Примечания книги Бедная Лиза. Автор книги Николай Карамзин

1

В идиллии Геснера Карамзина привлекло изображение идеальносчастливой жизни швейцарцев в свободной республике. «Вольность, сия дражайшая вольность делает счастливой всю страну», – читаем мы в переводе. Подробнее об этом см.: Кросс О. Разновидности идиллии в творчестве Карамзина. – В кн.: XVIII век. Сборник 8. Л., 1969.

2

Дмитриев И. И. Соч., т. 2. СПб., 1893, с. 26.

3

См.: Сиповский В. В. Н. М. Карамзин, автор «Писем русского путешественника». СПб., 1899, с. 18 (Приложения).

4

Переписка Карамзина с Лафатером. Сообщено доктором Ф. Вальдманом. Приготовлено к печати Я. Гротом. СПб., 1893, с. 20–21.

5

См.: Кафанова О. Б. «Юлий Цезарь» Шекспира в переводе Н. М. Карамзина. – Русская литература, 1983, № 2.

6

Переписка Карамзина с Лафатером, с. 20.

7

Известно, что Карамзин присутствовал на первом представлении «Недоросля» и, следовательно, был свидетелем огромного успеха комедии. За короткое время она трижды издавалась в России и была немедленно переведена на немецкий язык и издана в Вене.

8

Дмитриев И. И. Соч., т. 2. СПб., 1893, с. 25, 26–27.

9

Глинка С. Н. Записки. СПб., 1895, с. 13.

10

Обходя цензуру, Карамзин дает сокращенное заглавие книги; ее полное название: «О Ж.-Ж. Руссо, одном из главных писателей, подготовивших революцию».

11

Белинский В. Г. Собр. соч. в 9-ти т., т. 6. М., 1981, с. 104.

12

См.: Вацуро В. Э. Литературно-философская проблематика повести Карамзина «Остров Борнгольм». – В кн.: Державин и Карамзин в литературном движении XVIII – начала XIX века. Л., 1969.

13

Герцен А. И. Собр. соч. в 30-ти т., т. 6. М., 1955, с. 12, 10.

14

См.: Сиповский В. В. Н. М. Карамзин, автор «Писем русского путешественника».

15

Московские ведомости, 1790, № 89, 6 ноября.

16

Московский журнал, 1791, ч. 3, сентябрь, с. 298.

17

См. специально посвященный этой проблеме сборник статей: XVIII век. 13. Проблемы историзма в русской литературе. Конец XVIII – начало XIX в. Л., 1981.

18

Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти т., т. 4. М., 1948, с. 222.

19

Белинский В. Г. Собр. соч. в 9-ти т., т. 6. с. 95.

20

Неизданные сочинения и переписка Н. М. Карамзина, ч. I. СПб., 1862, с. 9. (Слова эти были сказаны по-французски.)

21

Неизданные сочинения и переписка Н. М. Карамзина, ч. I, с. 11–12.

22

Герцен А. И. Собр. соч. в 30-ти т., т. 7, с. 190–192.

23

Подробнее об историзме «Истории государства Российского» см. в главе: «Карамзин и Просвещение. Формирование исторического мышления. „История государства Российского“. Карамзин и Вальтер Скотт». – В кн.: Купреянова Е. Н., Макогоненко Г. П. Национальное своеобразие русской литературы. Очерки и характеристики. Л., 1976, с. 169–195.

24

Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 10-ти т., т. 8. Л.—М., 1949, с. 67–68.

25

Вестник Европы, 1803, № 18, с. 120.

26

Карамзин Н. М. Соч., т. 8. М., 1820, с. 51.

27

История государства Российского, т. 12. СПб., 1829, с. 94.

28

Неизданные сочинения и переписка Н. М. Карамзина, ч. I, с. 206.

29

Русская старина, 1890, № 9, с. 453.

30

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. 2-е, т. 20, с. 23.

31

Во время древности странники, возвращаясь в отечество, посвящали жезлы свои Меркурию.

32

В самом деле, пена волн часто орошала меня, лежащего почти без памяти на палубе.

33

То есть Черная гора.

34

Его уже нет в здешнем свете.

35

Один из моих приятелей, будучи в Нарве, читал Крамеру сие письмо – он был доволен – я еще больше!

36

Ленца, немецкого автора, который несколько времени жил со мною в одном доме. Глубокая меланхолия, следствие многих несчастий, свела его с ума; но в самом сумасшествии он удивлял нас иногда своими пиитическими идеями, а всего чаще трогал добродушием и терпением.

37

Ваш покорный слуга! (фр.) – Ред.

38

Какая красивая местность! (фр.) – Ред.

39

Кто вы такие? (нем.) – Ред.

40

Доктор Фауст, по суеверному народному преданию, есть великий колдун и по сие время бывает обыкновенно героем глупых пиес, играемых в деревнях или в городах на площадных театрах странствующими актерами. В самом же деле Иоанн Фауст жил как честный гражданин во Франкфурте-на-Майне около середины пятого-надесять века; и когда Гутенберг, майнцский уроженец, изобрел печатание книг, Фауст вместе с ним пользовался выгодами сего изобретения. По смерти Гутенберговой Фауст взял себе в помощники своего писаря, Петра Шопффера, который искусство книгопечатания довел до такого совершенства, что первые вышедшие книги привели людей в изумление; и как простолюдины того века приписывали действию сверхъестественных сил все то, чего они изъяснить не умели, то Фауст провозглашен был сообщником дьявольским, которым он слывет и поныне между чернию и в сказках. – А Ганс Вурст значит на площадных немецких театрах то же, что у италиянцев Арлекин.

41

О чем он спрашивает, мосье Никола? (фр.) – Ред.

42

Можно ли ему курить. (фр.) – Ред.

43

Скажите, что можно (фр.). – Ред.

44

Все свои замечания писал я в дороге серебряным пером.

45

«Критика практического разума» и «Метафизика нравов» (нем.) – Ред.

46

Пойдемте к нему! (фр.) – Ред.

47

Прощайте! (фр.) – Ред.

48

Автор начинал тогда учиться греческому языку; но после уже не имел времени думать о нем.

49

После читал я о магистере Ринге в прибавлении к «Йенским литературным ведомостям». Он известен в Германии по своей учености.

50

Тут пропасть – я выкинул штуку – я меняю это (нем., фр.). – Ред.

51

Алексея Михайловича Кутузова, добродушного и любезного человека, который через несколько лет после того умер в Берлине, быв жертвою несчастных обстоятельств.²⁹⁸

52

Придворный дармштатский проповедник, которого берлинцы объявили тайным католиком, иезуитом, мечтателем; который судился с издателем «Берлинского журнала» гражданским судом и писал целые книги против своих обвинителей.

53

«Антон Райзер» (нем.). – Ред.

54

«Исповедь Ж.-Ж. Руссо» (фр.). – Ред.

55

«История моей молодости» Штиллинга (нем.). – Ред.

56

«Путешествие немца по Англии» (нем.). – Ред.

57

«О языке в психологическом отношении» (нем.). – Ред.

58

«Картины семейной жизни» (нем.). – Ред.

59

То есть падучая болезнь.

60

Человек предполагает, а бог располагает (фр.). – Ред.

61

То есть ничего не может быть приятнее свободы.

