Книга История одной переписки, страница 29 – Янка Рам

— Пи*ец!

Цвет алый! Всё горит…

Как везти её!?

— Сейчас, детка…

Врываюсь в ординаторскую, там две медсестры. Одна уже знакома мне.

Бесцеремонно мою руки с антисептиком в их раковине, стягиваю со стола перчатки.

Они не вмешиваются, испуганно поглядывая на меня.

Хорошее чувство самосохранения.

Открываю шкаф с препаратами: спирт, обезболивающее, мазь с антисептиком, перевязка. Все на поднос.

— Что происходит? — шепчет та, с которой побеседовать еще не довелось.

Мне не очень интересны их интерпретации.

— Медицинскую карту и вещи. Прямо сейчас в палату принесите.

— Так карту отправят в Краевую. Вы же сами…

— Ясно. Напиши мне подробно, что ей ставили и в каких дозах. И побыстрей. Мы торопимся.

— Тоже мне… барин тут нашелся… — слышу вслед возмущенный шепот.

Но вещи появляются вместе с сильно пожилой санитаркой.

— Забираешь её, сынок? Слава Богу… Так плохо ей тут было… Там, дальше по коридору, лифт есть. Не веди её по лестнице. Слабенькая совсем…

— Хорошо, спасибо, — киваю я, стягивая перчатки.

— Поднимайся, Женечка… — помогаю, поддерживая за талию.

Худая, как тростинка. От случайного моего прикосновения к бедру вскрикивает.

— Прости…

— Ты заберешь меня?.. — начинает плакать. — Не могу здесь…

От этого сводит челюсти до хруста.

— Конечно.

Пылающие руки обвивают мою шею.

— Голова кружится…

Она повисает на мне. Прижимаю крепче. Губы сами целуют горячий висок.

— Поехали домой, моя девочка.

— Домой?…

— Домой.

* * *

Посыпаюсь рано, не дождавшись снов. За окном темно.

Хочется верить, что ошибаюсь, но чувствую, что она так и не появлялась.

Проверяю.

Интуиция меня не обманула. Её не было.

Олег: Женечка…

Всё.

Просить, чтобы написала, ответила, что беспокоюсь, что переживаю… Зачем? Если она захочет, в одном только слове прочитает все это сама. Если не захочет, можно писать страницами — бесполезно.

С тобой все хорошо. Ты не одна там. За тобой есть, кому приглядеть. Мое место занято. Одно из моих множества мест рядом с тобой. Может, и не одно, но я точно знаю, что не все.

Как зафиксировать тебя? Как удержать?

Как это делала со мной ты? Научи меня… Когда-то ты учила. Оговорками, байками, случайными разговорами, своим странным увлечением шаманизмом, в которое, со временем, втянула и меня.

Ты говорила, что я сильный шаман.

Проверим…

Я помню некоторые твои экскурсы…

Шаманы фиксировали свои состояния, набивая на теле специальные знаки. Это обрезало им некоторые пути развития, делая другие более вероятными.

— Тату делать нельзя, — утверждала ты. — Это уменьшает свободу выбора вариантов развития.

Мне не нужна свобода выбора.

И я хочу отнять ее у тебя.

Согласен на один вариант в ущерб всем возможным.

Но твое тело не принадлежит мне, чтобы рисовать на нем знаки.

Маятник. Сигарета. Кофе. Книга.

Все возвращается в привычное русло.

Мне нельзя туда. Я туда не пойду.

Лучше бы тебе вернуться, детка.

Вкладка с билетами. Заказываю билет на завтра.

Черт… завтра последний рабочий день.

Меняю числа на послезавтра.

Это очень плохая идея. Если я появлюсь сейчас, то последствия будут непредсказуемы. А мне нельзя рисковать. Но если она не вернется, то у меня нет выбора. Я полечу.

Открываю контакты. «Боль моя любимая». Нет. Сейчас мне не надо туда звонить. Может, завтра. Сейчас мне нужна Крис.

— Привет, Крис.

Пауза.

— Перезвоню.

Замужние женщины… Я слишком бесцеремонен? Возможно.

Буквально через минуту:

— Что случилось!? — в ее голосе — тревога.

Быстро соображаю, что бы это могло значить.

— У тебя ночь?

— Да!

— Извини… Поговоришь со мной?

— Олег, я бы с радостью. Но ты же опять будешь пытать меня?

— Буду.

— Нет, я не могу.

— Крис…

— Нет, нет! Всё, давай, Олег, до завтра.

— Стой, Крис! Выслушай меня.

— Ооо… мамочки… — начинает хныкать она в трубку.

— Крис. Мы списались с Женей.

— Знаю я!

— Хорошо. Это очень хорошо. Ты сейчас скинешь мне все ваши переписки, где идет речь обо мне. Нет. Вообще — все переписки.

— Ни за что.

— Крис… ты пойми… я еду к ней.

— С ума сошел! Остановись!

— Это не обсуждается. Всё уже началось. Наркоз поставлен, пациент на столе, мне придется делать ампутацию, иначе хирург умрет. Я не остановлюсь. Только вот… я слеп, Крис. Дай мне немного информации. Не вынуждай резать её вслепую! Я сделаю все очень аккуратно, чтобы никто не пострадал. Чтобы минимально… Открой мои глаза. Помоги нам.

— Олег… Что ты такое говоришь? Вам нельзя… Ты помнишь, как все закончилось!? Еще один раз никто не переживет. У неё же дочка, семья!

— Я всё разрушу это.

— Ты… говоришь, как маньяк.

— Это так, да. Помоги мне.

— Нет.

— Тогда всем будет очень больно. По твоей вине. Но это, все равно, случится.

— По моей вине!? — срывается она. — По моей?? Ты, когда делал с ней то, что сделал, ты думал о том, что буду чувствовать я? Когда ты уничтожал себя после, доводя до истощения, бухая месяцами, ты думал, что я чувствую, глядя на тебя? Когда я забирала её из этой гребанной больницы после и смотрела в её глаза?… Ты что наделал тогда, м?? Ты никогда ни о ком не думаешь, кроме себя! И теперь ты смеешь говорить, что я буду в чем-то виновата!?

— Какой больницы, Крис?.. — я массирую рукой свое горло, как будто это поможет мне дышать. — Какой еще больницы?..

Она молчит. Я слышу: она плачет.