Онлайн книга «Собрание сочинений. Арфа и бокс. Рассказы»
|
– Не думаете из своей дыры перебираться? – Не думаем. – А я разворачиваюсь, брат, вовсю… – Мы с Катей, когда тебя исключили… Штора перебил: – Об этом я не жалею. – Можно было бы тебе восстановиться… – Брось, Картошин, я плевать хотел на них, мне не надо… Мне это все, знаешь… начхать. При моих способностях, ты, Картошин, знаешь… Я им всем покажу! – Да, да… – сказал Картошин. Я заметил, со Шторы вдруг слетело то хорошее настроение, та уверенность в себе, которые только что наполняли его до краев. – Мы ведь с тобой, Картошин, не виделись с того дня, как я из института ушел, – сказал Штора. – Да, да, с того дня, как тебя… как ты ушел, мы с тобой не виделись… – И вот встретились в праздничный день, – сказала Катя. – Сейчас мы все организуем, – засуетился Штора, – сейчас я своего помощника пошлю… Он отвел меня в сторону. Супруги Картошины закричали: – Не надо ничего, Виконт, не надо беспокоиться, мы просто зашли тебя проведать! Но он уже хлопнул дверью. Я его убедил, что детям до шестнадцати лет спиртного не отпускают. – А вы, значит, его помощник? – спросила меня Катя Картошина. Скажи «да», она сразу поинтересуется, в чем я помощник. Но мне не хотелось распространяться про значки. И Штора, как я понял, не собирался перед ними хвастаться сегодняшним днем. И я сказал: – Я его родственник. – Так, значит, вы его родственник? Вы нам что-нибудь расскажете? Виконт и сейчас, вероятно, откидывает номера? В институте он откидывал такие номера! Он был очень живой, правда, Паша? – Да, он откидывал номера, – сказал Паша, – а что он сейчас делает? – Работает, – сказал я. – Ну, это понятно, а где он работает? – Очень крупное место занимает, – сказал я почему-то. – И какое же это место? – Не знаю, что-то позабыл… Как его… – Какое же? Они меня вовсю допрашивали. Хотелось выпутаться из этой родственной истории, но не тут-то было. Смотрят на меня в упор, с таким интересом, как-никак родственник… – Он ваш дядя, что ли? – В общем-то да, – говорю, – но не совсем. – Как это понять? – Матери разные, понимаете. – А-а-а… Помолчали. – А жена у него есть? – спрашивают. – А какую вы имеете в виду? – Смотрите-ка, второй раз женился! – Вы, наверное, стюардессу имеете в виду? – спрашиваю. – Про стюардессу мы ничего не знаем, ой, как интересно! Расскажите нам про стюардессу! Он нравился женщинам, правда, Паша? Смотри-ка, на стюардессе женился! Паша задумчиво моргал. – Да это раньше, – говорю, – у него была жена стюардесса, а сейчас… Как ее… Сикстинская Мадонна, в общем… Они переглянулись, удивились они здорово. Сикстинская Мадонна их совсем убила. Опять помолчали. – А скажите, стюардесса интересная женщина, как она выглядит? – спросила Катя. – Она, – говорю, – раньше в кино снималась… Да вы ее знаете… Красоты необыкновенной. Волосы абсолютно золотые, а глаза настолько синие, что хоть сейчас же помирай… А о фигуре и говорить нечего. Все падают… – В каких же она картинах снималась? – спросила Катя. – Да в этих, – говорю, – как их… – Вспомните, вспомните… – Много больно разных картин в голове перемешалось… – Очень жаль, мы постоянно следим за новыми лентами… Кино – наша слабость, правда, Паша? Паша кивнул. – Интересно, отчего же она в авиацию подалась? И должность не ахти. – Романтика, – говорю. – Интересно… – Очень даже, – говорю. – Она сейчас за адмиралом замужем. Адмирал мне кортик подарил… – Вот как бывает!.. – воскликнула Катя. – Что значит красота!.. Бросила сниматься, совершила вроде бы опрометчивый, легкомысленный шаг. Ринулась в романтику. Порвала с кино. Ан нет! Выходит замуж за адмирала… – Любопытная история, – сказал Картошин, – почему они все-таки разошлись? – Ах, – сказала Катя, – брось ты: почему да почему! Так надо! Она глубоко вздохнула и уставилась на стену. Я посмотрел туда же. Там на гвоздике висел значок. Тот самый. Первомайский. Она смотрела дальше. В пустоту. – Нет, почему же все-таки? – допытывался Картошин, уставившись на меня. Тут я ничего придумать не мог и сказал «не знаю». – Оставь ты в покое мальчишку, – сказала Катя, но он от нее отмахнулся. – Ну а вторая жена, – спросил Картошин, – как вы изволили назвать, живет с ним? Все нормально? В порядке? Да? – Красивая, – говорю, – очень… Исключительно поет. Зовут в оперу, а она не идет… – Но с ним она живет? – спросил Картошин, слегка раздражаясь. – А с кем же ей жить, – говорю, – конечно, с ним… Катя Картошина смотрела в пустоту. Картошин сказал: – Какая у него все-таки должность, вы не вспомнили? – Не могу, – говорю, – вспомнить. – Пока он не вернулся, вы нам что-нибудь еще расскажите, со стороны племянника видней… Я им всякую чушь понес. – Бывают, – говорю, – у него разные гости, наезжают сюда разные директора заводов, фабрик, предприятий, институтов, лечебниц и больниц и обсуждают разные вопросы. Пьют чай с вареньем «Роза»… Они даже посерели от моих басен. – …Был один министр с женой… Два мастера спорта, боксеры… – А как фамилия, не помните? – Нет. Одного вроде бы Николаем звали… Тяжеловес из Москвы… О! Вспомнил. Королев! Бритая голова, и пиджак по швам трещит, как повернется… А другого фамилию я никак не припомню… – А министра, министра как фамилия была? – Министра? Он весь вперед подался, очень хотел фамилию министра услышать. А я сморщил лоб, будто вспоминаю. – Ну, ну? – спрашивает. – Сейчас, сейчас… – Какой отрасли, отрасли какой? Я изо всех сил сморщился и говорю: – Забыл. – Что у вас за голова, простите, – разочарованно сказал Картошин. – Такой молодой – и такая память… Ваш дядя, насколько мне известно, не страдал этим изъяном. |