62

Рафаэль, глава римской школы, признан единогласно первым в своем искусстве. Никто из живописцев не вникал столько в красоты антиков, никто не учился анатомии с такою прилежностью, как Рафаэль, – и потому никто не мог превзойти его в рисовке. Но знания, которые сим средством приобрел он в форме человеческой, не сделали бы его таким великим живописцем, если бы натура не одарила его творческим духом, без которого живописец есть не что иное, как бедный копист. Небесный огонь оживляет черты кисти его, когда он изображает божество; в чертах героев его видно непобедимое мужество: в образе Венеры или Роксаны умел он соединить все женские прелести, авобразе Марии – красоту, невинность и святость. Лица тиранов, им изображенные, приводят в ужас: в лицах мучеников его надобно удивляться живым чертам небесного терпения. – Правда, что картины его неравной цены; последние несравненно превосходнее первых. Преображение Христово считается лучшим его произведением. – Сей великий художник скончал жизнь свою преждевременно, от чрезмерной склонности к женскому полу, склонности, которая вовлекла его в распутство. Он родился в Урбино в 1483, а умер в Риме в 1520 году.

63

Корреджио, первый ломбардский живописец, почти без всякого руководства достиг до высочайшей степени совершенства в своем искусстве, не выезжав никогда из своего отечества и не видав почти никаких хороших картин, ни антиков. Кисть его ставится в пример нежности и приятности. Рисовка не совсем правильна, однако ж искусна; головы прекрасны, а краски несравненны. Нагое тело писал он весьма живо, а лица его говорят. Одним словом, картины его отменно милы даже и для незнатоков: и если бы Корреджио видел все прекрасные творения искусства в Риме и в Венеции, то превзошел бы, может быть, самого Рафаэля. – Всю жизнь свою провел он в бедности, был скромен, доволен малым и человеколюбив. Причина его смерти достойна замечания. Продав в Парме одну картину свою, взял за нее мешок медных денег и пошел с ним пешком в Корреджио. День был жарок, и ему надлежало перейти четыре мили. Радуясь тому, что полученными деньгами может на некоторое время вывести из нужды семейство свое, не чувствовал он усталости; но пришедши домой, занемог горячкою, которая через несколько дней прекратила жизнь его. Он родился в 1532, а умер в 1588 году.

64

Микель-Анджело был великий архитектор, живописец и резчик. Построенный им купол церкви св. Петра служит доказательством искусства его в архитектуре. Что принадлежит до картин его, то они не столько приятны, сколько удивительны, для того что он всегда хотел представлять трудное и чрезвычайное. Зная хорошо анатомию, старался он слишком сильно означать мускулы в своих фигурах; а тело писал всегда кирпичного цвета. Но если Микель-Анджело не первый живописец по своей кисти, то едва ли кто-нибудь превзошел его в рисовке. – В скульптуре был он, кажется, еще искуснее. Его «Купидон», «Бахус» и «Молодой сатир» считаются лучшими творениями сего художества. – Микель-Анджело был остроумен. Когда папа Юлий спросил у него с неудовольствием, для чего он в писанных им картинах из Ветхого завета не употребил золота, по примеру старинных живописцев, то он с покорным видом отвечал, что святые мужи, им изображенные, считали блеск одежды за ложное украшение человека. Желая дать знать Рафаэлю, что он видел в Фарнезских палатах картину его, «Галатею», начертил он углем на стене Фаунову голову, которую и ныне там показывают. Рафаэль, увидев ее, сказал, что никто, кроме Микеля-Анджело, не мог начертить такой головы. – Показывая Микель-Анджелову картину распятия Христова, рассказывают всегда, будто бы он, желая естественнее представить умирающего Спасителя, умертвил человека, который служил ему моделью; но анекдот сей совсем невероятен. – Он родился в 1474, а умер в 1564 году.

65

Юлий Роман, лучший Рафаэлев ученик, имел плодотворное воображение и был весьма искусен в рисовке. Все фигуры его вообще очень хороши. Только жаль, что он следовал антикам более, нежели натуре! Можно сказать, что рисунки его слишком правильны и оттого все его лица слишком единообразны. Тело он писал кирпичного цвета, так, как Микель-Анджело, и краски его вообще темны. Он родился в 1492, а умер в 1546 году.

66

Картины Павла Веронеза превосходны по живости и приятности фигур и по свежести красок. Натура была образцом его; однако ж, как великий художник, умел он исправлять ее недостатки. – Между прочим, рассказывают об нем следующий анекдот. Однажды в окрестностях Венеции застала его на дороге буря с дождем, и он принужден был требовать убежища в загородном доме прокуратора Пизани, который принял его так ласково и дружелюбно, что живописец не мог выехать от него несколько дней. В то время написал он тихонько Дариеву фамилию (картину, на которой изображено двадцать фигур во весь рост) и спрятал ее под кровать; а прощаясь с хозяином, сказал ему, что он оставил там нечто в знак своей благодарности за его угощение. – Он родился в 1532, а умер в 1588 году.

67

Немногие из живописцев имели такое плодотворное воображение, как Аннибал Караччи, и немногие превзошли его в рисовке; а в последних его картинах, писанных в Риме, и самые краски очень хороши. Лучшее произведение его кисти есть Фарнезская галерея в Риме, над которою он восемь лет трудился и за которую заплатили ему весьма худо, для того что у него было много завистников и неприятелей. Он родился в 1560, а умер в 1609 году. Его погребли подле Рафаэля, которого он любил более всех живописцев.

68

Тинторет, венецианский живописец, старался в своих картинах соединить вкус Микель-Анджело с Тициановым, то есть первому подражал он в рисунках, а второму в красках. (Тициан считается первым колористом в свете.) Картины его весьма неравной цены, и потому говорили о нем, что он пишет иногда золотою, иногда серебряною, а иногда железною кистию. Он родился в 1512, а умер в 1594 году.

69

В Бассановых картинах надобно удивляться живописи красок, а в рисовке был он не весьма искусен, подобно всем венецианским живописцам. Тело писал очень живо, а платье нехорошо. Ландшафты его прекрасны. – Он родился в 1570, а умер в 1592 году.

70

Во всех Джиордановых картинах видна отменная легкость кисти; но как он писал слишком много, то почти все картины его недоделаны, и вообще рисовка не очень правильна. Главною его моделью был Павел Веронез; но он умел подражать всем лучшим живописцам, так что самые знатоки иногда обманывались и принимали его подражание за оригинал. – Он родился в Неаполе в 1632, а умер в 1705 году.

71

Салватор Роза, неаполитанский живописец, писал лучше ландшафты, нежели исторические картины. Фигуры его по большей части неправильны, однако ж в них видна смелая кисть и отменная живость. Деревья, горы и вообще всякие виды писал он прекрасно. Родился в 1615, а умер в 1675 году.

72

В картинах Николая Пуссеня, славного французского живописца, видны высокие мысли и живое выражение страстей; рисовка его правильна, но краски не очень хороши. В сем подобен он римским живописцам, которые вообще не уважают колорита. Ландшафты его прекрасны. Он родился в 1594, а умер в 1663 году.

73

Рубенс по справедливости называется фландрским Рафаэлем. Какой пиитический дух виден в его картинах! Какие богатые мысли! Какое согласие в целом! Какие живые краски, лица, платья! Он никак не хотел подражать антикам и писал все с натуры. К совершенству его картин недостает той правильности в рисовке, которою славится римская школа. – Рубенс способен был не только к живописи, но и к важным государственным делам и, будучи посланником в Англии, умел согласить Карла I на мир с Испанией. Возвратясь во Фландрию, женился он на Елене Форман, славной красавице, которая часто служила ему моделью. Он родился в 1577, а умер в 1640 году.

74

Фан Дик, Рубенсов ученик, есть, конечно, первый портретный живописец в свете. Колорит его не уступает Рубенсову: головы и руки писал он прекрасно. Но для исторической живописи был уже не так способен, для того что не имел Рубенсова пиитического духа. Король Карл I призвал его в Англию, где он мог бы обогатиться от своей работы, если бы жил умереннее и не прилепился к алхимии. Он родился в 1599, а умер в 1641 году.

