Книга Нэнси Дрю и дело о красном ара, страница 20 – Кэролайн Кин

– Это ценные попугаи? – ответила я вопросом на вопрос.

– Разумеется, – подтвердил Дэн. – Редкий вид. Любой зоопарк или коллекционер щедро заплатит за красного ара.

– То есть их можно продавать? Это законно?

– Нет, но опытный вор всегда найдёт лазейку, – объяснила Мэри. – Сложно, но возможно. Подделает документ, сделает вид, будто взял птицу не из дождевого леса, а у какого-нибудь официального заводчика. Я сама с таким сталкивалась.

– Нэнси, – вмешалась Парминдер, – я понимаю, к чему ты ведёшь, но всё это слишком странно. Зачем преступникам рубить деревья, если они охотятся на красных ара? И почему в сети застрял клочок обезьяньей шерсти?

– Пока не знаю, – честно ответила я. В памяти у меня всплыл журнал «Экзотические птицы», который читал Джейсон, и я добавила: – Но есть подозрения.

– С нами не поделишься? – с надеждой спросил Дэн.

Я покачала головой.

– Нет, сначала хочу убедиться, что не ошиблась.

Мы разошлись, но я отвела Парминдер в сторону, чтобы поговорить с ней с глазу на глаз.

– Мануэла говорит, что Эстебан ушёл не по своей воле. Его прогнали.

Парминдер закусила губу.

– Что ж, от этого мне чуточку лучше, но всё ещё непонятно, где он.

– Вы не проверяли электронную почту? Вдруг он пытался с вами связаться?

– Проверяла, когда Джейсон пускал меня в кабинет. Ещё на базе есть радио, но за него тоже отвечает Джейсон. Если он хочет скрыть, что уволил Эстебана, то вряд ли позволит ему передать мне сообщение.

– И правда, – согласилась я. – Интересно, Эстебан знает о том, что здесь происходит? Всё-таки его уволили за то, что он задавал слишком много вопросов. Раз от него решили избавиться, значит, дело точно нечисто.

– Ты права, Нэнси.

– И я почти уверена, что скоро найду ответ.

* * *

На следующее утро я проснулась на рассвете и выскользнула из палатки, чтобы осмотреться на базе. Кабинет Джейсона оказался заперт, а сам управляющий куда-то пропал, так что я отправилась на кухню, но и там было пусто. Люпа с Мануэлой ещё даже не начали готовить завтрак. Я собиралась пойти дальше, когда вдруг услышала приглушённые голоса.

Они привели меня на узкую тропинку, змеившуюся вверх по холму, и через несколько минут я добралась до небольшой бамбуковой хижины, окружённой низким деревянным забором. Дверь была открыта, и я подошла ко входу. Изнутри доносились сердитые женские голоса. А ещё тихий скрип, похожий на звук когтей, скребущих пол.

Наконец я постучала, и голоса умолкли, а вместо них раздался негромкий лай. Послышались шепотки, хлопнула дверь, кто-то выкрикнул пару слов на испанском.

– Извините? – позвала я. – Это Нэнси. Можно войти?

Дверь распахнулась, и передо мной предстала перепуганная Мануэла.

– Hola ^[4], Нэнси! Что привело тебя в нашу скромную обитель?

Мне вдруг стало неловко, и я пробормотала:

– Извини, не хотелось вас тревожить, просто проходила мимо и услышала голоса…

Тут снова раздался лай. Казалось, он шёл из закрытого шкафа.

– Погоди-ка… у вас там собака?

Мануэла в ужасе шикнула на меня, а потом затащила в дом и захлопнула за нами дверь.

– Нэнси, ты умеешь хранить тайны?

– Конечно. Что происходит?

Люпа покачала головой и что-то пробормотала себе под нос.

– Всё в порядке, мама, – шепнула ей Мануэла.

– Ладно, – сказала та и ушла в спальню. Где-то в доме скрипнула ещё одна дверь, а через несколько секунд мне навстречу выбежал самый очаровательный щенок на свете. Это была маленькая дворняжка с коричневой шёрсткой и разноцветными кругами на глазах – чёрным и белым. Она весело подпрыгивала и лизала мне ноги мягким розовым язычком. Я рассмеялась и нагнулась её погладить.

– Какая милая!

– Да, я тоже так считаю, – сказала Мануэла. – А вот Джейсон с нами не согласен.

– У него сильная аллергия на собачью шерсть, – объяснила Люпа. – Поэтому он запретил нам держать нашу малышку в «Корковадо Экологика». Она у нас бывшая бродяжка. Мы взяли её с улицы в прошлом месяце и обещали Джейсону, что отдадим новым хозяевам.

– Я даже вроде как нашла для неё новый дом пару недель назад, но в итоге всё сорвалось, – добавила Мануэла. – С тех пор мы её здесь прячем.

– Вы ведь живёте далеко от Джейсона, – заметила я. – Какая ему разница, есть у вас дома собака или нет?

– Беда в том, что она у нас слишком любопытная, – объяснила Мануэла. – Роет норы под забором и убегает погулять. Вообще чудо, что Джейсон ещё ничего не заметил. Он принимается яростно чихать, когда она поблизости, но до сих пор не сообразил, в чём дело.

– Или ничего не говорит и ждёт, когда мы наконец её отдадим, – предположила Люпа. – Тяжело жить как на пороховой бочке. Ведь в любой момент могут уволить.

– Это ужасно, – согласилась я. – И ужасно, что вам приходится её прятать.

Я пощекотала крохе животик и спросила:

– Как вы её назвали?

Мануэла нахмурилась.

– Пока зовём просто Малышкой. Мама считает, что мы быстрее к ней привяжемся, если дадим настоящее имя.

– Всё равно это непросто, – призналась Люпа. – Мы ищем для неё добрых хозяев, но здесь же рядом никого нет, а выехать куда-нибудь с базы удаётся редко.

– Я бы с радостью вам помогла, – вызвалась я. – Что мне сделать?

– Просто не говори о ней Джейсону, больше ничего не надо, – попросила Люпа. – Если тайна раскроется, мы останемся без работы. Мануэла же тебе говорила, что мы копим ей на высшее образование, sí ^[5]?

Она помолчала, а потом добавила:

– Пока она у меня учится на дому, но я хочу обеспечить ей хорошее будущее, а для этого нужен диплом.

– Не переживайте, я никому не скажу, – пообещала я.

Люпа улыбнулась.

– Спасибо, Нэнси.

– Ерунда. Извините, что заглянула без спроса. Просто было любопытно, чьи это голоса. Мне не хотелось показаться невежливой.

– Ничего страшного, – заверила меня Мануэла. – Мы как раз собирались выходить на работу.

– Ну, тогда не буду вам мешать, – ответила я, на прощание погладив шаловливую Малышку по голове.

* * *

Моя лодыжка уже чувствовала себя лучше, и я решила пройтись по пляжу, послушать шум волн и поразмыслить над уликами. Меня очень расстраивало, что Мануэле и Люпе приходилось переживать за своё место из-за очаровательного щенка. Это как-то несправедливо. И всё же сейчас для меня куда важнее было расследование.