Онлайн книга «Игры для взрослых мальчиков»
— Оп-ля! Полуголые туристы замерли от неожиданности, затем дружно и восторженно заорали. На чистом пространстве желтого песка неподалеку от костров итальянец начал делать какие-то странные движения, похожие одновременно на неприличный танец, на стриптиз и на пассы заклинателя тропических змей. Одной рукой он ловко снимал с себя свои узенькие белые трикотажные штанишки, а другой также сноровисто расстегивал рюкзак. — Давай, красотка, давай! Тебе только шеста здесь не хватает! Притащите кто-нибудь ему весло из шлюпки! Среди бела дня, на глазах у изумленных зрителей мужчина по имени Хулио добровольно оставался абсолютно голым. Ему было холодно, но он ничего при этом не стыдился. Таинственно и зазывно поглядывая на лица своих товарищей, он медленно запустил руку в рюкзак, провел языком по губам, томно взглянул карим глазом на Мерфи, погладил свое худое бедро… И внезапно выхватил из рюкзака, взметнув при этом вверх, огромные военно-морские трусы! Через секунду он уже был в сухом нижнем белье. — О-о! Толпа бесновалась. Хулио кривлялся и скромничал. — Дай, пожалуйста, и мне… Покрытый мурашками Николас протягивал к раскрытому рюкзаку руку, еле шевеля при этом толстыми синими губами. — Дай… И снова, как там, в казармах, по воздуху начали летать синие и черные сатиновые трусы! Оружейник жестами фокусника извлекал смятые, но очень своевременные сухие «трусевичи» и бросал их в сторону страждущих. Размеры, так тщательно подобранные первоначально, не совпадали и через некоторое время по островку гонялись друг за другом щупленький Стивен Дьюар в развевающемся вокруг него «шестидесятом» и тучный Хиггинс, неприлично обтянутый в интимных местах сатиновым «сорок восьмым». «Динамо» бежит?.. Ах, вы мои дыжентльмены удачи!» Собрав с ближней веревки свое подсохшее обмундирование, Глеб Никитин оделся, подождал, пока остынут отодвинутые в сторону от огня его высокие солдатские ботинки. Потопал ими по песку, плотно зашнуровался. Островок был действительно небольшой. Несколько высоких старых деревьев, редкие кусты дикой смородины и облепихи. На другом, дальнем от их костров берегу, — с десяток мрачных валунов. Чей-то скромный дощатый домик с низким окошком, наверно летнее рыбачье убежище. Разбитые сваи древнего бревенчатого причала. И песок… Ярко-желтый у воды, темный в тени деревьев, серый с черными точками сухих угольков вокруг размытых давними дождями кострищ. «Вот и славно…» — Послушай… — Ян вздрогнул, резко обернувшись на слова Глеба. — Ты, случайно, своего протеже в кожаных штанах не просил за мной тут приглядеть, пока будешь сам отсутствовать? — Чего? Про кого это ты, Глеб? — Про Костика. Про Серякова. Я ему отказал тогда в сотрудничестве, и твой Костик, обидевшись, гордо удалился, но у меня все равно есть ощущение, что он вместе с артистами выступает в нашем шоу. Причем, не самостоятельно, а выполняет чье-то поручение. Не поднимая глаз от своих босых ног, Ян заговорил быстро и убедительно. — Да что ты, Глеб! Ничего такого нет, я же сам договаривался с артистами, они никого лишнего, а уж тем более человека со стороны, к себе в бригаду ни за что не подпустят! Это же им все заработанные деньги еще на один пай придется раскидывать, а Вадик Шацкий, знаешь, какой у них жмотистый! Из-за рубля удавится… А вообще, у артистов там никого похожего на Костю и нет. Ты ошибся. Ошибся, ошибся, я уверен! В темноте ведь можно запросто ошибиться! — В темноте?! Это про какое такое темное время суток ты говоришь? Глеб Никитин немного присел и с улыбкой поглядел снизу в глаза испуганного парня. — Ты что-то знаешь, Яник, а? И скрываешь от меня? Это нехорошо… И, поверь мне, твоя жизнь в дальнейшем может сильно ухудшиться, если ты не расскажешь мне все подробно. — Куда уж дальше-то… Ян опять хмуро отвернулся и побрел к общему костру. И в очередной раз Глебу не удалось уловить слабый миг понимания ситуации… Путаясь в штанах и оттого прыгая на одной ноге, к нему весело подскочил верный Бориска. Как только мог, он старался стереть радостную улыбку со своей сияющей физиономии. — Ты, это, Глеб… Ты ведь не обижаешься, что я выиграл? Ну, что вперед тебя так на остров пришел? — Брось. У нас упал за борт член экипажа. Ты предложил помощь — я подтвердил, что отказываюсь. Ты продолжил гонку и выиграл. Все честно. — Правда?! И ни капельки, ни капельки на меня не обижаешься? — Не тарахти. Я же сказал, что гонка была правильная. Поздравляю тебя и твоих бандитов. Пусть только окорока свои розовые нам больше не показывают, а то Хулио сильно при их виде нервничает. Может не выдержать. — У-уф! Классно! Спасибо, Глеб! Ведь меня к тебе сейчас Макгуайер послал, он же у нас яхтсмен и сказал, что нужно на всякий случай перед тобой извиниться, у них так все яхтенные рулевые после сложностей в гонках делают. — Так и есть, правильно. — А вообще… — Бориска, почти справившись со штанами, стал чувствовать себя в разговоре гораздо увереннее. — Вообще, знаешь, ты ведь гонку-то, может быть, и выиграл бы, только вот у тебя этот здоровый в воду перед самым финишем плюхнулся. А, может, и не выиграл бы, мы ведь тоже классно шли, еще бы минут десять и я бы тебя сделал… — Застегни ширинку. — Ой! Действительно ведь… Потрепав Бориску по шее, капитан Глеб тем самым прекратил его снисходительные фантазии. — Пошли к нашим. Пора собираться и двигать в лагерь. Там уже инструкторы вас ждут. — А ты? — А у меня небольшое, но очень волнительное дело намечается. Пошли. — Погоди, Глеб… Тут вопрос такой возник, помоги мне, пожалуйста. Когда я на шлюпке командовал, то сам путал, что такое трос, а что канат, как их различать-то! И потом еще Тиади стал надо мной издеваться, говорить всем, что я ничего в парусном деле не понимаю… — Издевался, говоришь? Тиади? Про веревки спрашивал? Ну, тогда вот. — Чего? Бориска недоумевал, рассматривая круглую фигуру, которую Глеб состроил из сомкнутых указательных и больших пальцев своих рук. — Сделай также. — Ну, сделал… И что? — По правилам старой морской практики окружность троса могла достигать трехсот пятидесяти шести миллиметров, а вот если его обхват был больше, то такая значительная веревка уже считалась канатом. — А зачем мне это? Бориска удивленно смотрел на учителя сквозь круг, образованный его пальцами. Ничуть не боясь обидеть мальчишку, Глеб захохотал, ясно сверкая глазами. |