75

Сад при Цвингере (нем.). – Ред.

76

Там, где Мейсен орошается волнами Эльбы, – плодородная и во всех отношениях благодаря зеленеющей почве приятная местность (лат.). – Ред.

77

Его конец – вечер прекрасного дня (фр.). – Ред.

78

«Векфилдского священника» (англ.). – Ред.

79

Так студенты называют граждан, и господину Аделунгу угодно почитать это слово за испорченное, вышедшее из латинского слова Balistarii. Сим именем назывались городские солдаты и простые граждане.

80

«Документы рода человеческого» (нем.). – Ред.

81

То есть отдохновения. Сим именем называют еще и нынешние греки свои забавные краткие повести.

82

Моя богиня (нем.). – Ред.

83

Какую бессмертную Венчать предпочтительно Пред всеми богинями Олимпа надзвездного? Не спорю с питомцами Разборчивой мудрости, Учеными строгими;

Но свежей гирляндою Венчаю веселую, Крылатую, милую, Всегда разновидную, Всегда животворную, Любимицу Зевсову, Богиню Фантазию.

(Перевод с немецкого В. А. Жуковского. – Ред.)

84

Герцогиня Веймарская, мать владеющего герцога.

85

«Опыт новой теории человеческой способности представлений» (нем.). – Ред.

86

«Монах и монахиня» (нем.). – Ред.

87

Это слово сделалось ныне обыкновенным: автор употребил его первый.

88

Они разрушили ратушу; они сожгли документы: они хотели повесить служащих магистрата (искажен. фр.). – Ред.

89

То есть «Доброе имя есть первая драгоценность души нашей. Кто крадет у меня кошелек – крадет безделку; он был мой, теперь стал его и прежде служил тысяче других людей. Но кто похищает у меня доброе имя, тот сам не обогащается, а меня делает беднейшим человеком в свете».

90

Лаокоон, брат Анхизов, не хотел допустить, чтобы трояне приняли в город деревянную лошадь, в которой скрывались греческие воины; боги, определившие погибель Трои, наказали его за сие сопротивление.

91

Вы уже во Франции, господа, с чем вас и поздравляю (фр.). – Ред.

92

Друзья мои! Друзья мои! – Да, мы ваши друзья! (фр.) – Ред.

93

Пусть ничто не сохранится от меня в мире, лишь бы остаться в памяти моих друзей! (фр.) – Ред.

94

Гольбеин писал левою рукою.

95

Отец! Мать! Сын мой! Моя дочь! (фр.) – Ред.

96

Слово в слово с французского, но галлицизмы такого рода простительны.

97

Ночь представлена была в виде молодой женщины, держащей в своих объятиях двух мальчиков, белого и черного; один спал, а другой казался спящим: один означал сон, а другой – смерть.

98

Пишут, что он часто лекции свои начинал так: «Знайте, о медики! что колпак мой ученее всех вас и что борода моя опытнее ваших академий! Греки, римляне, французы, италиянцы! я буду вашим царем».

99

Читатель, может быть, вспомнит о стрелах Аполлоновых, которые кротко умерщвляли смертных. Греки в мифах своих предали нам памятники нежного своего чувства. Что может быть, в самом деле, нежнее сего вымысла, приписывающего разрушение наше действию вечно юного Аполлона, в котором древние воображали себе совершенство красоты и стройности?

100

То есть немцев. – Штолберг перевел «Илиаду».

101

Где он теперь провождает тихие дни свои; но может ли единообразная, непрерывная, праздная тишина быть счастием для того, кто привык уже к деятельной жизни государственного человека? Сия жизнь, при всех своих беспокойствах, имеет в себе нечто весьма приятное, и Неккер, при шуме горных ветров, потрясающих уединенное жилище его, томится в унынии. Размышляя о протекших часах, посвященных им благу французов, он внутренне укоряет сей народ неблагодарностию и взывает с царем Леаром: «Blow, winds, rage, blow! I tax not you, you elements, with unkindness; I called not you my children; I never gave you kingdom!» («Шумите, свирепые ветры, шумите! Я не жалуюсь на свирепость вашу, раздраженные стихии! Вы не дети мои; вам не отдавал я царства».) Читая сие место в новой книге его «Sur l'Administration de M. Nekker, par lui-meeme» («О правлении г. Неккера, описанном им самим» (фр.). – Ред.), я готов был заплакать. Французы! Вы кричали некогда: «Да здравствует нация, король и Неккер!», а теперь кто из вас думает о Неккере?

102

Подобно как в лоне гор Апеннинских, под кровом холмов, восходит мирт, удаленный от глаз человеческих, и бальзамическое свое благоухание разливает в пустыне, так цвела в уединении любезная Лавиния.

103

Одной из них нет уже на свете! Горы швейцарские! Вы не защитили ее от безвременной, жестокой смерти!

104

Желание автора исполнилось: некоторые из наших дам полюбили играть в вопросы и ответы.

105

«Статьи по философии» (нем.). – Ред.

106

Не смейся над бедностью и над путями ее облегчения (нем.). – Ред.

107

Лафатер в печатном своем «Физиогномическом сочинении» бережется показывать в лицах те черты, которые означают худое: в сем письменном (которое, по его словам, никогда не должно быть напечатано) говорит вольнее. – «Памятник для путешественников» есть для меня одно из лучших его творений: он напечатан в «Hand-Bibliothek fur Freunde» («Подручной библиотеке для друзей» (нем.). – Ред.).

108

«Цюрихское озеро» (нем.) – Ред.

109

То есть до которой достигнуть можно. Я осмелился по аналогии употребить это слово.

110

Я угадал, и первая пиеса, напечатанная в сем ежемесячном сочинении, есть ответ на мой вопрос о цели бытия. Берлинским рецензентам показалось забавно: «Die constante, solideste, sutenabelste Existenz» («Постоянное, прочнейшее, терпимое существование» (нем.). – Ред.) – или: «Daseyn ist der Zweck des Daseyns» («Бытие есть цель бытия» (нем.). – Ред.) и проч. «Господин К*, – говорит рецензент во „Всеобщей немецкой библиотеке“, – конечно, больше нашего знаком с игрою Лафатеровых мыслей; ему оставляем мы разуметь сие изъяснение цели бытия нашего». – Мне кажется, что мысли Лафатеровы (несмотря на насмешки остроумных берлинцев) и понятны, и справедливы, и даже весьма обыкновенны; здесь можно назвать новыми только одни выражения. Но г. Аделунг, конечно, имеет причину жаловаться, что Лафатер не всегда думает о чистоте немецкого слога.

111

«Маленькие путешествия» (нем.). – Ред.

112

«Характеристика немецких поэтов» (нем.). – Ред.

113

На монументе Геснеровом изображены Поэзия и Натура в виде двух прекрасных женщин, плачущих над урною.

114

Песню пел он на италиянском языке.

115

Всякое лето тает на горах снег, и всякую зиму прибавляются на них новые снежные слои. Если бы можно было перечесть сии последние, то мы узнали бы тогда древность мира или по крайней мере древность сих гор.

116

Когда же?

117

Здесь любовь пылает свободно, никакой грозы не страшася; здесь любят для себя, а не для отцов своих. Когда молодой пастух почувствует нежную страсть, которую прекрасные глаза легко воспаляют в веселом сердце, то уста его не таят ее. Пастушка внимает ему, сказывает свои чувства и следует движению своей склонности, если он достоин ее сердца; ибо сие движение, рождаемое приятностию и питаемое добродетелию, не постыдно для красавицы. Суетная пышность не тяготит страстных желаний; он любит ее, она его любит – сим заключается брак, который часто одною взаимною верностию утверждается; согласие служит вместо клятв, поцелуй – вместо печати. Любезный соловей поздравляет их с ближних ветвей; мягкая трава есть брачное ложе их, дерево – занавес, уединение – свидетель, и любовь приводит невесту в объятия молодого пастуха. Блаженная чета! Цари должны завидовать вам.

