Примечания книги Генерал Ермолов. Сражения и победы легендарного солдата империи. Автор книги Михаил Погодин

1

Человек с большими возможностями (фр.). (Здесь и далее примеч. авт., кроме особо указанных случаев.)

2

Париж, столица Франции… ищите, дети мои! (фр.)

3

Они отмечены буквой «С».

4

Он умер сенатором и действительным тайным советником. У меня записаны еще два анекдота в этом роде. У Ермолова спросили однажды, какой милости он желает? «Пусть пожалуют меня в немцы», – отвечал Ермолов, и объяснял свой ответ тем, что немцем он может получить все уже сам. В другой раз, войдя в залу перед внутренними покоями императора Александра, где ждало много военных, он вдруг без всякого повода обратился к ним с вопросом: «Позвольте узнать, господа, говорит ли кто из вас по-русски?» Не нужно припоминать, что в то время был сильный антагонизм между русскими и немцами, теперь, к общему удовольствию, не существующий.

5

Во время пребывания своего в Грузии Алексей Петрович требовал, чтобы окружающие его чиновники и офицеры постились на Страстной неделе и посещали церковь в праздничные дни; в Великий четверг во время чтения о страстях Господних присутствовали даже и некоторые мусульмане.

6

Алексей Петрович рассказал мне однажды: «В царствование Александра I владимирское дворянство пожертвовало сумму на какое-то учреждение. Губернатор отнесся ко мне с приглашением принять участие. Я отвечал, что не присылаю ему потому, что не имею во Владимире, равно как и в прочих губерниях ни одной души».

7

Напомним кстати о родственной связи, соединявшей следующие знаменитые в России фамилии: Потемкина, Ломоносова, Раевского, Давыдова, Ермолова, Орлова и проч.

У Потемкина было две сестры, одна была в замужестве за Николаем Борисовичем Самойловым (умер сенатором).

У них остались сын и дочь. Сын Ал. Николаевич (следовательно, родной племянник Потемкину), впоследствии граф и генерал-прокурор. Дочь Катерина Ник-вна была в первом браке за Раевским и имела от сего брака сына Николая – знаменитого героя войны 1812 г., следовательно, Раевский был двоюродным внуком Потемкина. Раевский был женат на Константиновой, внучке Ломоносова, и имел двоих сыновей, с которыми бросился вперед в одном из сражений между Смоленском и Можайском, и дочь в замужестве за Михаилом Федоровичем Орловым, другую за князем С.Г. Волхонским. Во втором браке Катерина Николаевна Раевская была за генерал-майором Львом Денисовичем Давыдовым, от которого был сын Петр Львович, женатый на одной из графинь Орловых.

Лев Денисович имел сестру Марью Денисовну, мать славного Алексея Петровича, и брата Василья Денисовича, у которого был сын Денис. Поэт-партизан, следовательно, двоюродный брат Ермолову.

Мать Раевского была за родным дядею Ермолова. По ней Ермолов находился в свойстве и с ее братом, то есть генерал-прокурором Самойловым, в доме которого и жил в Петербурге при начале своей службы, в царствование императрицы Екатерины II.

8

Теперь уж не то, говорит г. С., записавший эту черту: «Алексей Петрович иногда забывает, что ему прочтешь. Если начнет рассказывать что-нибудь, то забывает названия местностей, но минуты чрез три вспомнит».

9

О Грузии и Австрии у меня большие пробелы в записках, и надо ожидать дополнения из моей тетради, с поправками самого Алексея Петровича, которую я все еще надеюсь получить.

10

Ермолов остался навсегда любителем латинского языка. Переводами с этого языка он занимался, даже когда уже был генералом. «В походе по неметчине скука была ужасная; попадешь в иное место, хуже каторги». Переводы его, однако, не назначались для печати. Только однажды попечитель Московского учебного округа Писарев известил в каком-то журнале, что скоро появится в свет его перевод; но Алексею Петровичу не достало времени продолжать свой труд. Латинская конструкция часто отражается в его слоге. Переведенный на Кавказ, он уже не имел времени заниматься посторонними предметами. (С.)

11

Секст Проперций. Элегии. Кн. 2. XVII. «Вы, смертные, ищете неверный час кончины и спрашиваете, каким путем придет смерть!»

