Онлайн книга «Мужчина апреля»
|
Я набрала номер своего шефа Оксаны. Слушала одновременно гудки и премьер-министра. – Можно только гадать, что подтолкнуло к такому решению человека, облеченного нашим доверием, доверием избирателей… Я, кажется, поняла, куда она клонит. Даже мертвая, Грета была ее главной политической соперницей. Время почестей скоро придет. А пока – время вбить осиновый кол в поверженного врага: – …разочарование в собственных утопических идеях или нечто другое, что повлекло жизненный кризис. Все выяснится, идет следствие. Сейчас же мы просим вас проявить чуткость к родным ушедшей и помнить, что им сейчас нелегко. Спасибо. – Ну, – ответила Оксана. – И? – в тон ответила я. Оксана хмыкнула: – Мне это нравится не больше, чем тебе. Два дела в одном доме. Думаю, самая правильная линия – сообщать коллегам о своих находках по делу кролика. – Ангела. – Что? – Его звали Ангелом. – О’кей. В общем, с нашей стороны самое главное – делиться информацией, они сами решат, как ее использовать. Или не использовать. Осторожность – главное карьерное качество Оксаны. Умеренность и осторожность. Особенно когда в деле о возможном жестоком обращении с личностью, не являющейся человеком, замешан политик. Пусть и мертвый. Мы обе знаем: ситуацию обострили выборы. Все лево-умеренное парламентское крыло сейчас трясет: кого выдвинуть вместо покойной? Центристы раздумывают, не пора ли покинуть коалицию. В напряжении и консерваторы: кто станет соперницей действующего премьер-министра? – …для нас это все равно ничего не меняет, – сказала Оксана. – Ты уверена? – Мне уже звонила Гаянэ, – не без почтения произнесла Оксана. – А ей, как ты понимаешь, тоже позвонили: либо ее начальница, либо начальница начальницы. Гаянэ была главой полиции, то есть непосредственной начальницей Оксаны и Наташи. Ее начальницей была сама министр экологической безопасности. А выше – только премьер. Чье бледное, но все же сияющее доброжелательным сочувствием лицо сейчас смотрело с экрана. – Так что мы, Ариадна, – продолжала Оксана, – делаем свою работу. Преступления против личностей, не являющихся людьми, так же важны, как и преступления против людей. Не имеет значения, кому принадлежал этот кролик, министру или рядовому гражданину. Хоть бы и никому. Начинается всегда с жестокости по отношению к животным, птицам и насекомым. Продолжается – жестокостью к людям. Я не выдержала: – Оксан, тебя что, там кто-то еще слушает? – А? – Она сделала вид, что не поняла. – В общем, делаем свою работу, – вздохнув, повторила за ней я. – Куда ты сегодня утром собиралась? – Поговорить с Айной, Гретиной партнершей. Я вчера с ней встречалась, но момент, сама понимаешь, был неудачный, беседа получилась скомканной. Поеду к ней на тренировку, попробую ее там разговорить. – Хорошо. Но не дави. Помни, сейчас ей вдвойне тяжело под всеми этими взглядами. – К взглядам ей не привыкать, – не удержалась я. – Это не одно и то же. – Я понимаю, не беспокойся. – Ставлю на причинение вреда по неосторожности, – сказала вдруг Оксана. – Они просто не уследили за кроликом. Там, по-видимому, та еще обстановка в семье была. – Мы этого пока не знаем. – Накануне самоубийства? А как ты думаешь? – Я пока ничего не думаю. – Это правильно. Короче говоря, помни, что они все только что потеряли близкого человека. Не добавляй им лишнего стресса. – Не буду, – пообещала я. Едва я нажала отбой, Ника выпалила: – Ну что? – О господи, да ничего, просто работа. Я открыла холодильник, достала вчерашний торт с кокосовыми сливками и стала перекладывать большой кусок в коробку. – Это кому? Лене? Я могла соврать. Но не хотела: – Для Лео. – Ты же сама говорила, что он у тебя разжирел, – сказала Ника. – Хочешь, чтобы он совсем на борова стал похож? Тебе такие нравятся? Я промолчала, уложила коробку в сумку, обогнула Нику и направилась в ванную. – А почему ты спала в гостиной? – донеслось мне вслед. 9.30 Лаборатория наших криминалистов расположена на одном этаже с лабораторией отделов, занимающихся преступлениями против людей. Попросту говоря – в подвале. Наверху было утро. А здесь, у Кати, мне всегда кажется, что на часах послеобеденное время. Гудят лампы дневного света. И всегда энергично орет под музыку какой-нибудь очередной любимый Катей корейский бойз-бэнд. Конкубин Кати – бурят Леша. Она говорит: «Похож на корейца». – За какашками пришла? – весело крикнула она мне, не отвлекаясь от дела: капала что-то из пипетки на стекло. Верхняя половина лица закрыта желтоватыми лабораторными очками, нижняя – голубоватой медицинской маской. – И тебе привет. Мне нравится смотреть, как работает Катя: все ее жесты отточены, ничего лишнего. Она задвинула стекло в микроскоп. И только потом отошла, сняла синие перчатки, стащила нижнюю маску под подбородок: – Посмотрим. Я подошла к ее компьютеру. Катя искала нужный файл. И, не отрывая глаз от экрана, сообщила: – Прикинь, а Грету вчера привезли. В левое крыло. В левом крыле делали аутопсию человеческих тел. В правом – животных. В голосе Кати я опять услышала тот слегка кровожадный интерес, с каким выспрашивала про Грету Ника. Знаменитости интересуют всех. А мертвые – особенно. – В смысле – тело? – В смысле – тело. – В новостях говорят, передоз снотворного. Катя засмеялась с чувством собственного превосходства, как будто я пыталась ее обдурить, а она меня раскусила: – Если девочки расскажут что-то интересное, я дам тебе знать. – Ты – настоящий друг. С Катей мы поступили в отдел одновременно. Конечно – друг. – Так. Вот он. – Она стучала пальцем по курсору. – Ну, смотри. Есть некоторое обезвоживание. По-видимому, твоего кролика не кормили и не поили несколько часов. Вероятно, тупо про него забыли. Учитывая тарарам с Гретой. – Да, девочка обнаружила, что он пропал, как раз когда вспомнила, что его надо напоить и накормить. – Заводят животное, а ответственности – ноль. – Слушай, у нее мать умерла. Удивительно, что она вообще вспомнила про кролика. Катя смерила меня недовольным взглядом: – Тебе видней. Вы же проводили проверку перед тем, как одобрить адаптацию животного. |