118

Посредством сигналов.

119

Остановись, сын Гельвеции! Здесь лежит дерзостное воинство, пред которым пал Литтих и трепетал престол Франции. Не число наших предков, не искуснейшее оружие, но согласие, оживлявшее руку их, победило врага. Познайте, братья, силу свою: она состоит в нашей верности. – Ах! Да обновится и ныне верность сия в сердцах ваших!

120

«У короны» (фр.). – Ред.

121

В «Литературном кафе» (фр.). – Ред.

122

Основание романа то же, и многие положения (situations) в «Вертере» взяты из «Элоизы», но в нем более натуры.

123

Тогда я не читал еще продолжения Руссовых «Признаний», или «Confessions», которое вышло в свет в бытность мою в Женеве и в котором описано происхождение всех его сочинений по порядку. Я приведу здесь места, касающиеся до «Элоизы». Руссо, прославясь в Париже своею оперою «Devin du village» («Деревенский колдун» (фр.). – Ред.) и другими сочинениями, приехал в Женеву и был принят там отменно ласково; все уверяли его в своей любви, в почтении к его дарованиям, и чувствительный, растроганный Руссо обещал своим согражданам навсегда к ним переселиться и только на короткое время съездить в Париж, чтобы учредить там дела свои. «После того, – говорит он, – я оставил все важные упражнения, чтобы веселиться с друзьями до моего отъезда. Всего более полюбилась мне тогда прогулка с семейством доброго Делюка. В самое прекрасное время наняли мы лодку и в семь дней объехали кругом Женевского озера. Места на другом конце его впечатлелись в моей памяти, и через несколько лет после того я описал их в „Новой Элоизе“». – Господин де Л* сказал мне правду: Руссо сочинял свою «Элоизу» в то время, когда жил в Эрмитаже подле Парижа. Вот что говорит он о происхождении своего романа: «Я представлял себе любовь и дружбу (двух идолов моего сердца) в самых восхитительнейших образах, украсил их всеми прелестями нежного пола, всегда мною любимого, воображал себе сих друзей не мужчинами, а женщинами (если такой пример и реже, то по крайней мере он еще любезнее). Я дал им два характера сходные, но не одинакие; два образа, не совершенные, но по моему вкусу; доброта и чувствительность одушевляли их. Одна была черноволосая, другая белокурая; одна рассудительна, другая слаба, но в самой слабости своей любезная и добродетельная. Одна из них имела любовника, которому другая была нежным другом, и еще более, нежели другом; но только без всякого совместничества, без ревности и ссоры, ибо душе моей трудно воображать противные чувства, и притом мне не хотелось помрачить сей картины ничем, унижающим натуру. Будучи восхищен сими двумя прекрасными образцами, я всячески сближал себя с любовником и другом; однако ж представил его молодым и прекрасным, дав ему мои добродетели и пороки. Чтобы поселить моих любовников в пристойной для них стране, я проходил в памяти своей все лучшие места, виденные мною в путешествиях, но не мог найти ни одного совершенно хорошего. Долины Фессалийские могли бы меня удовольствовать, если бы я видел их, но воображение мое, утомленное выдумками, хотело какого-нибудь существенного места, которое могло бы служить ему основанием. Наконец я выбрал берега того озера, вокруг которого сердце мое не переставало носиться», – и проч. С неописуемым удовольствием читал я в Женеве сии «Confessions», в которых так живо изображается душа и сердце Руссо. Несколько времени после того воображение мое только им занималось, и даже во сне. Дух его парил надо мною. – Один молодой знакомый мне живописец, прочитав «Confessions», так полюбил Руссо, что несколько раз принимался писать его в разных положениях, хотя (сколько мне известно) не кончил ни одной из сих картин. Я помню, что он, между прочим, изобразил его, целующего фланелевую юбку, присланную ему на жилет от госпожи Депине. Молодому живописцу казалось это очень трогательным. Люди имеют разные глаза и разные чувства!

124

Здесь выпущено несколько строк, писанных не для публики.

125

Я жил тогда в деревне.

126

Подарено Вольтеру автором (фр.). – Ред.

127

Но я не могу одобрить Вольтера, когда он от суеверия не отличал истинной христианской религии, которая, по словам одного из его соотечественников, находится к первому в таком же отношении, в каком находится правосудие к ябеде.

128

Тогда я так думал.

129

Известно, что Вольтер принял к себе в Ферней многих художников, которые принуждены были оставить Женеву.

130

Руссо с великим жаром утверждал, что театр вреден для нравов.

131

Титул одного из его сочинений.

132

Я возношусь к вечной причине (фр.). – Ред.

133

Я возношусь к вечному разуму (нем.). – Ред.

134

В «Письмах, написанных на горе» (фр.). – Ред.

135

По французскому переводу.

136

«Я осмеливаюсь писать к Вам, думая, что письмо мое обеспокоит Вас менее, нежели посещение, которое могло бы на несколько минут перервать Ваши упражнения.

С величайшим вниманием читал я снова Ваше „Созерцание природы“ и могу сказать без тщеславия, что надеюсь перевести его с довольною точностью; надеюсь, что не совсем ослаблю слог Ваш. Но для того чтобы сохранить всю свежесть красот, находящихся в подлиннике, мне надлежало бы иметь Боннетов дух. Сверх того, язык наш хотя и богат, однако ж не так обработан, как другие, и по сие время еще весьма немногие философические и физические книги переведены на русский. Надобно будет составлять или выдумывать новые слова, подобно как составляли и выдумывали их немцы, начав писать на собственном языке своем; но, отдавая всю справедливость сему последнему, которого богатство и сила мне известны, скажу, что наш язык сам по себе гораздо приятнее. Перевод мой может быть полезен – и сия мысль послужит мне ободрением к преодолению всех трудностей.

Вы пишете так ясно, что на сей раз я должен только благодарить Вас за данное мне позволение требовать у Вас изъяснения в таком случае, если бы что-нибудь показалось для меня непонятным в „Созерцании“. Может быть, трудно будет мне выражать ясно на русском языке то, что на французском весьма понятно для всякого, кто хотя немного знает сей язык.

Я намерен переводить и Вашу „Палингенезию“. Один приятель мой, живущий в Москве,²⁹⁹ так же, как и я, любит читать Ваши сочинения и будет моим сотрудником; может быть, в самую сию минуту, когда имею честь писать к Вам, он переводит главу из „Созерцания“ или „Палингенезии“.

Предлагая публике перевод мой, скажу: „Я видел его самого“, и читатель позавидует мне в сердце своем.

Изъявляя признательность мою за благосклонный прием, с глубочайшим почтением имею честь быть» – и проч.

137

Начало письма есть не что иное, как одна французская учтивость. – «Я радуюсь, нашедши такого переводчика: Вы, конечно, хорошо переведете и „Палингенезию“, и „Созерцание“. Автор будет Вам весьма благодарен за то, что Вы познакомите с его сочинениями такую нацию, которую он уважает.

Не можно ли Вам в понедельник, то есть 25 числа сего месяца, отобедать со мною по-философски в сельском моем уединении? Если можно, то около двенадцати часов буду ожидать Вас, и мы поговорим о том труде, которым Вы намерены обязать меня. Прошу об ответе.

Мне приятно слышать, что у Вас есть приятель, который вместе с Вами любит просвещение и находит удовольствие в чтении моих сочинений. Уверяю Вас в моем уважении, имею честь быть,

государь мой,

Ваш покорный слуга,

Созерцатель Природы».