12

О времени том Давыдов рассказывает следующий анекдот: «По вступлении на престол императора Александра формуляр Ермолова, который был вовсе исключен из службы, был найден с большим трудом в Главной канцелярии артиллерии и фортификации. Граф Аракчеев пользовался всяким случаем, чтобы выказать свое к нему неблаговоление; имея в виду продержать его по возможности долее в подполковничьем чине, граф Аракчеев переводил в полевую артиллерию ему на голову либо отставных, либо престарелых и неспособных подполковников. Однажды конная рота Ермолова, сделав переход в двадцать восемь верст по весьма грязной дороге, прибыла в Вильну, где в то время находился граф Аракчеев. Не дав времени людям и лошадям обчиститься и отдохнуть, он сделал смотр роте Ермолова, которая быстро вскакала на находящуюся вблизи высоту. Аракчеев, осмотрев конную выправку солдат, заметил беспорядок в расположении орудии. На вопрос его «Так ли поставлены орудия на случай наступления неприятеля?» Ермолов отвечал: «Я имел лишь в виду доказать вашему сиятельству, как выдержаны лошади мои, которые крайне утомлены». «Хорошо, – отвечал граф, – содержание лошадей в артиллерии весьма важно». Это вызвало следующий резкий ответ Ермолова в присутствии многих зрителей: «Жаль, ваше сиятельство, что в артиллерии репутация офицеров зависит от скотов». Эти слова заставили взбешенного Аракчеева поспешно возвратиться в город. Это сообщено мне генералом Бухмейером.

13

В одном из журналов описано это происшествие.

14

Генеральский приемыш.

15

В рассказе Д.В. Давыдова это происшествие описано так: «В Аустерлицком сражении рота его была окружена неприятелем со всех сторон. Прислуга 4 орудий была изрублена, другие три орудия, увязшие в грязи, были также взяты французами, и сам Ермолов, под которым была убита лошадь, взят в плен». Заметим, что Ермолов в своих записках не говорит об убитой под ним лошади.

16

Давыдов приписывает освобождение Ермолова еще графу Орурку.

17

«Я не столь ненавистен победе, чтоб не решиться на все во имя великой надежды» (Вергилий. Энеида. 435. Пер. С. Ошерова).

18

Граф Каменский, по рассказу Д.В. Давыдова, так объяснял свой отъезд Ермолову, посетившему его в деревне с отцом своим в 1809 г.: «Всем известно, что в кампанию 1807 г. третья часть армии была распущена; прибыв в армию, я увидел, что ей необходимо следовало отступать к Висле; мне, к концу моего долгого поприща, показалось слишком тесно маневрировать между Вислою и Бугом: я мог испортить в несколько дней свою репутацию, составленную в течение 56 лет, а потому я предпочел оставить армию».

19

А м т м а н – начальник небольшого округа в Германии и вообще должностное лицо. (Примеч. ред.)

20

Бывшая с ним часть авангарда в тот день была разбита.

21

25 декабря, когда Багратион за Гофом прикрывал отступление армии к Прейсиш-Эйлау, «Ермолов с конноармейскою ротою своей, находясь в передних рядах, отражал картечью атаковавшие его неприятельские колонны». (Д.)

22

Он объезжал поле с Д. Давыдовым.

23

Близ Цехерна на Пассарге Ермолов стал стрелять из единорогов 12-фунтовыми ядрами. Мы перехватили курьера с донесением маршала Нея, который вследствие этого писал Наполеону: «Les Russes veulent probablement tenir ici, car ils ont amene des pieces de position» («Видимо, русские хотят укрепиться здесь и разбить свой лагерь»). Однако корпус Нея, быв преследуем одним авангардом, перешел реку без большого урона. Князь Багратион, подвинув егерей Раевского к берегу реки против Деппена, поставил на отлогости горы артиллерию Ермолова, позади которой в лесу была расположена вся пехота авангарда. Наскучив бесполезною перестрелкой чрез реку, князь посылал меня два раза к стрелкам с приказанием прекратить стрельбу. Но задор их был таков, что они не слушали ничьего повеления. Я лишь в третий раз мог убедить сих непреклонных героев отступить. (Д.)

24

См. выше рассказ Д. Давыдова, который выглядит несколько иначе.

