Онлайн книга «Прерванная дружба»
Риварес с трудом разжал губы. – Не могу сказать в точности – что-нибудь от двухсот до трехсот. – А нас девять, – произнёс Маршан, глядя на Гийоме. – Всего лишь девять. Так как же, мальчики? Все молчали. Рене заговорил первым, голос его от подавленного раздражения звучал глухо. – Так как полковник возложил на меня ответственность за соблюдение мер предосторожности, я хотел бы узнать, чего именно нам следует остерегаться. Может быть, господин Риварес, ознакомит нас с обычаями хиваро? Переводчик медленно перевёл взгляд с Рене на Маршана, и все трое поняли, что могут положиться друг на друга. Потом он заговорил очень отчётливо, не заикаясь: – Я думаю, нам не следует попадаться им на глаза. Как можно меньше шуметь. Ни в коем случае не стрелять. Но главное – избавиться от этой птицы, пока её не увидели носильщики, – он указал на сокола, которого принёс Лортиг. Гасконец вспыхнул. – Избавиться от этого сокола? Я собираюсь сделать из него чучело. Это неизвестный мне вид и… – Зато мне он, кажется, известен, – сказал, нахмурившись, Маршан и повернулся к Риваресу. – Это, верно, один из священных соколов? Какой это вид – каракара? – Нет, хуже, это акауан. – Змееед? – Да. Вы знаете, что нас ожидает, если что-нибудь случится с одной из их женщин? Маршан присвистнул, разглядывая пёстрое оперение птицы, затем посмотрел на спокойное, сосредоточенное лицо Рене. – Видите ли, с этой птицей связано много всякого волшебства. Она защищает племя от змей, приносит вести от умерших и околдовывает души живых женщин: у них начинаются судороги, и они умирают – от истерии. Это передаётся от одной к другой, и начинается что-то страшное. – Какой бред!.. – перебил Лортиг. – Я должен уничтожить мою собственность, потому что у господина Ривареса шалят нервы, а доктор верит в бабьи сказки… Мартель! Я… Рене, не говоря ни слова, встал, поднял птицу и вынес её из палатки. Взбешённый Лортиг рванулся за ним, но мягкая рука схватила его так, что у него на запястье остались синяки, и, несмотря на сопротивление, заставила снова сесть. – Вот так-то лучше, – заключил Маршан тоном, каким говорят с трехлетними детьми. – Что вы сделали с птицей? – закричал Лортиг, когда Рене вернулся. – Привязал ей на шею камень и бросил в реку. Весьма сожалею, но другого выхода не было. – Господин Мартель, – задыхаясь от злости, проговорил Лортиг, – я требую удовлетворения! – Я не дуэлянт, – отвечал Рене, – и если вы недовольны, объясняйтесь с полковником. Я только выполняю его распоряжения. – К тому же, – добавил необыкновенно кротким голосом Маршан, – любой, кто выстрелит на этой неделе из ружья, рискует сам получить пулю в лоб. Я тоже не дуэлянт. – И он задумчиво поглядел на пистолет, висевший у него на поясе. Лортиг, побледнев, встал с места. – Предлагаю докурить наши сигары на свежем воздухе. Я привык к обществу благородных людей, а не бродячих авантюристов и трусов. Гийоме, Штегер и де Винь вышли вслед за Лортигом. Бертильон в нерешительности медлил. На пороге де Винь обернулся и с укором бросил: – Ты что же? Остаёшься? И Бертильон, кинув на Маршана виноватый, беспомощный взгляд, последовал за остальными. – Сборище идиотов, – проворчал Маршан и зевнул, словно его клонило ко сну. – Так вот, детки, – деловито продолжал он, – лагерь остался на нас троих. Ночью будем дежурить по очереди. Носильщики не в счёт – они попадают в обморок от одной тени хиваро. Полковник к утру вполне оправится – должно быть, лёгкий приступ подагры. Вам, Мартель, лучше взять Бертильона под крылышко. На самом деле он неплохой паренёк, это все ребячество да плохие друзья. Вырвите его из-под влияния Лортига. Как вы думаете… Рене возмущённо перебил его: – Не спрашивайте меня, доктор! Я только одно думаю: что меня окружают свиньи. Риварес, горько усмехнувшись, поднял на него глаза. – А какого чёрта вы ожидали? – огрызнулся Маршан. – Послушайте, хоть вы-то не валяйте дурака. Его голос внезапно стал ласковым. Рене рассмеялся. – Хорошо, дед. Постараюсь не валять. На рассвете следующего дня Рене внезапно проснулся. Маршан тряс его за плечо. Гамак Лортига был пуст. – Он ушёл, и с ним Бертильон. Они взяли с собой ружья. Рене и Маршан молча смотрели друг на друга. – И Ривареса нет. – Он дежурит. Им как-то удалось проскользнуть мимо него. Мартель… – Да? – Что вы сделаете, если эти двое опять принесут акауана? – Утоплю птицу в реке. Что же мне ещё остаётся? Не могу же я следом за птицей утопить и их. Маршан сурово посмотрел на Рене и, не говоря ни слова, пошёл в палатку начальника. Через час любители ранних прогулок вернулись, положили ружья и сели завтракать. Дюпре подверг их строгому допросу, но оба твердили в один голос, что отправились на поиски бабочек, а ружья взяли с собой на всякий случай. Однако они о чём-то весело шептались с де Винем. Пока они пересмеивались, пришёл Риварес, бледный и расстроенный. Он не прикоснулся к еде и, казалось, не замечал направленных на него презрительных взглядов. Де Винь сказал, что Риварес «с перепугу позеленел». Рене весь день занимался составлением карты. Ночью, когда он дежурил, к нему подошёл Дюпре. – Идите спать. Я покараулю. Рене отправился спать, размышляя, как это Маршану удалось добиться своего. Перед рассветом его разбудил чей-то шёпот. В ушах у него звучало слово «акауан», и он увидел, как из палатки неслышно выскользнула какая-то фигура. Он тут же вскочил, заподозрив, что вчерашние беглецы опять собрались тайком поохотиться. Но Лортиг мирно храпел рядом с ним. Пустовала постель Ривареса. «Должно быть, эта проклятая птица мне просто приснилась», – подумал Рене и снова заснул. За завтраком Риварес отсутствовал. Вдалеке глухо гремели барабаны. – Наверно, танцуют, – заметил Лортиг. Маршан ничего не сказал, но у него было такое лицо, что Рене вздрогнул, и ему почудилось, что теперь барабаны звучат как-то по-иному. Дюпре вышел довольно поздно и был так бледен, что встретивший его у входа Штегер воскликнул: – Что с вами, полковник? Вы больны? Дюпре, не отвечая, прошёл в палатку. – Господа, мы должны готовиться к нападению. Начальник носильщиков предупредил нас: вчера в лесу нашли подстреленного из ружья сокола акауана. Полковник сделал паузу. Бертильон с пылающим лицом поднялся с места. |