138

«Lettres sur l'ltalie» («Письма об Италии» (фр.). – Ред.).

139

«Essai analytique sur l'ame» («Аналитический опыт о душе» (фр.). – Ред.).

140

«Чувствительный путешественник» (фр.). – Ред.

141

Приятель мой говаривал всегда с восхищением о будущих своих химических лекциях, которыми он хотел удивить всю ученую Данию.

142

Их называли всегда magnifiques (великолепными (фр.). – Ред.).

143

Он сочинил «Les Interets des Princes», «Le partait Capitaine» («Интересы государей», «Образцовый полководец» (фр.). – Ред.) и другие книги.

144

Небо одарило его всеми талантами: он сражался, как герой; он писал, как мудрец*; он был велик, борясь со своим государем, и еще более велик, когда служил ему (фр.). – Ред.

145

От одного из тех, которые отвезли его в Голландию.

146

«История Танкреда» (фр.). – Ред.

147

Сей стих можно поставить в примере слабых и непиитических стихов.

148

Олимпия, могу ли я сказать это, не возбуждая вашего гнева? Великое сердце, которым восхищается Франция, по-видимому, свидетельствует против вас. Непобедимый Роган, которого боялись больше, чем грома, кончил свои дни на войне, и такова же была участь Танкреда. Это сходство, снискавшее ему славу, заставляет почти каждого верить, что прекрасная Олимпия ошибалась и что у этого юного Марса, столь достойного вечной памяти, было такое же блистательное рождение, как и смерть (фр.). – Ред.

149

В «Promenades solitaires» ³⁰⁰ («Уединенных прогулках» (фр.). – Ред.).

150

Однако ж недавно выдал он многие пиесы в стихах.

151

«Отец наш!.. Отец наш!.. Мы…» (фр.). – Ред.

152

«Опыт о человеке» (англ.). – Ред.

153

«Quelques Notes additionnelles pour la Traduction en Langue Russe de la Contemplation de la Nature, par M…» («Несколько дополнительных примечаний к русскому переводу „Созерцания природы“» (фр.). Ред.).

154

«Мы, синдики и совет города и республики Женевы, сим свидетельствуем всем, до кого сие имеет касательство, что, поелику господин К., двадцати четырех лет от роду, русский дворянин, намерен путешествовать во Франции, то, чтобы в его путешествии ему не было учинено никакого неудовольствия, ниже досаждения, мы всепокорнейше просим всех, до кого сие касается, и тех, к кому он станет обращаться, давать ему свободный и охранный проезд по местам, находящимся в их подчинении, не чиня ему и не дозволяя причинять ему никаких тревог, ниже помех, но оказывать ему всяческую помощь и споспешествование, каковые бы они желали получить от нас в отношении тех, за кого бы со своей стороны они перед нами поручительствовали. Мы обещаем делать то же самое всякий раз, как нас будут об этом просить. В каковой надежде выдано нами настоящее за нашей печатью и за подписью нашего секретаря сего 1 марта 1790 г. От имени вышеназванных господ синдиков и совета Пюэрари» (фр.). – Ред.

155

В память этой ночной сцены храню я несколько блестящих камешков, находимых близ того места, где скрывается Рона.

156

«Миланской гостинице» (фр.). – Ред.

157

«Сутяги» (фр.). – Ред.

158

Да, да, конечно! (фр.) – Ред.

159

Да, сударь (датск.). – Ред.

160

Тем лучше! (фр.) – Ред.

161

Может быть, не все читатели знают те стихи, в которых английский поэт Томсон прославил нашего незабвенного императора Вот они:

What cannot active government perform.

New moulding Man? Wide stretching from these shores,

People savage from remontest time,

A huge neglected empire one vast Mind.

By Heaven inspir'd, from Gothic darkness cali'd.

Immortal Peter! first of monarchs' He

His stubborn country tam'd, her rocks, her fens,

Her floods her seas, her ill-submitting sons,

And while the fierce Barbarian he subdu'd,

To more exalted soul he rais'd the Man.

Ye shades of ancient heroes, ye who toil'd

Thro'long successive ages to build up

A labouring plan of state! behold at once

The wonder done! behold the matchless prince.

Who left his native throne, where reign'd till then

A mighty shadow of unreal power;

Who greatly spurn'd the slothful pomp of courts;

And roaming every land, in every port

His sceptre laid aside, with glorious hand

Unwearied plying the mechanic tool,

Gather'd the seeds of trade, of useful arts

Of civil wisdom and of martial skille,

Charg'd with the stores Europe home he goes!

Then cities rise amid th'illumin'd waste;

O'er Joyless deserts smiles the rural ring;

Far-distant flood to flood is social join'd;

Th'astonish'd Euxine hears the Baltick roar,

Proud navies ride on seas that never foam'd

With daring keel before; and armies stretch

Each way their dazzling files, repressing here

The frantic Alexander of the north,

And awing there stern Othman's shrinking sons.

Sloth files the land, and Ignorance, and Vice,

Of old dishonour proud; it glows around,

Taught by the Royal Hand that rous'd the whole,

One scene of arts, of arms, of rising trade:

For what his wisdom plann'd, and power enforc'd,

More potent still his great example shew'd.

To есть: «Чего не может произвести деятельное правительство, преобразуя человека? Одна великая душа, вдохновенная небом, извлекла из готического мрака обширную империю, народ издревле дикий и грубый. Бессмертный Петр! Первый из монархов, укротивший суровую Россию с ее грозными скалами, блатами, шумными реками, озерами и непокорными жителями! Смирив жестокого варвара, возвысил он нравственность человека. О вы, тени древних героев, устроявших веками порядок гражданских обществ! Воззрите на сие вдруг совершившееся чудо! Воззрите на беспримерного государя, оставившего наследственный престол, на коем дотоле царствовала могущественная тень неутвержденной власти, – презревшего пышность и негу, проходящего все земли, отлагающего свой скипетр в каждом корабельном пристанище, неутомимо работающего с искусными механиками и собирающего семена торговли, полезных художеств, общественной мудрости и воинской науки! Обремененный сокровищами Европы, он возвращается в свое отечество, и вдруг среди степей возносятся грады, в печальных пустынях улыбаются красоты сельские, отдаленные реки соединяют свое течение, изумленный Евксин слышит шум Балтийских волн, гордые флоты преплывают моря, которые дотоле не пенились еще под дерзостными рулями, и многочисленные воинства в блестящих рядах на врагов устремляются, поражают неистового северного Александра и ужасают свирепых сынов Оттомана. Удаляются леность, невежество и пороки, коими прежнее варварство гордилось. Везде является картина искусств, военных действий, цветущей торговли: мудрость его вымышляет, власть повелевает, пример показывает – и государство благополучно!»

162

Женский монашеский орден.

163

В Немецкой земле носят кортики на ремне через плечо.

164

Кто хочет, рассмеется.

165

В двенадцати верстах от Авиньйона.

166

В Ниме много римских древностей.

167

Город Вьень.

168

Так говорит предание. Сию башню и сию пропасть показывают близ Вьеня.

169

Индейская книга.

170

По «Тревуским памятным запискам» (фр.). – Ред.

171

Королевский Дом инвалидов (фр.). – Ред.

172

Берегись! Берегись! (фр.) – Ред.

173

«Британской гостиницы» (фр.). – Ред.

174

В саду Пале-Рояля (фр.). – Ред.

175

«Я провел зиму в моей любезной Лютеции, – говорит он, – она построена на острову и окружена стенами, которые омываются водами реки, приятными для глаз и вкуса. Зима бывает там обыкновенно не очень холодна, но в мое время морозы были так жестоки, что река покрылась льдом. Жители нагревают свои жилища посредством печей, но я не позволил развести огня в моей горнице, а велел только принести к себе несколько горящих угольев. Пар, который от них распространился по всей комнате, едва было не задушил меня, и я упал без чувства».

