Онлайн книга «Крокодилова свадьба»
|
— Ровно то же самое, что и ты! — Омлетте́ готов был сквозь землю провалиться, лишь бы не продолжать разговор. — Присел, потому что устал? — Нет, конечно нет… — Ой, а ты с големом? А он еще работает? Тут Омлетте́ стало совсем не по себе, и он пропищал: — Да, конечно… просто решил его… эээ… выгулять… — Выгулять голема? — Октава, не переваривающая никакую информацию, кроме рациональной, повела бровью. — Ну просто… подумал, что хочу пройтись с ним, вот и все. Ладно, не буду тебя задерживать, ты наверное… — Нет, я не тороплюсь, у меня еще есть время. Не хочешь присесть? И что у тебя с рукой? Почему ты так странно ее держишь? Неужели сломал?! Тебя что, трясет? Пулеметная очередь и то была в разы медленней тирад вопросов девушки. Тело Омлетте́ решило отплясать чечетку. — А, это… — посмотрел он на оттопыренный из-за светопарата пиджак. — Он просто стал мне великоват, вот и все. — По-моему, оттуда что-то торчит… — Октава прищурилась. — Все точно хорошо? Может, помочь? Омлетте́ сдался. — Да там… так, просто светопарат… — мужчина извлек краденное. — Ого! — воскликнула девушка. — Где ты взял второй такой? У нас как раз дома недавно был люминограф… — Ну, я просто… — Купил его? Омлетте́ позволил себе рассмеяться. Только смех звучал скорее как крики о помощи хорька, которого решили придушить. — Нет, моя хорошая, просто… господин Шляпс одолжил мне его для пары дел. — Он не похож на человека, который согласился бы дать светопарат кому-то, кроме себя. Он и Глицу не давал… — А кто такой Глиц? — машинально спросил мужчина и тут же пожалел об этом, потому что теперь разговор обещал затянуться еще на какое-то время. — О, это… Пока что мой молодой человек. Но, только пока — мы пробуем. Просто это не совсем вписывается в планы, но если впишется… — Понятно, — все так же машинально ответил Омлетте́, отбив у дочери всякое желание рассказывать дальше. — Так все-таки, как тебе удалось уговорить господина Шляпса? — Ну я… эм… точнее он… в общем, мы как-то случайно встретились на улице, и как-то так получилось… Бывший муж Крокодилы начал понимать, что разговор выходит из-под контроля, и его, Омлетте́, может вынести на шоссе, где он бесповоротно разобьется. Поэтому, мужчина решил воспользоваться старой доброй отговоркой: — Ой, а сколько времени? — он поправил пенсе, даже не глянув ни на какие часы. — Ах, прости, моя хорошая, мне пора! — Но ты так и не… — начала Октава, но Омлетте́ уже развернулся и стремительным шагом пошел прочь. Голем гремел следом. Девушка привыкла к странностям отца, но в этот раз все вышло как-то чересчур абсурдно. — Ладно, поговорим как-нибудь в другой раз… — пробубнила она. Лучшей мелодией для господина Увертюра — фигуры уровня пророка или даже Будды в театре Хрусталии — всегда оставался звон философов. Не считая, конечно, сто пятнадцатой симфонии Шустроковича, от которой главный режиссер был без ума. Но, в отличие от звона философов, эта мелодия не сопровождала его каждый день, не вливалась в ухо тонкой, ядовитой струйкой, отравляя организм. И не сулила приток прибыли. Яды, правда, на Увертюра не действовали, во всяком случае — яды такого рода. Ладно, во всяком случае, действовали не до конца — от частого контакта с золотыми монетами у режиссера выработался некий иммунитет, и только иногда мужчина с рыжими бакенбардами легонько, и то только на время, сходил с ума. Тогда-то деньги и вскруживали ему голову полностью. Сейчас наступил как раз один из таких моментов. Увертюр раскинулся за столом, свободно распахнув красный пиджак, и звенел философами. В дверь постучались. Мелодия, дернув от дисгармонии, нарушилась. Не успел главный режиссер ответить «Войдите», как внутрь ворвался Шляпс. — А, господин люминограф, — Увертюра словно пружиной выбило из кресла. — Что Пшикс опять натворил? Шляпс стремительно разгонялся, приближаясь к креслу, словно до него было не пару шагов, а несколько километров. — Признавайтесь, зачем вы украли светопарат? — Диафрагм любил бить в лоб— способ, надо сказать, весьма эффективный. Та же пружина, что недавно выкинула режиссера из кресла, втянула его обратно. — Я… что?.. У вас украли светопарат?! В такое время?! — Да, и зачем вы это сделали? Люминограф резко остановился у стола, и шляпа на голове затряслась. Мужчина завис над Увертюром, мрачным великаном глядя на него. — Я ничего подобного даже не собирался делать! Совсем скоро должно состояться свадьба, и я… — Да, это звучит не очень логично, — в кабинет, аккуратненько, словно по краю пропасти, вошел Глиццерин. — Зато действенно, — выдохнул Шляпс и уселся в кресло напротив. — Ладно, хорошо, я вам поверю. Но никто кроме вас и Чернокнига не знал о том, что я буду на свадьбе! — Ну вот и спрашивайте Чернокнига, — Увертюр постепенно начал приходить в себя, — а не врывайтесь ко мне с такими обвинениями! — Я решил начать с вас, чтобы не наматывать лишние круги, — сказал люминограф так, будто искать вора для него было повседневным делом. — Ну, может расскажете? — Что? — Слушайте, вы же взрослый, умный человек… — По-моему, — заметил Пшикс, скромно решивший постоять в дверях, — вы забыли задать вопрос. — Да? Возможно. Просто я весь горю! — Я заметил, как вы выражались… — тихонько заметил пиротехник. — И я еле-сдерживаюсь, чтобы не продолжить. — Бросьте, — заметил Увертюр. — Можете выругаться, ничего страшного, я слушаю возмущения актеров и сотрудников буквально каждый день… Шляпс глубоко вдохнул и по-драконьи выпустил поток брани. Увертюр пожалел о своем предложении — видимо, шквал раскаленной ругани был такой силы, что обжог даже режиссера. — Спасибо, теперь я намного спокойнее. Итак, кому вы успели проболтаться о том, что я буду на свадьбе? — Ха! — у Увертюра подпрыгнул живот и дернулись бакенбарды. — Да никому, конечно же! Зачем об этом лишний раз болтать? — Ну как это, — не унимался люминограф. — Кому-то вы наверняка, да проболтались… — Даже если бы я кому и сказал, — надулся Увертюр до состояния идеального шара, — то он бы не стал ничего красть! Это Хрусталии, господин Диафрагм, здесь вор один на полгорода и то, наверное, у бедняги не все в порядке с головой. Фанатичных творцов не интересуют деньги, им главное воплотить какие-то там свои фибры творчества. И при этом они готовы отказаться ради этого от яичницы с помидорами каждое утро! Обычно тут крадут только идеи, ну, как например было с сонатой Охренбаха [5]. |