Книга Прислуга, страница 98 – Кэтрин Стокетт

— Да, сэр, — заикается она и передает мне трубку.

— Алло?

— Это Джонни Фут, — говорит мужчина. — Я уехал на охоту, но хочу, чтобы вы знали — Селия очень огорчена. Вчера вечером на балу произошел крайне неприятный инцидент.

— Да, сэр, я знаю.

— Уже слышали, да? — печально вздыхает он. — Присмотрите за ней, ладно, Минни? Я уехал и… не знаю. Позвоните, если она не придет в себя. Если я понадоблюсь, то сразу вернусь.

— Присмотрю. С ней все будет нормально.

Сама-то я не видела, что там случилось, но слыхала, пока мыла посуду. Вся обслуга только о том и болтала.

— Видала? — спросила Фарина. — Та сисястая дамочка в розовом, у которой ты работаешь, нализалась, как индеец в день зарплаты.

Гляжу, и Шуге моя туда же:

— Да, мамочка, весь пол заблевала. На глазах у всего народа! — И захохотала себе в голос. И не заметила, как — шмяк! — получила тряпкой. Только мыльные пузыри по кухне полетели.

— Закрой рот, Шуге! — Я толкнула ее в угол. — И чтоб я не слышала, как ты болтаешь гадости про женщину, которая тебя кормит и прикрывает одеждой твою бесстыжую задницу! Поняла?

Шуге, конечно, кивнула, и я занялась опять посудой, но расслышала, как она пробормотала:

— Сама, значит, можешь, постоянно.

Я развернулась, ткнула пальцем ей прямо в физиономию:

— Я имею на это право. Заслужила, каждый день вкалывая на эту чокнутую дуру.

Утром в понедельник прихожу на работу, а мисс Селия все еще лежит в постели, зарывшись лицом в простыни.

— Доброе утро, мисс Селия.

Но она только переворачивается на другой бок, на меня и не глядит.

В обед приношу ей в постель тарелку с сэндвичами, а она:

— Я не голодна, — и накрывает голову подушкой.

Я постояла, глядя, как она кутается в простыни, точно мумия какая.

— Вы что, собираетесь лежать так весь день? — спрашиваю, хотя много раз уже видала, как она это проделывает. Но тут другой случай. Никакой косметики на лице, никаких тебе улыбочек.

— Оставьте меня в покое, пожалуйста.

Надо бы сказать ей, чтоб поднялась, нацепила свои дурацкие тряпки да и позабыла обо всем, но она лежит вся такая жалкая и несчастная, что я молчу. Я ей не психиатр, мне не за это платят.

Утром во вторник мисс Селия по-прежнему в постели. Поднос со вчерашним ланчем на полу, ни кусочка не тронуто. Она все в той же ветхой голубой ночной рубахе, которая, видать, осталась у нее с прошлых времен, оборки на вороте все изорвались. А спереди пятно, похожее на угольное.

— Ну-ка, давайте-ка я постель поменяю. И фильм сейчас начнется. Там у мисс Джулии большие неприятности. Не представляете, что эта дурочка вчера учудила с доктором Бигмаутом.

Но она ноль внимания.

Позже днем приношу поднос с пирогом из цыпленка. Больше всего на свете хочу отругать мисс Селию, чтоб взяла себя в руки, пошла в кухню и поела по-человечески.

— Мисс Селия, я понимаю, то, что случилось на Празднике, конечно, штука малоприятная. Но вы же не можете вечно лежать здесь и жалеть себя.

Мисс Селия встает и запирается в ванной.

Меняю постельное белье. Потом собираю грязные салфетки и стаканы с ночного столика. Рядом лежит стопка писем. Ладно, хоть к почтовому ящику выходит. Поднимаю письма, чтоб протереть столик, и замечаю большие буквы X. У. X. на одной из открыток. Даже не успев толком подумать, что это я делаю, читаю:

Дорогая Селия,

Вместо компенсации за платье, которое Вы разорвали, Лига с радостью примет от Вас пожертвование на сумму не менее двухсот долларов. Кроме того, воздержитесь, пожалуйста, впредь от участия в любых мероприятиях в качестве нечлена Лиги, поскольку Ваше имя попало в список людей, вызывающих недоверие. Мы ценим Ваше понимание в этом вопросе.

Чек будьте любезны адресовать Джексонскому отделению Лиги.

С уважением,

Хилли Холбрук, Президент и Председатель комиссии по ассигнованиям.

Утром в среду мисс Селия все еще в постели. Занимаюсь своими делами в кухне, пытаясь радоваться тому, что она не болтается поблизости. Но удовольствия не выходит, потому что все утро трезвонит телефон, и впервые за все время, что я тут, мисс Селия не берет трубку. После десятого раза я уже не могу сдержаться, хватаю трубку и говорю «алло».

Иду в спальню, сообщаю:

— Мистер Джонни звонит.

— Как? Он не должен знать, что я знаю, что он знает о вас.

Могу только вздохнуть — в знак того, что я больше не намерена изображать дурочку и прикрывать это вранье.

— Он звонил мне домой. Игра окончена, мисс Селия.

Мисс Селия прикрывает глаза:

— Скажите, что я сплю.

Снимаю трубку телефона в спальне и, глядя прямо в глаза мисс Селии, говорю ему, что она в душе.

— Да, сэр, с ней все в порядке. — Пристально смотрю на нее.

Кладу трубку.

— Он хочет знать, как у вас дела.

— Я слышала.

— Я ему соврала.

Она опять накрывает голову подушкой.

К полудню следующего дня чувствую, что не выдержу больше ни минуты. Мисс Селия уже неделю все в том же положении, на том же месте. Она осунулась, Сдобная Булочка порядком засалилась. В комнате уже пованивает немытым телом. Держу пари, она с пятницы не мылась.

— Мисс Селия, — зову я.

Она молча, без улыбки, смотрит на меня.

— Сегодня вечером вернется мистер Джонни, а я обещала ему за вами присматривать. Что он подумает, если обнаружит, что вы все время так и провалялись в этом старом грязном тряпье?

Мисс Селия всхлипывает, икает, а потом начинает рыдать в полный голос.

— Ничего этого не случилось бы, если б я оставалась там, где мне и положено. Ему нужно было жениться на ровне. Надо было жениться на… Хилли.

— Бросьте, мисс Селия. Это не…

— Как Хилли на меня смотрела… как будто я пустое место. Мусор на обочине дороги.

— Не надо брать в расчет мисс Хилли. Вы не должны судить себя по тому, как эта женщина на вас смотрит.

— Я не приспособлена к такой жизни. Мне не нужен обеденный стол на двенадцать персон. Ко мне никогда в жизни не придет двенадцать гостей, сколько ни умоляй.

Ну вот, опять жалобы на то, что имеет слишком много.

— Почему она меня так ненавидит? Она ведь меня совсем не знает, — плачет мисс Селия и стучит кулаком по коленке. — И дело не только в Джонни, она назвала меня лгуньей, обвинила, что я подсунула ей этот… торт. Я бы никогда не отказалась, если бы это было правдой.