25

К этим действиям относится еще одно обстоятельство, рассказанное у Д.В. Давыдова и вовсе не упомянутое в записках Ермолова: «По занятии Анкендорфа, от которого был оттеснен Ней, полковник Ермолов выскакал с конною артиллерией своей влево от селения, откуда он успешно поражал неприятельские колонны, отступавшие чистым полем к позиции при Гейлигентале. Расстройство неприятеля было весьма заметно, но за неимением на этом пункте кавалерии мы не могли этим воспользоваться: командующий ею граф Пален не был в этом случае виноват; его взор проникал везде и всюду, и он уже при первом движении вперед отрядил Польский уланский полк для прикрытия артиллерии Ермолова. Но шеф этого полка, генерал Каховский, приобретший в штабе много друзей чрез свое богатство, не только не подвигался, но скорее пресмыкался по направлению к Анкендорфу. При всем том он показался еще вовремя. Увидя голову его колонны, некоторые из нас, находившиеся на батарее Ермолова, подскакав к Каховскому, просили его ударить поспешнее на рассыпавшуюся и бегущую пехоту французского арьергарда; но он, ответив нам, что его лошади устали (тогда как полк его подвинулся не далее двухсот сажен от места ночлега), остановился. Убедившись в невозможности отрезать Нея от Деппена, армия наша заняла позицию пред Гейлигенталем…»

26

Простительно желать знать, кому принадлежит честь подобных распоряжений. Кажется, полковнику Адернау, и кто же осмелился бы оспаривать ее у немца? Ибо с давних времен не умеют найти русского в генерал-квартирмейстеры.

27

Во время переговоров о мире в Тильзите Ермолов часто ходил в город смотреть на Наполеона. Он останавливался в доме против императорской квартиры. Там по целым часам наблюдал он чрез растворенное окошко все движения своего героя, который пред его глазами раздавал приказания, выслушивал донесения, говорил… Ермолов жадным слухом ловил всякое слово, которое, однако же, не долетало. (Д.)

28

Д.В. Давыдов предлагает следующие замечания о службе Ермолова в продолжение этой кампании и об отношениях его к разным начальникам: «Будучи произведен в полковники, по ходатайству почтенного и доблестного Ф.П. Уварова, воспользовавшегося отсутствием графа Аракчеева, Ермолов заслужил, в течение войны 1806 и 1807 годов, отличную репутацию. Князь Багратион, письменными делами которого Ермолов заведовал в течение этой войны, исходатайствовал ему за блистательное мужество, выказанное близь Гутштадта, знаки Св. Георгия 3-го класса и обратил на него внимание цесаревича, коего особенным благоволением и покровительством Алексей Петрович пользовался до самой его кончины. Слава, приобретенная им в течение этой войны, была такова, что одного удостоверения его было достаточно для получения знаков Св. Георгия; таким образом получили Георгиевские кресты три штаб-офицера, отличившиеся в глазах Ермолова, под Гейльсбергом. (То были подполковник конно-польского полка Буняковский и майоры: Лифляндского драгунского Римский-Корсаков и Финляндского – Фитингоф.) Когда солдаты наши замечали роту Ермолова, выезжавшую на позицию, и в особенности его самого, они громко кричали: «Напрасно француз горячку порет, Ермолов за себя постоит!» Я был очевидцем всего этого». Ф.П. Уваров отозвался с великою похвалою об Ермолове пред государем после Аустерлицкого сражения, король Прусский – после похода 1806 года. Государь отвечал королю Прусскому: «Я уже знаю его».

29

В записках у меня вот как описано первое свидание Ермолова с графом Аракчеевым. «Вы одеты не по форме», – встретил его военный министр. «Позвольте усомниться, ваше сиятельство», – отвечал Ермолов. Оказалось, что его бригаде за отличие пожалованы были петлицы, о которых Ермолов еще не слыхал. Аракчеев своим замечанием выражал ему свое благоволение.

30

К этому времени относится следующее замечание в записках Д.В. Давыдова: «Будучи произведен в 1808 году в генерал-майоры, Ермолов, состоя в дивизии молодого и пылкого князя Суворова, наблюдал за австрийскою Галицией и Радзивиловскою таможней; энергические действия его и строгий надзор за контрабандистами едва не навлекли ему больших неприятностей со стороны Коммерц-коллегии, но благодаря покровительству графа Аракчеева он не подвергся взысканию за то, что, по незнанию правил таможенного устава, он бескорыстно уступал все конфискованные предметы казакам, отличившимся при поимке контрабандистов; он не хотел в этом случае подражать своему предместнику Бауеру, который высылал целые эскадроны для конвоирования контрабанды. Получив вскоре после того предписание графа Аракчеева наблюдать за польскими уроженцами западных губерний, коим наше правительство не хотело дозволить вступать в слишком тесные сношения с войсками князя Понятовского, действовавшими в то время против Австрии, и будучи им уполномочен ссылать виновных, Алексей Петрович успел в этом случае сочетать разумную строгость с редким великодушием».

