Онлайн книга «Пока подружка в коме»
|
Потом мы со Скиттером поехали к какому-то его приятелю, но того дома не было. Так Скиттер поддел дверь и открыл ее. Мы с ним три часа развлекались в пустом доме. Мне понравилось. Так заводит, когда в непривычном месте. «Дженни, хамство это все. Моя мама проснулась – так ты и это к себе привязала. А что до Скиттера и того, чтобы с ним перепихнуться где-нибудь не дома, так он ведь настоящий извращенец и любил трахаться в самых неподходящих местах – даже в раздевалке „Лё Шато“, хотя, если честно, было оно просто классно». 26 декабря 1997. Мы с Меган снова дружим. Чтобы доказать мне это, она даже пригласила меня к себе, ну, в дом Лоис, и я впервые увидела КАРЕН вблизи. Ну и страшная же она! Словно у человека анорексия в последней, предсмертной стадии. Жутко подумать, как они с Ричардом занимаются этим делом. Бр-р. Может быть, Ричард подождет несколько месяцев, пока она хоть чуть-чуть вес наберет. А смотрела она на меня так, будто все про меня знает. Нет, страшила она еще та. Сегодня пошла по магазинам – вернула большую часть рождественских подарков. Оно, конечно, невежливо, но эти деньги мне пригодятся, чтобы купить набор инструментов, про который мне Скиттер уже вес уши прожужжал. У него на той неделе день рождения. «Не хочу я тебе отвечать. Ну, написала ты всякую хреновину про мою маму, сама и дура. А что касается Скиттера, так ты, похоже, клюнула на его любимую удочку: „Купи мне что-нибудь, а то я тебя брошу“. Мудак». 27 декабря 1997. Купила Скиттеру его инструменты. Оказалось так дорого, что я чуть не выпала в осадок. Пришлось переваривать это дело, сидя в «Сабвее». Переваривала минут пятнадцать, заодно сожрала кучу всякой фигни. «Прилипалу» с ее мамашей и Лоис вчера показывали по «ящику». Выглядели они куда лучше, чем в жизни. А Меган – та просто девочка-цветочек. Ни за что не подумаешь, что этот «цветочек» переспал с Уорреном и с Брентом ЗА ОДИН ВЕЧЕР в прошлом году на празднике в Бернсайд-парк. «Ах вот как, Дженни! Ну все, ты мне больше не подруга. Лучший день в моей жизни так охаять! А главное – назавтра же мы гуляли вместе, и ты вела себя так, словно и не ты написала эту гадость в своем дневнике». Меган тяжело вздыхает. – Как я по тебе скучаю, Дженни. Стена комнаты вдруг загорается золотистым светом, и из зеркала появляюсь я. – А, – говорит Меган, – это ты. – Теплый прием, ничего не скажешь. Можно подумать, к тебе каждый день гости с того света являются, да еще и не по одному. – Пошел ты… Ты, скорее всего, даже не настоящее привидение. Так, отребье какое-нибудь. Продукт глубокой переработки желудочно-кишечного тракта. Леший, может быть, или домовой. – Я – домовой? Думаю, что нет. – Ладно, иди отсюда. Катись, Каспер, сделай детям ручкой. – Чем это я тебе не угодил? – Слушай, если ты такой важный, такой настоящий призрак, так вытащи меня из этой задницы, перенеси куда-нибудь, где получше. – Я не могу этого сделать. – Ну конечно, я же говорила. Леший ты, вот кто. Давай, мотай отсюда, моргай лампочками в другом месте. И не доводи меня, урод прозрачный. – Ни хрена себе! Вот это отшила. Эй, детка, а хочешь, я тебе чудо какое-нибудь устрою? – Насмотрелась я чудес, на мой век хватит. Я меняю тему: – У тебя чудная девочка. Сколько ей? – Полгода. – А почему ты ее Джейн назвала? – Джейн – такое имя… Оно подходит тем, у кого счастливая, гладкая жизнь. Все Джейн, они всегда уверенные такие, крутые, всё при всем. – У нее красивые глаза. – Глаза у нее от Скиттера – безумные. И она слепая. Гамильтон как-то сказал, что смотришь ей в глаза, как на полную луну, и вдруг понимаешь, что она не полная, что до настоящего полнолуния еще день-два осталось. Это было еще до того, как мы поняли, что она не видит. – Гамильтон такие перлы выдавал чуть не с детского сада. Я его знал всю жизнь, и твоего отца тоже. – У тебя хоть друзья были. А у меня никого не осталось. Знаешь, как я по Дженни скучаю? – Она протягивает мне пачку компакт-дисков Дженни. – Хочешь? Целая коллекция – забирай. Куча танцевальной музыки. – Нет, спасибо. – Ну так вали отсюда. – Меган, что с тобой? – Я сказала – проваливай! – Тебе одиноко? – Нет! – Можешь признаться, не бойся. Скучаешь по Дженни? – По этой стерве? – Да-да, по этой самой стерве. Соскучилась? Меган молчит, молчу и я. Жду – столько, сколько ей нужно. – Скучаю, – говорит она через минуту. – Мне одиноко. И все, хватит об этом. Меняем тему. – О чем будем говорить? – Не знаю. Выбирай ты. – Согласен. Так будет честно. Тогда ответь мне на один маленький вопрос: каково оно – жить в мире каким он стал сейчас? – Это, по-твоему, «один маленький вопрос»? – Ну, вопрос, положим, ничего. Попробуй. Пристрелочный выстрел. – Все-то вам, водяным, неймется. Ладно. Дай только подумать. Она захлопывает дневник Дженни и откидывается на стену. Джейн лежит рядом с ней. – Мир «каким он стал сейчас», Джаред, это – как бы это тебе сказать – вот: это сплошной праздник. Веселье до упаду. Я уже так навеселилась, что больше не могу. – Она изображает, что задыхается от смеха, и продолжает: – А как ты думал? Смотри: каждый день – будто воскресенье. Ничего нигде не происходит. Ну, кино смотрим по видику. Книжки иногда читаем. Еду готовим – из консервов да из коробок. Свежего ничего. Телефон не звонит. Ничего, ничегошеньки не происходит. Почты нет. Небо все провоняло какой-то гадостью. Когда народ позасыпал, реакторы работать остались, заводы там всякие. Странно, что мы еще здесь не окочурились. – Ты удивилась, когда наступил конец света? Меган устраивается поудобнее. – Да. То есть нет. Нет, не удивилась. Понимаешь, было очень похоже на то, что все люди вдруг впали в кому. А я к этому делу привычная. Ты только не подумай, что я тебя разжалобить пытаюсь. Просто это правда. Она зажигает сигарету из валяющейся в комнате пачки Дженни. – Смотри-ка, год прошел, а ментол шибает – как свежий. Ты курил? – Да ты что! Я же качок, спортсмен. – Круто. А спал с кем-нибудь? – Сплошь и рядом. А с чего это тебя так заинтересовало? – Да тут, сам понимаешь, некоторая нехватка мужского населения наблюдается. |