176

«Очерки Парижа» (фр.). – Ред.

177

Потому что нигде не продают столько ароматических духов, как в Париже.

178

Мостовая делается в Париже скатом с обеих сторон улицы, отчего в средине бывает всегда страшная грязь.

179

За порядочную наемную карету надобно заплатить в день рубли четыре. Можно ездить в фиакрах, то есть извозчичьих каретах, которые стоят на каждом перекрестке; правда, что они очень нехороши как снаружи, так и внутри; кучер сидит на козлах в худом камзоле или в ветхой епанче и беспрестанно погоняет двух – не лошадей, а лошадиных скелетов, которые то дернут, то станут – побегут, и опять ни с места. В сем экипаже можно за 24 су проехать город из конца в конец.

180

Между великолепными домами, к ним примыкающими, заметил я дом известного Бомарше. Сей человек умел не только странною комедиею вскружить голову парижской публике, но и разбогатеть удивительным образом; умел не только изображать живописным пером слабые стороны человеческого сердца, но и пользоваться ими для наполнения кошелька своего; он вместе и остроумный автор, и тонкий светский человек, и хитрый придворный, и расчетистый купец. Теперь имеет Бомарше все средства и способы наслаждаться жизнию. Дом его смотрят любопытные как диковинку богатства и вкуса: один барельеф над воротами стоит тридцать или сорок тысяч ливров.

181

Или «Царство счастия», сочинения Моруса.

182

Ну, ну, друзья! Больше остроумия, больше остроумия! Прекрасно! Вот это настоящая парижская веселость! (фр.) – Ред.

183

Чтобы смешаться с народом (фр.). – Ред.

184

Фремен! Ты заставил судьбу трепетать, и имя твое живет, хоть ты и умер (фр.). – Ред.

185

Кто прожил на земле восемьдесят лет жизнью Франциска Серафического, тот на небесах живет как ангел (фр.). – Ред.

186

Так называемый Новый мост, близ которого я жил.

187

Я лишился Эвридики: с горем что сравнить моим! (фр.) – Ред.

188

Пылаю страстью! Клянусь честью! (фр.) – Ред.

189

На французский манер (фр.). – Ред.

190

<Стихов>, которые запоминаются (фр.). – Ред.

191

Я прошу знатоков французского театра найти мне в Корнеле или в Расине что-нибудь подобное – например, сим Шекспировым стихам, в устах старца Леара, изгнанного собственными детьми его, которым отдал он свое царство, свою корону, свое величие, – скитающегося в бурную ночь по лесам и пустыням:

Blow, winds… rage, blow!

You sulph'rous and thought executing fires,

Vount couriers oak-cleauing thunder-bolts,

Singe my white head! And thou allshaking thunder,

Strike flat the thick rotundity o'th'world;

Crack nature's mould, all germins spill at once,

That make ungrateful man!!!

I tax not you, you elements, with unkindness!

I never gave you kingdom, cali'd you children;

…Then let fall

Your horrible pleasure!.. Here I stand, your slave,

A poor, infirm, weak and despis'd old man!

(«Шумите, ветры, свирепствуй, буря! Серные быстрые огни, предтечи разрушительных ударов! Лейте пламя на белую главу мою!.. Громы, громы! Сокрушите здание мира; сокрушите образ натуры и человека, неблагодарного человека!.. Не жалуюсь на вашу свирепость, разъяренные стихии! Я не отдавал вам царства, не именовал вас милыми детьми своими! Итак, свирепствуйте по воле! Разите – се я, раб ваш, бедный, слабый, изнуренный старец, отверженный от человечества!»)

Они раздирают душу; они гремят, подобно тому грому, который в них описывается, и потрясают сердце читателя. Но что же дает им сию ужасную силу? Чрезвычайное положение царственного изгнанника, живая картина бедственной судьбы его. И кто после того спросит еще: «Какой характер, какую душу имел Леар?»

192

Эдип появился в этих местах (фр.). – Ред.

193

В следующих стихах:

Un Dieu plus fort que moi m'entrainait vers le crime;

Sous mes pas fugitifs il creusait un abime,

Et' j'etais, malgre moi, dans mon aveuglement,

D'un pouvoir inconnu l'esclave et l'instrument,

Voila tous mes forfaits; je n'en connais point d'autres,

Impitoyables Dieux, mes crimes sont les votres,

Et vous m'en punissez?.. Ou suis je? quelle nuit

Couvre d'un voile affreux la clarte qui nous luit?

Ces murs sont tients de sang; je vois les Eumenides

Secouer leurs flambeaux, vengeurs des patricides.

Le tonnerre en eclats semble fondre sur moi:

L'enfer s'ouvre…

(Некий бог, более могущественный, чем я, увлек меня к преступлению; под моими скорыми стопами он разверз бездну, иявсвоем ослеплении поневоле стал рабом и орудием неведомой силы. Вот все мои проступки, никаких других я не знаю. Неумолимые боги, мои вины – ваши, и вы меня за них наказываете? Где я? Какая ночь своим страшным покрывалом скрывает от меня свет, который нам сияет? Эти стены запятнаны кровью; я вижу Эвменид, потрясающих своими факелами, мстителями отцеубийц. Вспышки молний словно обрушиваются на меня, бездна разверзается (фр.). – Ред.)

194

Преступницею стать – сей жребий пал Медее, но к добродетели рвалась она душой (фр.). – Ред.

195

«Монастырь» (фр.). – Ред.

196

Места сии любить велит невинности очарованье (фр.). – Ред.

197

То есть в сей драме Моле представляет благодетельного Монтескье.

198

Ах, какой жребий готовит мне этот варвар! Меня ждет смерть! Меня ждет смерть! (фр.) – Ред.

199

Кузнецом становишься, когда занимаешься кузнечным делом (фр.). – Ред.

200

«Матерь божия стояла» (лат.). – Ред.

201

«Господи помилуй!» (лат.) – Ред.

202

Сей замок построен Франциском I по возвращении его из Гишпании.

203

Hotel есть наемный дом, где вы, кроме комнаты и услуги, ничего не имеете. Кофе и чай приносят вам из ближайшего кофейного дома, а обед – из трактира.

204

Ресторатёрами называются в Париже лучшие трактирщики, у которых можно обедать. Вам подадут роспись всем блюдам, с означением их цены; выбрав что угодно, обедаете на маленьком особливом столике.

205

«Кафе Валуа» (фр.). – Ред.

206

В «Погребке» (фр.). – Ред.

207

Ароматический сироп с чаем.

208

Там, в зале Академии художеств, видел я четыре славные Лебрюневы картины: сражения Александра Великого.

209

Кардинальский дворец. Непереводимая игра слов: cardinal означает и «кардинальский», и «основной», «главный» (фр.). – Ред.

210

Анахарсис, приехав в Афины, нашел Платона в Академии. «Il me recut, – говорит молодой скиф, – avec autant de politesse que de simplicite, et me fil un si bel eloge du Philosophe Anacharsis, dont je descends, que je rougissois de porter le meme nom». – «Anach.», vol. 2, ch. VII. (Он принял меня, в равной мере вежливо и просто и так отменно похвалил моего предка философа Анахарсиса, что я покраснел, оттого что ношу то же имя («Путешествие молодого Анахарсиса», т. II, гл. 7 (фр.). – Ред.).

211

Как и следовало ожидать (фр.). – Ред.

212

«Его, может быть, по справедливости не хотят назвать великим умом, ибо он, желая образовать народ свой, только что подражал другим народам» (фр.). – Ред.