31

Услыхав, что почетный попечитель Кременецкой гимназии, тайный советник граф Чарский, держал в этом городе непозволительные речи, Алексей Петрович прибыл из Житомира в Кременец; сообщив ему о своем полномочии, он в присутствии многих свидетелей грозно сказал ему: «Благодарю вас, граф, за ваше доброе обо мне мнение; вы, по-видимому, убеждены, что я не захочу воспользоваться предоставленным мне правом, но я обязан предупредить вас. что впредь малейшее неосторожное слово ваше будет иметь самые печальные для вас последствия». Это краткое, но ясное увещание не осталось без желанных последствий. (Д.)

32

От графа Аракчеева Ермолов получил следующий ответ:

«Милостивый государь мой, Алексей Петрович!

За письмо вашего превосходительства от 15 июня, полученное мною от адъютанта Граббе, принеся вам истинную мою благодарность, прошу вас, милостивый государь мой, принять от меня искреннее уверение, что я, зная отличные заслуги вашего превосходительства, при всяком случае и всегда старался доставлять вам противу прочих генералов лучшие виды по службе. За удовольствие почитаю быть всегда с истинным к вам почтением.

Вашего превосходительства покорный слуга граф Аракчеев. С.-Петербург. Июля 4-го дня 1810 года».

33

От графа Дмитрия Николаевича Блудова, бывшего свидетелем свидания главнокомандующего с Ермоловым, по званию начальника дипломатической канцелярии графа Каменского, имел я честь слышать об отзыве главнокомандующего и о приятном впечатлении, которое производил на всех молодой генерал своею замечательною наружностью.

34

К этому времени принадлежит следующее письмо Кульнева, свидетельствующее об уважении, коим пользовался Ермолов от всех передовых людей того времени:

«Cher camarade, Алексей Петрович!

Ни время, ни отсутствие дальше не могло истребить из памяти моей любви и того почтения, кое привлекли вы себе от всей армии. Это не лестно вам говорю, и всегда об вас вспоминал. Для чего вас не было в шведскую и последнюю кампанию, турецкую войну. Человеку с вашими способностями не мешало знать образ той и другой войны, и, я полагаю, преградою сей мешала вам какая ни есть придворная чумичка. Время еще не ушло; кажется, вскорости увидимся на ратном поле; меж тем рекомендую вам вручителя сего письма, г. Богданова, отец коего и все семейство дому нашему, и паче мне, большие приятели: прошу вас, по желанию его, постараться перевести его в конную артиллерию; в его лета весьма не кстати ему служить при понтонах. И все, что вы для него сделаете, меня чувствительно обяжете, как равно все его почтенное семейство. Я проездом заехал в Курск, еду из Молдавии в новый полк, который пошел на прусскую границу.

Кульнев.

35

Давыдов говорит: «Ермолов был вскоре, против своего желания, назначен сперва командиром гвардейской артиллерийской, а потом и гвардейской пехотной бригад; он имел в это время, по поручению барона П.И. Меллера-Закомельского, сильные стычки с военным министром Барклаем; Михаил Богданович еще более вознегодовал на него, узнав, что Алексей Петрович, объяснив государю устройство прицелов, отдал предпочтение инструменту Кабанова пред тем, который был изобретен его племянником Фицтумом. Супруга Барклая Елена Ивановна не раз говорила мужу о Ермолове: «Lass ihn ruhig, das ist ja ein schreck-licher Mensch» («Сей человек ужасен!»)».

36

«Давайте следовать судьбе, пока она направляет нас» (Вергилий. Энеида).

37

Давыдов замечает при сем вообще, что государь был очень доволен распорядительностью Ермолова при командовании гвардейскою дивизией. Граф Аракчеев, узнав о назначении, сказал Ермолову: «Вам, как человеку молодому, предстоит много хлопот; Михаил Богданович весьма дурно изъясняется и многого не досказывает, а потому вам надо стараться понимать его и дополнять его распоряжения своими собственными».

38

История Суворова, соч. г. Фукса.

39

Ныне Даугавпилс. (Примеч. ред.)

40

Давыдов свидетельствует: «Чрезвычайные обстоятельства, в которых была в то время поставлена Россия, несогласия между главнокомандующими, вынуждали государя иметь подробные и по возможности частые известия о всем том, что происходило в армии. Уезжая из Полоцка, государь приказал Ермолову извещать его письмами о важнейших происшествиях армии. Ермолов отправлял свои письма с отъезжающими из армии генерал-адъютантами; Кутузову, графу Шувалову и другим были передаваемы письма на имя его величества».

41

Обратите внимание на сии пророческие слова государственного человека!

42

От многих современных свидетелей я слышал, что Ермолову обязана была наша армия спасением под Витебском.

43

К этому времени принадлежит письмо Ермолова к Милорадовичу, которое служит нам красноречивым свидетельством его тогдашних чувств.

