Онлайн книга «Сестры Гримм»
|
3.33 пополуночи – Голди Я снова нахожусь среди белых роз, но сегодня я и сама стала одной из них. Мои волосы стали белыми листьями ив, пальцы – стебельками цветов, дыхание – пением птиц, слезы – маргаритками, сердце – кошкой, крадущейся среди высокой травы, дух – ветерком, который овевает все вокруг… Сегодня я не просто думаю, что могу двигать все в этом саду – я знаю это. Так же легко, как дышу, так же непринужденно, как поднимаю руку. Никаких усилий, никаких стараний. Я могу. Сосредотачиваюсь, и действительно, больше не нужно надеяться и молиться, стараться и терпеть неудачи. Теперь стоит мне чуть шевельнуть пальцами, как я срываю десяток маргариток, они поднимаются над газоном и повисают в воздухе, терпеливо ожидая моей команды. Я смыкаю указательный палец с большим, и маргаритки образуют круг, щелкаю пальцами, и они сплетаются в венок. Улыбаюсь, и венок взмывает и опускается на мою голову. – Он тебе идет. Передо мной на траве стоит ма, одетая во все белое. На мгновение мне кажется, что она призрак – такое же ощущение было у меня и тогда, когда только что родился Тедди, и она стала выглядеть какой-то неземной, будто ей было непонятно, к какому из миров она принадлежит – к этому или к тому. Возможно, поэтому она и умерла такой молодой. – С-спасибо. – Когда ты была маленькой девочкой, тебе нравилось плести венки, – говорит она. – Ты, бывало, плела их часами. Мы сидели в парке вместе с Тедди, и до послеобеденного чая ты сплетала и браслеты, и ожерелья, и венки на голову. Удивленно смотрю на нее. – Я этого не помню. – А я помню. – Мама улыбается. – Я помню все. 3.53 пополуночи – Голди Открываю глаза и чувствую тепло Лео за моей спиной. Во сне я отвернулась от него и сейчас поворачиваюсь к нему снова. – Я была права. Ты никогда не спишь. – Я наблюдал за тобой. – Мне приснилась моя ма. Не помню, когда она снилась мне в последний раз. На лице Лео, кажется, мелькает удивление, на мгновение его зеленые глаза щурятся. Все это так мимолетно, что я не знаю, не почудилось ли мне. – И что же она делала? – спрашивает Лео. – Что говорила? – Она сказала мне, что в детстве я любила плести венки из маргариток. Своими длинными пальцами он ерошит копну спутанных волос. – И больше ничего? – Ма вообще была немногословна, – отвечаю я. Лео мнется. – Как ты думаешь, что бы она подумала о… – О чем? Он отвечает так тихо, что я не слышу его слов. – О чем? Похоже, ему не по себе. – Обо мне. – О тебе? – Я чувствую облегчение. – Она бы тебя полюбила. 8.36 пополуночи – Скарлет Скарлет отрывает взгляд от пакета муки, которую она просеивает, и видит, как в кухню входит Уолт. Она печет хлеб. Возможно, если кафе не сможет выжить в качестве кафе, оно будет иметь больше шансов на успех в качестве булочной. – Там стоит очередь. – Уолт кивком показывает на стойку. – В самом деле? – Скарлет оживляется, вытирая руки о передник. – Да. Тебе нравятся полки? – Я от них в восторге. Отличный цвет, – говорит она, направляясь к стойке. Хотя, если бы он спросил ее, какой у них цвет, она не смогла бы ответить. Она даже не может вспомнить, покрасил он их или нет. Когда небольшая толпа посетителей рассаживается по столикам, чтобы попить чая или кофе и поесть пирожных, Скарлет опять спешит на кухню, чтобы продолжить изучение книги о приготовлении опары [50]. Рядом стоит Уолт. – Как посудомойка? – Отлично, – отвечает она, переворачивая страницу. – Спасибо. Он тыкает носком ботинка в пол. – Ну… – Что? – Ну, я тут думал… посудомойку я починил, полки сделал, прокладки на мойке поменял – так что все свои предлоги я исчерпал… Скарлет отрывает глаза от книги. Может быть, он хочет, чтобы я дала ему еще работу? – Я надеялся, ну, что тебе, возможно, захочется сходить куда-то… – Уолт делает быстрый вздох. – В общем, выпить, поесть и все такое. Девушка, наконец, смотрит на него. – А-а. – Неважно, если… – Улыбка Уолта полна самоиронии. – Я думал, может… Ведь я же могу спросить, да? Если не считать того, что твой отказ может нанести серьезный ущерб моему самолюбию. – О, прости, – говорит Скарлет. – Я не хотела показаться такой… – Смущенной? – подсказывает он. – Ошеломленной? Испуганной? Скарлет смеется. – Неужели я кажусь такой? Извини, я просто удивилась. – Значит, я совсем не умею читать по лицам. Мне показалось, что я вижу… фриссон [51] или что-то вроде того. – Он отходит от стойки. Сделав несколько шагов по кухне, парень останавливается и поворачивается: – Это потому, что… ты что, уже встречаешься с этим дико красивым хмырем? – С каким дико красивым хмырем? – спрашивает Скарлет, хотя отлично знает, кого он имеет в виду. Она не думала об Изикиеле Вульфе с той ночи, когда проделала с ним все, что хотела сделать, и даже больше, потому что он такой мерзкий образчик человеческого рода, что она надеется никогда его больше не видеть. – С тем, которого я предложил тебе убить, – говорит Уолт. – Кстати, мое предложение все еще в силе. Особенно, если ты встречаешься с ним. – Не говори… Почему ты решил, что мы встречаемся? – Пусть я и не умею читать по лицам, но даже слепой может увидеть, что между вами двумя есть фриссон. Скарлет улыбается. – Похоже, тебе нравится это слово, верно? – Я запоминаю французские слова, чтобы казаться искушенным. – Он кивком показывает на свой монтажный пояс. – На тот случай, если кто-то решит, что раз у меня нет высшего образования, то я тупой. – У меня его тоже нет. – К тому времени, когда тебе будет столько же лет, что и мне, ты, возможно, будешь иметь две докторские степени. Скарлет смеется. – Это вряд ли. Кстати, а сколько тебе лет? |