213

Несомненно, русские стали бы такими, какими мы видим их сейчас, даже если бы Петр не царствовал (фр.). – Ред.

214

Кривлянье, кривлянье, мадемуазель Дервье! (фр.) – Ред.

215

Их всегда сорок, ни более ни менее.

216

Это все же кое-что значит (фр.). – Ред.

217

Остроумный Ривароль давно обещает новый философический словарь языка своего, но чрезмерная леность, как сказывают, мешает ему исполнить обещание.

218

Ума этих сорока господ хватает только на четверых (фр.). – Ред.

219

Здесь погребен Пирон; он был ничем, он не был даже академиком (фр.). – Ред.

220

Открыл и усовершенствовал (лат.). – Ред.

221

См. Диогена Лаэрция в жизни Талеса.

222

Урания – муза астрономии.

223

Лавуазье и Бальи умерщвлены Робеспьером.

224

«Ну, тогда вези меня на улицу Трюандери!» – «В добрый час! Вы, иностранцы, говорите то, что нужно, лишь в самом конце фразы» (фр.). – Ред.

225

Любви (фр.). – Ред.

226

Я победила победителя всех.

227

Единственный король, о котором народ хранит память (фр.).-Ред.

228

Спрашивается, как она узнала его? Может быть, имея тонкое обоняние, почувствовала на нем кровь господина своего.

229

Бруно основал картезианский орден.

230

Дворец бань (фр.). – Ред.

231

Миньо – этим сказано все: в целом мире ни один отравитель никогда лучше не знал своего ремесла (фр.). – Ред.

232

Пройдите в эту ложу, господа (фр.). – Ред.

233

Я путешествовал по северу и понимаю оттенки произношения; я вам сразу сказал (фр.). – Ред.

234

Я без ума от этой нации (фр.). – Ред.

235

Хорошо вам сейчас, сударь? (фр.) – Ред.

236

Превосходно, сударыня, рядом с вами (фр.). – Ред.

237

Всего доброго, сударь! (фр.) – Ред.

238

Да здравствует Паскаль! Слава Прокопу! Да здравствует Солиман Ага! (фр.) – Ред.

239

«Кафе веры», «Погребок», «Валуа», «Шартрское» (фр.). – Ред.

240

За этим столом были открыты две подписки: первая – 28 июля 1783 года, чтобы повторить опыт Аннонэ,³⁰¹ вторая – 29 августа 1783 года, чтобы почтить медалью открытие братьев Монгольфье (фр.). – Ред.

241

Кафе «Регентство» (фр.). – Ред.

242

Дьявол! Чума! (фр.) – Ред.

243

Une piece de 6 sous (одна монета в 6 су (фр.). – Ред.).

244

Русские бани, паровые или с окуриванием, простые и смешанные (фр.). – Ред.

245

Доказывается надписью.

246

Праздник королевы Роз (фр.). – Ред.

247

Ей непременно надлежало быть осьмнадцати лет.

248

Описанной Жан-Жаком в письме к д'Аланберту.

249

То есть чердаке.

250

Писарем.

251

Porte-faix.

252

Он представлен на гробнице молящимся.

253

Здесь погребен Иаков II, король Великобритании (фр.). – Ред.

254

Неумолимость смерти нельзя сравнить ни с чем. Напрасно ее умолять. Жестокая, она затыкает себе уши, не слушая наших воплей. Бедняк в хижине, где его покрывает солома, подчиняется ее законам, и стража на заставе Лувра не может защитить от нее наших королей (фр.). – Ред.

255

Прохожий! Не полагаешь ли ты, что тебе придется перейти этот порог, через который я в размышлении переступил? Если ты об этом не подумаешь, прохожий, это не умно, так как, даже не помышляя об этом, ты поймешь, что переходишь через этот порог (фр.). – Ред.

256

Говорят, что это глубокомысленное произведение (фр.). – Ред.

257

Прекрасно, остроумно, возвышенно (фр.). – Ред.

258

Так что по сие время, в память ему, на всякого новопринимаемого доктора в Монпелье надевают Раблееву мантию, которая нередко напоминает басню «Осла во львиной коже».

259

Я отправляюсь на поиски великого «быть может» (фр.). – Ред.

260

В нем нет пышных недостатков версальской часовни, этой роскошной безделушки, которая ослепляет глаза людям и над которой издевается знаток (фр.). – Ред.

261

О Версаль, о жалость, о прелестные рощицы, шедевр великого короля, Ленотра и времени! Топор у ваших корней, и ваш час настал! (фр.) – Ред.

262

Подобный своему царственному и юному божеству, Трианон сочетает прелесть и величие (фр.). – Ред.

263

Он отважен, этот господин де Вайян! (фр.) Игра слов: Vaillant (Вайян) по-французски значит «отважный». – Ред.

264

Здесь истинный Парнас истинных детей Аполлона. Под именем Буало здешние места видели Горация, Эскулап являлся здесь под именем Жандрона (фр.). – Ред.

265

В этом нет ничего удивительного: труден лишь первый шаг (фр.). – Ред.

266

Безделка (фр.). – Ред.

267

О ты, надежное убежище любезного владетеля! Твое слишком скромное имя недостойно тебя! Очаровательная местность и т. д.

(фр.). – Ред.

268

Солнце, как известно, было девизом Лудовика XIV. Королевский павильйон, построенный среди двенадцати других, называется солнечным.

269

Я удержал в этом славном стихе меру оригинала.

270

Бельвю значит «прекрасный вид».

271

Ему сказали, что Лудовик не считает его опасным своим неприятелем, полагая, что у него нет пушек.

272

Хорошо, сударь, хорошо! Что скажете вы об этом? (фр.) – Ред.

273

Бидер по-немецки значит «добрый» или «честный».

274

Я и должен, сударь, быть таким, чтобы не противоречить своему имени (фр.). – Ред.

275

Сударь, подобные вещи не говорят на хорошем французском языке. Я слишком чувствителен, чтобы терпеть это (фр.). – Ред.

276

Смейтесь, сударь; я посмеюсь вместе с вами, но не грубите, пожалуйста! (фр.) – Ред.

277

Когда ты – ничто и у тебя нет надежды, тогда жизнь – позор, а смерть – долг (фр.). – Ред.

278

Сегодня мой черед, завтра – твой (фр.). – Ред.

279

Как дар патриота (фр.). – Ред.

280

Короче: «кто не имеет нужды в чужих руках», но не так живописно.

281

Вероятно, что последние два стиха не Генриховы. Музыка сей старинной песни очень приятна.

Прелестная Габриель! Пронзенный тысячью копий, я лечу на поле брани, когда слава меня зовет. Жестокое расставанье! Несчастный день! Слишком мало одной жизни для такой любви! (фр.) – Ред.

282

Как прекрасна природа! (фр.) – Ред.

283

Острове тополей (фр.). – Ред.

284

Перевод одной из надписей.

285

Восхищайтесь Шантильи в его изящной пышности, он становится прекраснее с каждым новым героем, с каждым новым веком (фр.). – Ред.

286

Женщина, в которую Милон был влюблен, по словам г-жи Н*, сама любила его, но имела твердость отказать ему от дому, для того что он был женат.

287

Церковь, в которой они застрелились, построена на развалинах древнего храма, как сказывают. Все, что здесь говорит или мыслит Алина, взято из ее журнала, в котором она почти с самого детства записывала свои мысли и который хотела сжечь, умирая, но не успела. За день до смерти несчастная ходила на то место, где Фальдони и Тереза умертвили себя.

288

Пойдемте, сударь, пойдемте (фр.). – Ред.

289

Это был Рабо³⁰² Сент-Этьен.

290

А-ля аббат Мори (фр.). – Ред.

291

Спрятанные деньги появятся в виде ассигнаций (фр.). – Ред.