«Милостивый Государь, Михаил Андреевич!

Если обстоятельства удерживали ваше высокопревосходительство некоторое время далеко от нас, то судьба нас ныне с вами сблизила. В подобном положении можно было бы и не желать с вами видеться. Вот случаи, которых ни предвидеть невозможно, ни верить их событию нельзя. Спешите, почтеннейший Михайло Андреевич, к нам, и, ежели войска ваши не приспеют разделить славу нашу, приезжайте вы одни. Я знаю, что вы здесь нужны. Приезжайте, всеми любимый начальник; будьте свидетелем сражения, которому, конечно, равного долго не будет – мы будем драться как львы, ибо знаем, что в нас – надежда, в нас – защита любезного отечества. Мы можем быть несчастливы, но мы русские, мы будем уметь умереть, и победа достанется врагам нашим плачевною. Солдаты наши остервенены ужасно. Надо показаться впереди, и ничто, конечно, устоять не может. Здесь нет почти полка, который бы не служил под начальством вашим. Впереди вас никто не бывает, покажитесь – и все противостоящее нам останется истребленным».

44

Маршал Даву, после сражения с корпусом генерала Раевского, считая оный за авангард и вслед за ним ожидая всех войск армии, отступил, в ожидании генерального сражения, к главным своим силам в Могилев, приготовляться к обороне и таким образом шедшему за корпусом Раевского Багратиону дал возможность пройти к соединению с 1-й армией.

45

Здесь (под Смоленском) несогласия, существовавшие между Барклаем и князем Багратионом, достигли наибольших размеров; благодаря посредничеству Ермолова, воспользовавшегося болезнью храброго, благородного, но недальновидного графа Сен-При, сношения между главнокомандующими, из которых князь Багратион был гораздо старее в чине и, как питомец Суворова, заклятый враг всякого отступления, сделались гораздо дружелюбнее. Ермолов, передавая приказания Барклая князю и донесения его Барклаю, смягчал по возможности их выражения; он писал ряд писем князю Багратиону, убеждая его именем Бога и отечества не подавать новых поводов к несогласиям, не отказываться от командования армией и исполнять приказания Барклая, ожидая терпеливо назначения нового главнокомандующего, какого требовали современные обстоятельства.

Между тем Барклай, выслушивая донесения князя Багратиона, передаваемые ему Ермоловым, и гладя, по своему обыкновению, раненую руку свою, говорил ему: «С вашим князем можно еще служить вместе», князь Багратион говорил ему в свою очередь: «С твоим методиком Даву можно еще ладить». К несчастию, выздоровление графа Сен-При, последовавшее чрез две недели, совершенно изменило весь ход дел…

…Близ Смоленска Барклай возымел мысль идти с 1-й армией к городу Белому, направив вторую по Московской дороге, где она, будучи предоставлена самой себе, не могла избежать полного поражения. Ермолов, который, по своему пылкому и решительному характеру, не мог сочувствовать осторожному и методическому Барклаю, резко возразил ему: «Вы не осмелитесь, ваше высокопревосходительство, этого сделать и тем отказаться от выгод, приобретенных нами чудесным соединением армий». Барклай, убедившись в гибельных последствиях этого движения, отказался от своего намерения. (Д.)

46

Я редко видел его столько любезным и даже на французском языке, на котором он не был очарователен.

47

Место, о котором сказал я выше и где найдены были мною два эскадрона Сумского гусарского полка.

48

Мы в большой опасности, как сие могло случиться? (фр.)

49

Алексей Петрович, будучи 410-м генерал-майором по старшинству, был произведен за сражение при Заболотье в генерал-лейтенанты. По этому поводу Давыдов рассказывает следующее: «Хотя Ермолов был представлен за сражение при Заболотье в генерал-лейтенанты, но, видя себя всеми обойденным, потому что в приказах не было объявлено о его производстве, он вошел о том с рапортом к кн. Кутузову, который оставил это без всякого внимания. Во время наступления наших войск на прусские владения государь был столь милостив к Ермолову, что приказал графу Аракчееву узнать, не почитает ли Алексей Петрович себя чем-нибудь оскорбленным. Когда найден был рапорт его князю Кутузову, последовал высочайший приказ о его производстве со старшинством со дня сражения при Заболотье, и по этому поводу состоялось высочайшее постановление о том, что старшинство в чине должно полагаться со дня оказанного отличия».

50

Растах (от нем. Rasttag) означает «отдых на пути». (Примеч. ред.)

