Онлайн книга «Собор. Роман о петербургском зодчем»
|
– Нет, мсье… Невозможно было… Прошел дождь, груды земли слиплись… Люди не могут справиться. – А когда будет расчищено? – спросил Монферран. – Завтра утром. К вечеру начнется обработка блоков… Мастер втянул голову в плечи, будто вновь ожидал удара. Находившиеся в конторе люди перестали дышать. – Хорошо, – произнес спокойно архитектор. – Спасибо. В измученных глазах итальянца промелькнуло облегчение. – Мне можно идти? – спросил он. – Нет, постойте. Огюст что есть силы вздохнул, чувствуя, как противный липкий комок застревает в горле. Но он сделал над собой усилие и необычайно звонким, почти ломающимся голосом произнес: – Выслушайте меня, сударь. Вчера я нанес вам публичное оскорбление, за которое теперь прошу у вас извинения. Я сознаю, сколь отвратительным было мое поведение. Если можете, простите меня. – Мсье! – вскрикнул пораженный Карлони. Он побледнел, его глаза расширились, и Огюст вдруг заметил, что каменных дел мастер совсем молод, наверное, ровесник ему. – Погодите! – Монферран не дал мастеру сказать больше ни слова и продолжал: – Если работать со мною вы больше не захотите, я дам вам рекомендацию на другое строительство. Но вы сейчас здесь очень нужны, время нелегкое, и потерять такого опытного мастера для меня ужасно. Согласны вы принять мои извинения и остаться? – Боже мой, ваша милость! – вскрикнул мастер. – Да что вы?!.. – Да? – спросил Огюст, протягивая ему руку. – Да, да, конечно! – Карлони схватил его руку и сжал в горячей потной ладони. – Ах, сударь! – Ну спасибо вам! Повернувшись, Огюст дошел до дверей, но с порога обернулся и сказал с насмешливой улыбкой: – А вас, господа, оставляю обсуждать происшедшее. Он вышел. Внутри у него все горело. Досада, облегчение, стыд, недоумение от того, что он сейчас сделал, самые несовместимые чувства одолевали его. Ему хотелось дойти до Невы, глотнуть ветра. С северной стороны строительная площадка была окутана темным терпким дымом – это густо дымились смоловарни. Монферран подумал, что надо распорядиться отнести их подальше от рабочих бараков: ветры с Невы усилились и заносили дым прямо в двери и в узкие окна. Почти у самой пристани архитектора догнали шуршащие, торопливые шаги. Робкий голос окликнул сзади: – Сударь! Мсье Монферран! Архитектор обернулся. За его спиной стоял Карлони. Лицо мастера, еще недавно бледное, было покрыто алыми пятнами. – В чем дело? – спросил Огюст. – Что случилось? Мастер перевел дыхание, потому что бежал во весь дух, и затем выпалил с решимостью самоубийцы: – Сударь, я хочу, чтоб вы знали: я действительно украл гранит. – Я это знаю, – спокойно сказал Монферран. – Сударь! – Голос Карлони задрожал, в нем вдруг послышались слезы. – Даю вам честное слово: это было один только раз… И я… Мне пришлось! Клянусь вам! Я… У меня… – Я знаю, что у вас несчастье, Карлони, – прервал его Огюст и, подойдя, осторожно взял его за локоть. – Вчера я не знал, но мне потом сказали. Ничего, не мучайтесь из-за этого гранита. У нас тут больше наворовали. Но только откровенность за откровенность: я тоже не воровал. Ни разу. Вы зря обвинили меня. Каменных дел мастер опустил голову: – Простите! Я… Я от отчаяния вам все это наговорил. Умирает самое дорогое мне существо! Моя Сабина! Все кончено… – Не говорите так! – с искренним волнением воскликнул архитектор. – Нельзя так говорить, пока человек жив. Я тоже умирал, и вот ведь говорю с вами. Вам надо в Италию отправить жену, да? – Надо! – Карлони с отчаянием посмотрел на серое, в этот день очень низко повисшее над землей небо. – Здесь она погибнет. Но денег не хватает. Продали все, что можно. Дочка служить пошла, долгов я наделал столько, что не расплатиться и за пять лет. А все на лечение ушло… На поездку в Италию надо около тысячи. Если б еще удалось продать домик… – Какой домик? – живо осведомился Монферран. – Дачный. Под Гатчиной. Когда родилась дочка, я купил… Не думали ведь, что здешний климат окажется для жены так опасен. Ну да что там, нынче осень, дома не продать, да его и весной никто не купит. Нелепость кривобокая… Ничего за него не дадут! Огюст вскинул брови, припоминая: – Гатчина… Гатчина. Где это? А да, знаю! Там хорошие места, болот мало. А сколько бы вы хотели за ваш домик? Карлони в изумлении уставился на архитектора. У него опять разлилась по всему лицу алая краска. – Август Августович, – он впервые назвал начальника по имени-отчеству, – Август Августович, неужели вы купить хотите? – Хочу, – спокойно подтвердил Огюст. – А что? Я тоже хочу иметь дачу. Все архитекторы имеют. На собственный дом мне, быть может, никогда не накопить денег, так хоть дача будет. Ну так сколько? Восьмисот рублей хватит? Карлони заколебался: – Да, честно сказать, грош ему цена… – Да? – Огюст с азартом сощурился и подмигнул мастеру. – А вот посмотрите, что я из него через годик-другой сделаю! Еще и не узнаете его! Покупаю! Даю восемьсот, и больше у меня сейчас нет. Согласны? Загородные дома сейчас подорожали. И, увидев, с каким сомнением мастер смотрит на пачку кредитных билетов, Огюст почти сердито добавил: – Если откажетесь, я не поверю, что вы простили меня. Ну, нечего так смотреть, берите! – Да благословит вас Мадонна, сударь! – проговорил каменных дел мастер и, стремительно повернувшись, кинулся прочь. – Вот тебе и карета! Покатался! – прошептал архитектор. Сзади опять послышались шаги, и знакомый голос проговорил: – Это, выходит, кто ж теперь хвилантроп-то? Посреди причала, ухмыляясь и нахально притоптывая ногою в новом толстоносом башмаке, стоял Алексей. – Подслушиваешь? – устало спросил Монферран. – Не-а. – Алексей любовно поглядел на свой башмак и затем весело глянул в лицо хозяину. – Случайно услыхал. Я пришел напомнить, что ваша милость не завтракали, да сказать, что я в вашем Дидро еще две страницы одолел. – Вот как? Ты делаешь успехи. – И Огюст перешел на французский. – Не можешь ли в таком случае сегодня говорить со мною только по-французски? – Могем! – отозвался Алеша, но тут же действительно заговорил на довольно правильном французском: – Мне еще вам надо сказать, мсье: только что… м-м-м… как это будет – «смотритель работ»? Огюст сказал, и парень закончил: – Он просил передать, что там привезли вам собаку. Монферран опешил от такого сообщения. |