Онлайн книга «Порванная струна»
– И для человека, и для собаки, и для лошади… – И для кота?! – машинально уточнила Надежда. Виктория вместо ответа взглянула на нее как на душевнобольную. – При чем тут кот? Твое счастье, что недолго. При более длительном контакте начинаются симптомы, сходные с гипоксией… с кислородным голоданием. – Виктория поспешила перевести латинский термин. – Сначала повышенная утомляемость, головные боли, головокружения, обморочные состояния… Потом быстро развивается слабость, почечная и сердечная недостаточность… Надежда внимательно слушала страшные медицинские термины, которыми сыпала Виктория, и торопливо вспоминала свои собственные ощущения после визита к Зинаиде и то, что ей рассказывала о своем недуге сама Зинаида. – А губы синеют? – спросила она, вклинившись в медицинский монолог. – Синеют, синеют, – радостно подтвердила Виктория и уставилась на Надеждино лицо. – У тебя вроде цвет губ нормальный. – Это помада французская, «Буржуа», – пояснила Надежда, – а там под помадой, они синие, ты не сомневайся. – Плохо, – озабоченно произнесла Виктория. – Ты же говорила, что недолго сосуществовала с цветком. Надо врачу показаться, а пока хотя бы витамины попей и молоко с медом. – А если больше доза? – с безжалостным пристрастием папарацци допрашивала Надежда. – Я же тебе сказала – летальный исход. – Ну а как выглядит труп? Есть какие-нибудь характерные признаки? Виктория пожала плечами и задумчиво закурила новую «беломорину». Надежда закашлялась и отодвинулась подальше. – Характерные признаки? Ну, я не знаю… Я, конечно, трупов таких не видела, но вообще, судя по физиологическому воздействию флюосцина, должен присутствовать синюшный оттенок тканей… Ой, Надя, извини, тебе дым мешает? – Виктория придвинулась к вытяжному шкафу и выдохнула в него зловонное облако. Надежда приободрилась и снова подсела поближе: – Лицо синее? – Ну я же говорю: синюшный оттенок. – А руки сводит у покойника? – Руки? – Виктория задумалась. – Да, вроде должно проявиться достаточно характерное судорожное оцепенение. А что такое? Кто-нибудь уже… оцепенел? – Есть подозрения, – осторожно ответила Надежда. – А скажи, по таким симптомам могут поставить диагноз – инсульт? Виктория пожала плечами и снова затянулась «Беломором». – Ты же знаешь, Надя, наших бесплатных медиков… Они ведь только две причины смерти пишут – инфаркт или инсульт. – Платные ничуть не лучше, – вставила Надежда, вспомнив два-три эпизода из своей небогатой практики. – Они те же бесплатные, только за деньги, – ответила Виктория несколько странной фразой, а затем пояснила: – По сути своей они точно такие же, как бесплатные, а от того, что ты им платишь, сущность не меняется. А вообще по внешнему виду трупа можно предположить инсульт. Если, конечно, не делать вскрытие, биопсию и прочее… Но вот что интересно, – проговорила Виктория задумчиво, как бы сама себе, – откуда взялся этот флюосцин? – А в чем дело? – Надежда сделала стойку. – Дело в том, – Виктория подняла на нее глаза, – что этот несчастный флюосцин доступен очень узкому кругу людей, и большую часть этих людей я знаю. Поэтому вся эта история мне очень не нравится… – Да сейчас, по-моему, кто угодно может за деньги хоть атомную бомбу достать. Столько всяких «горячих точек», и вокруг них только тем и занимаются, что продают оружие и всякую прочую дрянь. Да из-за границы опять же ничего не стоит привезти… – Нет, Надя, ты не поняла. – Виктория погасила очередной окурок и потянулась за следующей папиросой. – Это всяких автоматов и пистолетов расплодилось бессчетное количество, допустим, и бомб… А флюосцин – вещь редкая, мало кому известная, производится в лабораторных условиях и в очень ограниченном количестве. Не то что за границей – его даже в других городах почти нет… – Так он что – очень редкий и дорогой? – Да нет. – Виктория поморщилась. – Редкий-то редкий, но не слишком дорогой – ингредиенты дешевые, процесс получения хоть и сложный, но недорогостоящий. Короче, знаешь, как в анекдоте – он потому неуловимый, что никому и на фиг не нужен. Вот я и думаю: если ты где-то нашла цветок, обработанный флюосцином, то к этой истории причастен кто-то из моих коллег-химиков. Подожди, Надя, немножко, не поднимай вокруг этой истории шума, я сначала тихонько выясню, у кого флюосцин пропал. – Давай перешерсти всех своих коллег, да только по-быстрому – время дорого. Виктория внимательно посмотрела Надежде прямо в глаза: – Слушай, давай бросим этот треп. Я тебя спрошу прямо и честно: как по-твоему, есть в этом деле с цветком криминал? Ты не стесняйся, рассказывай. Я тут на кафедре токсикологии такого повидала, что если в подробностях рассказывать… – Верю! – поспешно согласилась Надежда. – Верю без подробностей. Труп, во всяком случае, есть в этом деле. А вот криминальный он или нет – это еще надо выяснить. – Уж не сама ли ты выяснять вздумала? – нахмурилась Виктория. – Надя, этим должны заниматься… – Компетентные органы! – подхватила Надежда. – Так что давай быстренько выясняй, откуда этот флюосцин взялся, потому что там неясно, кто этот чертов цветок принес в квартиру. Девушка умерла. И родственников у нее никого здесь нету. А вот когда точно будем знать, откуда яд, тогда и в милицию можно пойти. Потому что меня-то они не больно слушать будут, а вы все же лица официальные. – Да-да, – рассеянно кивнула Виктория. Надежде пришлось напомнить себе, что она знает свою бывшую одноклассницу много лет и что Виктория никогда не станет покрывать халатность и невнимательность коллег, если дело касается смерти человека. Не станет она беречь честь мундира – во всяком случае, Надежда очень надеялась с ее помощью хотя бы узнать, откуда мог взяться злосчастный цветок, буквально напоенный ядом. Виктория закрыла за Надеждой двери лаборатории и ненадолго задумалась перед раскрытой записной книжкой. Потом сделала несколько звонков, но неудачных – нужных людей не застала на месте, а те, кого застала, не могли дать полного ответа на интересующий ее вопрос – кто мог в последнее время работать с флюосцином? За каким чертом он кому-то понадобился? Профессор взглянула на часы и заторопилась на лекцию, решив продолжить поиски вечером. На лекции она была непривычно рассеянна и даже не делала обычных своих язвительных замечаний парочкам, специально усевшимся на заднем ряду, чтобы обниматься. Они бы с удовольствием вообще не ходили на ее лекции. Но Виктория обладала феноменальной памятью на лица и помнила всех, кто прогуливал. А потом на экзамене бедолагам приходилось туго. |