51

Петр Львович Давыдов, отец В.П. Орлова-Давыдова, прозванный товарищами capitaine-tempete. Отказавшись в 1812 г. от звания тайного советника и камергера, он поступил в армию майором, говоря «Я не имею обыкновения выторговывать себе чины». В течение кампании получил генеральский чин, умер в 40-х гг.

52

После Кульмского сражения Барклай, старавшийся приписать всю славу победы, одержанной в первый день боя, поручику Диесту, имел в виду сделать неприятность не столько графу Остерману, сколько Ермолову, который был обязан лишь ходатайству его высочества цесаревича тем, что его не обходили наградами во время войны 1813 и 1814 годов. Кстати поместим здесь еще рассказ Давыдова, показывающий ясно, с какою решительностию Ермолов действовал и какое поселил о себе мнение в главных генералах: «Однажды Барклай приказал Ермолову образовать легкий отряд. Шевич был назначен начальником отряда, в состав которого вошли и казаки, под начальством генерала Краснова. Хотя атаман Платов был всегда большим приятелем Ермолова, с которым он находился вместе в ссылке в Костроме в 1800 году, но он написал ему официальную бумагу, в которой спрашивал, давно ли старшего отдают под команду младшего, как, например, Краснова относительно Шевича, и притом в чужие войска? Ермолов отвечал ему официальною же бумагой, в которой находилось между прочим следующее: «О старшинстве Краснова я знаю не более вашего, потому что в вашей канцелярии не доставлен еще формулярный список этого генерала, недавно к вам переведенного из Черноморского войска; я, вместе с тем, вынужден заключить из слов ваших, что вы почитаете себя лишь союзниками русского государя, но никак не подданными его». Правитель дел атамана Смирной предлагал ему возражать Ермолову, но Платов отвечал: «Оставь Ермолова в покое, ты его не знаешь, он в состоянии сделать с вами то, что приведет ваших казаков в сокрушение, а меня в размышление».

53

Генерал барон Беннигсен называл пункт сей ключом позиции и требовал, чтоб он укреплен был.

54

В 1807 году, в первый раз употреблен будучи против неприятеля, находился он на командуемой мною батарее в сражении при Прейсиш-Эйлау. (Ерм.)

55

Хотя я никогда не бывал Ермолову сердечным другом, я не могу отрицать, что наша армия обязана своим спасением в Витебске, Бородине и при Кульме; во многих других случаях он показал много таланта, мужества, присутствия духа и редкого бескорыстия (фр.).

56

Если бы сделать бойницы в стенах монастырей, то можно было бы продержаться несколько дней (фр.).

57

Мнение мое атаковать неприятеля основано было на необходимости дать сражение, ибо Кутузов не переставал утверждать того; итак, взяв сие за основание, я только избирал способ и всеконечно лучше было не ожидать нападения в порочной позиции. (Ерм.)

58

Давыдов рассказывает здесь следующий случай: «На втором переходе после выступления из Москвы армия наша достигла так называемого Боровского перевоза. Здесь арьергард был задержан столпившимися на мосту, в страшном беспорядке, обозами и экипажами частных лиц; тщетны были просьбы и приказания начальников, которые, слыша со стороны Москвы пушечные выстрелы и не зная о истинном направлении неприятеля, торопились продвинуть арьергард; но обозы и экипажи, занимая мосты и не пропуская войск, нисколько сами не подвигались. В это время подъехал к войскам Ермолов; он тотчас приказал командиру артиллерийской роты, здесь находившейся, сняться с передков и обратить дула орудий на мост, причем им было громко приказано зарядить орудия картечью и открыть по его команде огонь по обозам. Ермолов, сказав на ухо командиру, чтобы не заряжал орудий, скомандовал: пальба первая. Хотя это приказание ее было приведено в исполнение, но испуганные обозники, бросившись частию в реку, частию на берег, вмиг очистили мост, и арьергард благополучно присоединился к главной армии. Лейб-медик Вилье, бывший свидетелем всего этого, назвал Ермолова «homme aux grands moyens» (человеком больших возможностей)».

Бывший дежурный генерал 2-й армии Марин, автор весьма многих комических стихотворений, часто посещал Ермолова, о котором он говорил: «Я люблю сего Ахилла в гневе, из уст которого никогда не вырывается ничего оскорбительного для провинившегося подчиненного».