292

Слова Йориковы, сказанные им в другом месте.

…которые, в силу того, что шлифуются, не сохраняют больше отпечатка (фр.). – Ред.

293

Qui tiennent a ce meme defauf.

294

В Булонском лесу читал я Маблиеву «Историю французского правления».³⁰³

295

Через десять лет после нашей разлуки, не имев во все это время никакого об нем известия, вдруг получаю от него письмо из Петербурга, куда он прислан с важною комиссиею³⁰⁴ от двора своего, – письмо дружеское и любезное. Мне приятно напечатать здесь некоторые его строки: «Je vous supplie, mon cher ami, de me repondre le plutot possible, pour que je sache que vous vous portez bien et que je peux toujours me compter parmi vos amis. Vous n'avez pas l'idee, combien le souvenir de notre sejour de Paris a de charmes pour moi. Tout a change depuis; mais l'amitie, que je vous ai vouee alors, est toujours la meme. Je me flatte aussi, que vous ne m'avez pas entierement oublie. J'aime a croire que nous nous entendonstoujours a demimot», и проч. (Умоляю Вас, дорогой друг, ответить мне как можно скорее, чтобы я знал, что Вы чувствуете себя хорошо и что я еще могу считать себя в числе Ваших друзей. Вы не представляете себе, как приятно мне вспоминать о нашем пребывании в Париже. Все с тех пор изменилось, но те дружеские чувства, которые я питал к Вам, остались прежними. Льщу себя также надеждой, что Вы не совсем забыли меня. Мне хочется верить, что мы всегда понимаем друг друга с полуслова (фр.). – Ред.) Он женился на молодой, любезной женщине,³⁰⁵ которая известна в Германии по уму и талантам своим. Она написала роман, который долго считался творением славного Гете, потому что скромная муза не хотела наименовать себя.

296

См. «Sentimental Journey» («Сентиментальное путешествие» (англ.). – Ред.) – Стерново «Путешествие». Оно переведено на русский и напечатано.

297

Все сие памятно тому, кто хотя один раз читал Стерново или Йориково «Путешествие»; но можно ли читать его только один раз?

298

Великий боже! (фр.) – Ред.

299

См. «Одиссею».

300

Самого лучшего! (фр.) – Ред.

301

Так говорит мифология.

302

Правда, сударь, вы чертовски образованный человек! (фр.) – Ред.

303

Прощайте! (фр.) – Ред.

304

Известно, что Телемак, влюбленный в Калипсину нимфу Эвхарису, не тужил о сгоревшем корабле своем.

305

Жареная и битая говядина.

306

То есть меланхолии.

307

Подобно факелам, этим мрачным огням, горящим над мертвецами и не согревающим их праха (фр.). – Ред.

308

С которыми отправился Йорик во Францию, как известно.

Пары черных шелковых брюк (англ.). – Ред.

309

Имя моего парижского парикмахера.

310

В лунные ночи Париж не освещается; из остатков суммы, определенной на освещение города, давались пенсионы.

311

Кто устоит перед лицом его, и проч.

312

Восстань и сияй, ибо явился свет твой.

313

Он испытал горесть, узнал печаль.

314

Кто царь славы? Господь небесных воинств.

315

Жив, жив спаситель мой!.. О смерть! Где твое жало? Могила! Где победа твоя?

316

Гостиная (англ.). – Ред.

317

Да (фр.). – Ред.

318

Нет (фр.). – Ред.

319

Как поживаете? (фр.) – Ред.

320

Для иностранца вы, сударь, пишете недурно! (фр.) – Ред.

321

Земляные яблоки.

322

То есть: «Нет на свете хороших темниц».

323

Злодеев казнят перед самым Невгатом.

324

Выгода сидеть в Кингс-Бенче, а не в другой тюрьме покупается деньгами: кто не может ничего дать, того отправляют в Невгат.

325

О рыцарстве средних веков можно сказать то же.

326

Сверчок был гербом архитектора биржи.

327

Тогда у нас была война со Швецией.

328

В молодости своей оба они влюбились в одну девицу: Лафатер пожертвовал ему своей любовью. Фисли, уехав в Италию и посвятив себя искусству, перестал отвечать на письма своего друга, но Лафатер всегда говорит об нем с чувством и с жаром.

329

Крайний предел! (лат.) – Ред.

330

«Не оступитесь, сударыня!» – «Ах, женщины так часто делают это». – «Падение женщин порою бывает очаровательно!» – «Да, потому что мужчины от этого выигрывают». – «Они после этого грациозно подымаются». – «Но не без того, чтобы до конца дней своих не чувствовать печали». – «Что может быть прелестнее печали очаровательной женщины?» – «И это все лишь для того, чтобы служить его величеству мужчине». – «Этого владыку часто свергают с престола, сударыня». – «Как нашего доброго, бедного Лудовика Шестнадцатого, не так ли?» – «Почти так, сударыня» (фр.). – Ред.

331

Это напомнило мне парижскую Salle du secret (Тайный зал – (фр.). – Ред.).

332

Букингемском дворце (англ.). – Ред.

333

Я видел и статую Карла I, любопытную по следующему анекдоту. После его бедственной кончины она была снята и куплена медником, который продал бесчисленное множество шандалов, уверяя, что они вылиты из металла статуи, но в самом деле он спрятал ее и подарил Карлу II при его восшествии на престол, за что был награжден весьма щедро.

334

Твои леса, Виндзор, и твои зеленые убежища – обиталища одновременно и короля, и муз. Поп (англ.). – Ред.

335

Легкие копья, с которыми изображаются Дианины нимфы, были бросаемы в зверей.

336

С Темзою, которая в поэзии называется богом Тамесом.

337

«Виндзорского леса» (англ.). – Ред.

338

Сестрица! Сестрица! (фр.) – Ред.

339

Г-жи Ноф, Лоусон, леди Сэндерленд, Рочестер, Дэнхем, Мидлтон, Байрон, Ричмонд, Кливленд, Сомерсет, Нортемберленд, Грэммонт, Оссори (англ.). – Ред.

340

Да будет стыдно тому, кто дурно подумает об этом! (фр.) – Ред.

341

Великая надежда англичан – народное благо – общественная безопасность (лат.). – Ред.

342

Имя аллеи.

343

Фокс значит «лисица».

344

Да здравствует Гуд! Да здравствует Фокс! (англ.) – Ред.

345

Два главные лондонские театра.

346

Он первый носил ручное оружие (англ.). – Ред.

347

Биллингтон, если не ошибаюсь.

348

Жестокие светила, когда же окончатся наши горести? Когда же вы насытите свою жестокость? (ит.). – Ред.

349

Вид прекрасный. Ветви с цветами, нарочно поднятые вверх, переплетаются и достигают до кровли низеньких домиков.

350

«Кандида».

351

«Дочь Греции», «Кающаяся красавица», «Джин Шор» (англ.) – Ред.

352

То есть с Робертсоном, Юмом и Гиббоном.

353

Едва ли в каком-нибудь городе было столько пожаров, как в Лондоне.

354

«Буря» (англ.). – Ред.

355

Самое остроумнейшее произведение английской литературы… и самое противное человеку с нежным нравственным чувством.

356

Чистой красотой (англ.). – Ред.

357

Новый парк (англ.). – Ред.

358

Прочь, цари и герои! Дайте покойно спать бедному поэту, который вам никогда не ласкал, к стыду Горация и Виргилия!

359

Великая хартия (лат). – Ред.

360

Не помню, кто в шутку сказал мне: «Англичане слишком влажны, италиянцы слишком сухи, а французы только сочны».

361

Самый этот перевод был напечатан после в «Московском журнале».

362

Откуда плывете? (англ.) – Ред.