрительными возгласами направились к стенам, где висели луки и ножи.

— Стойте! — гаркнул Решето. — Скоро рассвет. Нечего шастать по лесу в потемках — начнете стрелять во все, что шевелится, и поубиваете друг дружку вместо зверей.

— Их надо заманить в ловушку, — поддержал его Лло. — Впотьмах к ним лучше не соваться.

— Отдыхайте пока, — распорядился Решето и вернулся на свое место.

Ариана поднялась навстречу Лло.

— Не ожидала увидеть тебя так далеко на западе. Ты никак заблудился?

— Я шел к морю, но этот вой встревожил меня. Я попытался сделать крюк, но понял, что звери меня все равно учуют, вот и свернул на запад. Что ты скажешь об этом, поэт?

— О чудовищах и оборотнях есть много песен, но сам я ни одного еще не встречал, — пожал плечами Нуада. — Говорят, далеко на востоке есть земля, где руду добывают огромные муравьи с человеческими головами.

Решето выругался.

— В сказках такие существа всегда водятся либо на востоке, либо на западе, либо на севере — только не там, где их можно узнать как следует. Ну, ничего. Я тоже слышал вой, но тебе эти звери уж точно показались больше, чем есть на самом деле. Это какой-нибудь медведь-шатун — большой, но все-таки медведь.

— Вряд ли разумно называть человека лжецом, — покраснел Лло, — особенно незнакомого тебе.

— Это ты верно сказал. Я тебя не знаю, а стало быть, не имею причины верить твоим словам. Я говорю, что это медведь, и день покажет, прав ли я.

— Покажет, — согласился Лло, — а пока день не настал, не худо бы поспать.

— Я провожу тебя в свою хижину, — поспешно вызвалась Ариана, и на этот раз кровь бросилась в лицо Решету.

— Он — твой мужчина? — грозно осведомился атаман.

— Нет, друг семьи.

— Это хорошо. Жду не дождусь, чтобы отправиться на охоту вместе с другом твоей семьи.

Лло напрягся, но Ариана взяла его за руку и увела. Ворота, проделанные в частоколе, заперли, и поверху расхаживали часовые.

— Зачем ты пришла сюда? — спросил Лло. — Хочешь, чтобы этот хряк переспал с тобой?

— Как ты смеешь? Я иду куда хочу. Я тебе не дочь, и у тебя нет права меня допрашивать.

— Да, верно. — В этот миг пронзительный вопль прорезал ночь, и Лло по приставной лестнице взобрался на подмостки, идущие вокруг частокола. — Видишь что-нибудь? — спросил он дозорного.

— Нет, но недавно отсюда вышел Дарик, домой хотел попасть. Что это за зверь такой?

— Не знаю, только никакой это не медведь. — Черная фигура вышла из леса и задрала голову к частоколу — часовой застыл от ужаса, увидев добычу, которую тащило чудовище.

— Не дошел твой Дарик до дому, — заметил Лло.

— Нет уж, не пойду я охотиться на эту тварь, — заявил дозорный.

Зверь снова скрылся в лесу, и Лло хлопнул разбойника по плечу.

— Вспомни о песне, которую обещал нам поэт.

Часовой ответил кратко и непристойно, но по существу. Лло хмыкнул и спустился к Ариане.

— Можно ли убить такого зверя стрелой? — спросила она.

— Он живой, а стало быть, смертен. Показывай, где хижина.

Лло улегся на узкую койку, но уснуть не смог. Он слышал, как дышит рядом Ариана, и ему хотелось дотронуться до нее, привлечь ее к себе. Из-за этого он чувствовал себя виноватым. Лидия была любовью всей его жизни, и те немногие годы, что они прожили вместе, дали ему счастье, которое он никогда не изведал бы без нее. В подмастерьях он ухаживал за ней четыре года и работал изо всех сил, чтобы скопить денег на собственную кузницу. Отец Лидии твердил, что Лло ей не пара, и мечтал выдать дочь за дворянина. Он даже на свадьбу к ним не пришел и потом не сказал Лло ни слова — три года с ним не разговаривал, до самой своей смерти. Мать Лидии, схоронив его, переехала на север, к родне. Она, по крайней мере, всегда обходилась с зятем учтиво, хотя и без особой любви.

Все это рождало в Лло одно желание: сделать Лидию счастливой, но в конце концов ее отец оказался прав. Она умерла жестокой смертью — этого не случилось бы, если б она не вышла за чумазого кузнеца. Лло не мог забыть, как она лежала на кровати, глядя мертвыми глазами в потолок.

А вот он лежит теперь с другой женщиной, и его мысли нельзя назвать невинными.

Он повернулся набок, спиной к Ариане, но ее запах по-прежнему обволакивал его, и перед собой он видел ее красивое лицо, горящие вызовом глаза и насмешливую улыбку.

Она зашевелилась и спросила шепотом:

— Ты спишь?

Он не ответил. Собственное тело предавало его, желая ее, а душа пребывала в смятении. Мужчине естественно желать женщину, говорил он себе, никакая потеря этого не изменит. И все же… Если он обретет мир и любовь с другой, не забудет ли он Лидию? Если с ним это случится, будет так, словно Лидия никогда и не жила на свете. С этим он смириться не мог. Она не заслужила своей судьбы и не заслуживала, чтобы он предал ее после смерти.

Он пролежал так до самого рассвета, а потом поднялся и стал смотреть, как восходит солнце. Ариана спала, охватив себя руками, по-детски поджав длинные ноги. Он убрал прядку волос с ее щеки, и она открыла глаза.

— Тебе хорошо спалось? — Ариана зевнула, потянулась, и рубашка у нее задралась, обнажив полоску кожи на животе. Лло вышел. На улице уже собирались охотники. Явился Решето, весь в коже, с луком и двумя короткими кривыми мечами за поясом.

Лло, взяв свой топорик, присоединился к остальным. Подошел и Нуада.

— Славный будет денек, — усмехнулся поэт. — Солнце светит, небо ясное. И вечером мы попируем.

— Ты не знаешь, чем закончится этот день, поэт. Мы собрались не на оленя. Ты с нами?