Приводим здесь еще следующую заметку самого Ермолова. «Направление на Владимир, военным министром предложенное, отменено, и определено перейти на Тульскую дорогу. Для сего надлежало предпринять фланговой марш, вблизи от неприятеля небезопасный. В продолжении кампании 1812 года движение сие было решительнейшее и наиболее приличествующее обстоятельствам, а потому весьма многие несправедливо приписывают себе честь сего предложения, хотя еще под Москвою было рассуждаемо о том, можно ли с Воробьевых гор перейти на Тульскую и даже на самую Калужскую дорогу, а в теперешнем случае мысль сия принадлежит генералу барону Беннигсену, и я свидетелем был, что он говорил о том князю Кутузову».

59

По этому поводу Давыдов пишет: «П.П. Коновницын был в полном смысле слова благородный и неустрашимый человек, отличавшийся весьма небольшими умственными способностями и еще меньшими сведениями. Будучи назначен дежурным генералом всех армий, он вначале посылал бумаги, им получаемые, к Ермолову, прося его класть на них резолюции. Ермолов исполнил на первый раз его просьбу, но, выведенный из терпения частыми присылками большого количества бумаг, он возвращал их в том виде, в каком получал, с адъютантом своим Фонвизиным, который будил ночью Коновницына и обратно возвращал ему бумаги. Коновницын, прочитав однажды записку Ермолова, в которой было, между прочим, сказано: «Вы напрасно домогаетесь сделать из меня вашего секретаря», сказал Фонвизину: «Алексей Петрович ругается и ворчит». Он приобрел отличного руководителя и наставника в квартирмейстерском полковнике Говардовском, авторе знаменитого письма графа Буксгевдена к графу Аракчееву. Этот даровитый штаб-офицер погиб в Бородинском сражении. Впоследствии Толь совершенно овладел Коновницыным».

60

Давыдов рассказывает об этом так: «Известно, что в Тарутине Коновницын, назначенный дежурным генералом всех армий, отказывался от своей новой должности под предлогом, что она была выше его сил; Кутузов думал дать ему в помощники Ермолова, который, не желая служить секретарем Коновницыну, настоятельно просил перевода своего во фронт. Фельдмаршал потребовал их обоих к себе; передразнивая их, он сказал им: «Один уверяет, что не может, а другой все может, да не хочет, я о вас обоих напишу государю». Ермолов, не пользовавшийся в то время доверием Кутузова, будучи некогда сам начальником главного штаба армии и вполне сознававший свое значительное превосходство над Коновницыным, возымел твердое намерение перейти во фронт, что, как известно, не состоялось, ибо для этого необходим был в то время указ сената».

61

Он умер сенатором.

62

Весь этот разговор был тотчас доведен до сведения государя находившимся в то время при нашей армии бароном Анштетом.

63

Ими командовал генерал-фельдмаршал Бороздин 1-й.

64

Мне дана была сия доверенность. (Ерм.)

65

От жителей, спасшихся от неприятеля.

66

В записках своих Ермолов винит Витгенштейна и в других упущениях.

67

Все мною здесь сказанное основано на документах, хранящихся в артиллерийских архивах. (Д.)

68

К этому времени относится следующее письмо Фигнера к А.П. Ермолову: «Милостивый государь, Алексей Петрович!

Прискорбно мне, что я не могу, по причине болезни, иметь счастие быть у вашего превосходительства и при отъезде своем из армии принять вашего благословения. Вы бы лучше на лице моем усмотрели, что я к вам чувствую, нежели из письма, ибо тут я ничего не пишу, а буду дожидаться случая доказать вам, что я по гроб свой буду почитать и любить вас.

Ваш благодарный и чувствительный Л. Фигнер.

Июнь, 1813.

Г. Фридштадт.

Р. S. Подателя письма сего просил я собрать с должников моих деньги, ибо я нахожусь в великой крайности; сего ради прошу ваше превосходительство сделать ему по сему предмету полную доверенность».

Письмо это писано Фигнером незадолго пред смертью.

69

В моих отметках со слов А.П. записано: «Остерман хотел идти на… Ермолов, основываясь на карте, убедил его оставить это намерение, которое погубило бы нас и, вообще, без Кульмского сражения дало бы другой вид войне. «Пошлите для пробы вот этот ненужный для нас обоз, – сказал он Остерману?! – и вы увидите, что он придет не прежде». Тот согласился. В начале сражения Остерману оторвало ядром ногу, и оно было ведено одним Ермоловым.

70

В моих отметках записано: под конец сражения подоспел князь Д.В. Голицын и, как старший, должен был принять команду, но благородно от нее отказался. «Вы уже решили дело, – сказал он Ермолову, – я не хочу похищать вашего венца, а если вам нужны мои войска, вы можете распоряжаться ими».

