Книга Ильич, страница 71 – Сергей Волков

«Всё», — пронеслось в голове у Серого. У него от злости и мгновенного разочарования закружилась голова, во рту стало сухо, руки ослабли… Он выбрался из пропотевшего кресла крановщика, запнулся, ударился об открытую дверцу и с трудом, как больной человек, спустился на землю.

Трос еле заметно колебался, как тетива у лука, держа Ильича на весу. И было заметно, как медленно, по сантиметру, отматывается барабан.

Лёнька плакала. Она всё так же сидела на корточках в нескольких шагах от крана, и снизу вверх смотрела на Серого. В её мокрых глазах отражались отблески фар.

— Зачем? — тихо спросила она.

— Потому что надо, — также тихо ответил Серый.

И тут земля вздрогнула. Громадная статуя углом своего плоского основания продавила жирную глину, и центр тяжести изваяния переместился.

Ильич пошатнулся. Замер.

Трос провис. И Ильич неуверенно начал выпрямляться. Серый вскинул голову, посмотрел в его бронзовое лицо — оно улыбалось — и отступил на шаг назад.

— Тум-м-м!! — звучно и мощно пронеслось над Ёриками.

Бронзовый колосс встал на ноги. Глина отозвалась тугим толчком, ударила снизу по пяткам. Лёнька вскрикнула. Тросы крана обвисли, «Маз» подпрыгнул, мотанул стрелой.

И ярче всех самых ярких огней, острее сварки, пронзительнее молнии, ослепительнее солнца ударила по глазам Серого вспышка белого света!

* * *

— Мамочки… — услышал он голос Лёньки. — Темно.

Серый тоже ничего не видел. Стоял абсолютный, непроницаемый мрак. Перед глазами плясали тёмные пятна.

— Лена, — позвал он. — Ты где? Иди сюда.

— Я не могу, — сразу же отозвалась совсем рядом Лёнька. — Я не вижу ничего.

— Тогда стой. Я сам.

Серый, ощупывая руками рассыпчатую, влажную землю, пополз на её голос. В его голове всё перемешалось. Он не знал, что происходит, ночь сейчас или уже наступил день.

Бронзовый Ильич поднялся на ноги — и что-то случилось. Словно бы статуя, как в фантастической книжке какого-то американского писателя, ожила и открыла портал в другую Вселенную, и оттуда хлынула тьма. Как там она называлась? Скагганакская бездна? А в ней жила какая-то тварь, Вещь-что-плачет-в-ночи? И был ещё Принц-что-был-тысячей, и Молот-разбивающий-солнца, и Стальной генерал на восьминогом коне, и извращенцы Бротц, Пуртц и Дульп. И поэт Фрамин, и монах Мдарак, и ещё всякие Осирисы, Сеты, Анубисы и прочие Горы, но в них Серый всегда путался…

Кажется, да.

Книгу притащил на Ёрики Малой ещё в начале лета, и она валялась в будке Афганца, ожидая, пока её пустят на подтирку. Серый спас книгу и прочитал за одну ночь. Ему понравились нездешние герои и фантазия писателя с нелепой фамилией Желязны. Он словно бы на ту ночь перенёсся в другие миры — на Блис, на Марачек, в Валдик, в Дом Мёртвых…

Сейчас в ночи никто не плачет. Даже Лёнька. Вот она, рядом, Серый слышит её дыхание. Земля под руками мокрая, липкая. Джинсы на коленках тоже промокли и наверняка испачкались. Надо будет стирануть.

«Фигня какая-то в башке», — подумал Серый и позвал, вытянув руку:

— Лен, ты где?

— Я тут, — неожиданно далеко отозвалась Лёнька. — Я тебя вижу. Только плохо. Очень темно. Ты стоишь возле машины. Да?

Серый обмер. Он не стоял, он был на четвереньках. Значит, у машины стоял кто-то другой.

— Кто тут? Эй! — хриплым от страха голосом крикнул Серый, и быстро пополз к Лёньке. Он добрался до неё, обнял, прижал к себе.

— Ты что? — удивилась она. — Мне больно так!

— Тихо! — зашипел ей на ухо Серый.

— Я тут… — донеслось из темноты.

— Кто — я?! — крикнул Серый. — Я тебя не вижу!

— Я, Ринат. Вы зачем на земле сидите? Простудитесь же.

Хлопнула дверь кабины «Маза», знакомо зачирикал стартер, не сразу, но уверенно схватился двигатель, кашлянул, заурчал, постепенно наращивая обороты, и Серый вдруг увидел, как тьму, фантастический непроницаемый мрак вокруг, прорезали серый полосы света.

«Это фары, — подумал он. — Ринатик врубил фары». Мир сразу обрёл привычные очертания, только по центру, куда бы Серый не посмотрел, ещё жило аспидно-чёрное, раздёрганное какое-то, кляксоватое пятно.

Серый отцепился от Лёньки, начал подниматься на ноги. У него дрожали колени. Слышно было, как у крана работает лебёдка, сматывая трос.

— Лена, — сказал Серый, выпрямляясь, — прости меня.

— Ты тоже… меня извини.

— А тебя за что?

— А тебя?

Хлопнула дверца, от серых световых полос приблизилась тёмная фигура Рината.

— Чё, надо опоры убирать, — сказал он деловитым тоном.

— Ринатик, а что случилось? — спросила Лёнька за спиной у Серого.

— Ваш памятник провода ЛЭП замкнул. И коротнуло, — ответил Ринат и сплюнул в сторону. — Хорошо, что никого не убило. Теперь надо сваливать отсюда. Быстро-быстро.

* * *

Зрение полностью вернулось к Серому через десять минут. За то время они успели поднять аутригеры, собрать деревянные подушки, свернуть все тросы и «паук». Серый, не считая, отдал Ринату оставшиеся деньги Флинта.

— Тут хватит.

— Короче, я в Октябрьский поехал, — всё тем же деловитым тоном сказал Ринат, убирая деньги. — У меня родня там. Если чё, они подтвердят — я ещё вчера днём туда приехал и там был. А вы меня вообще не видели, да?

— Не видели, — кивнул Серый.

— А Фарида? — спросила Лёнька.

— Фаридушка скажет, как надо, — успокоил её Ринат. — Ну, всё тогда, эле ^[51]!

Он вбросил себя в кабину, захлопнул дверь. «Маз» зарокотал, как вертолёт на взлёте, выпустил струю белого выхлопа, и сдав задом, уехал в ночь. Серый и Лёнька остались одни.

Внизу лежал мёртвый Средневолжск — ни огонька. Серому подумалось, что город сейчас похож на потухший костёр. Вот он горел на берегу тысячами огней, давал тепло, свет, манил к себе, а потом из могильной глины Ёриков поднялся бронзовый Ильич и одним махом руки погасил всё.

Де-электрификация.

И стало темно. Как в первый день творения. И только далеко-далеко, за Волгой, в какой-то колеблющейся, космической дали, еле-еле заметно светились острые иголочки дальних деревень.

А может быть, это были звёзды.

Впрочем, здесь, над головой Серого, звёзд не было видно — их закрыли облака.

— «Тьма опустилась на ненавидимый прокуратором город…» — прошептала Лёнька.

— Чё? — не понял Серый.

— Ни чё, — ответила она и ушла в будку.