71

У меня слова эти приписаны великому князю Константину Павловичу. Сражение Кульмское решило судьбу кампании и погибель Наполеона. Государь был в восторге. На месте битвы он надел на победителя орден Св. Александра Невского, а великий князь Константин Павлович сказал: «Ермолов укрепил за собою гвардию». До Кульмского сражения Ермолов имел гвардию только ad interim. Государь был на него даже в неудовольствии, и вот по какому случаю (не по люценскому ли? См. выше). После он дал ему бригаду, к которой в досаде Ермолов не хотел являться… во время Бауценского сражения. Тогда государь дал ему арьергард».

72

В одно из моих путешествий, кажется в 1846 году, мне случилось встретиться в Париже с женевским священником Каченовским, который передал мне, что старик Остерман, живший тогда в Женеве, велел ему непременно достать портрет Ермолова. Я тогда же передал его желание Алексею Петровичу, и оно доставило ему большое удовольствие.

73

Однажды, среди разговора, Алексей Петрович начертил мне карандашом на попавшейся под руки желтой четвертке план Кульмского сражения. Эта четвертка с прочими моими автографами поступила в Петербургскую библиотеку.

74

Я накажу моего помощника за дерзость, учиненную в вашем присутствии, как только вернусь к войскам (фр

75

Точно так же записано в моих отметках.

76

Около этого времени Аракчеев писал Ермолову:

«Милостивый государь мой, Алексей Петрович!

Вы некогда позволили мне адресоваться к вашему превосходительству с моими препоручениями: ныне я оным хочу воспользоваться. Податель сего письма, гвардии артиллерийской бригады прапорщик князь Долгорукий (покойный генерал-адъютант, князь Илья Андреевич), находящийся при мне в должности адъютанта, молодой и хорошо воспитанный человек и самый усердный к службе офицер, пожелал быть в действующей армии; почему я решился просить об нем никого больше, как только вас, моего милостивого государя, дабы вы сделали мне ваше одолжение принятием его к себе в штат, с употреблением на службу государя императора, но собственно при вашем превосходительстве. Вы исполнением сей моей просьбы обяжете того, который с истинным почтением и преданностию всегда пребудет вашего превосходительства покорный слуга

граф Аракчеев.

Санкт-Петербург.

23 июня 1815 года».

77

Этот разговор был передан знаменитым нашим гр. М.И. Платовым, в присутствии которого он происходил. (Д.)

78

Местами сокращенный г-ном С. Такие сокращенные места поставлены в скобках.

79

Гофкригсрат {нем. Hofkriegsrat) – придворный военный совет Священной Римской империи германской нации, а затем Австрийской империи, заседавший в Вене с 1556 по 1848 г. В ведении Гофкригсрата, названного так в 1564 г., находились все вопросы, связанные с организацией военного дела в мирное время и ведением войны. В 1565 г. был создан параллельный совет в Граце, отвечавший за оборону самой Австрии и организацию пограничной службы, это разделение было ликвидировано при Марии-Терезии. Все реформы австрийских императоров, начиная с первой половины XVII в. и кончая правлением Иосифа II, были направлены на дальнейшую централизацию всего управления военным делом в Гофкригсрате.

80

Он тут поколотил урядника колом, но, уезжая, дал ему три червонца.

81

Здесь оканчивается сокращение дневника Алексея Петровича Ермолова, сделанное г-ном С.

82

Вариант по другому списку: «В доказательство искренней приязни назначаюсь я…»

Подвергался большому взысканию.

83

Они несколько раз позволяют повторить себе о том приглашении.

84

Лица.

85

Главный доктор сардара более всех вкусил целительного состава, а им ободренный сардар подал собою пример прочим собеседникам. Долго на лице одного из священнослужителей видны были следы невоздержания, но действием ликера смягчилось ожесточение мусульманина.

86

Приводившую в трепет пограничные провинции персидской монархии.

87

Аги.

88

В продолжение 20 лет.

89

Подвластных.

90

Видим, что люди, в руках которых сосредоточена власть, не познают пределов ее в отношении и пр.

91

Места, заключенные в скобках, идут по другим спискам.

92

Вариант: «Каймакаму».

93

Вариант: «Так как я прибыл не в качестве Наполеонова шпиона, то…»

94

Оной артиллерии.

95

Вместо поставленного в скобках: «Я весьма одобрил это все и присовокупил: Трухменцы» и пр.

96

Заключающегося в скобках нет в другом списке.

97

…В котором бы персияне не желали выказать невыносимую гордость свою, и хотя в возврат бывают награждаемы большим или меньшим презрением, но, перенося его равнодушно, они останутся верны принятому правилу. В городе мы расстались…

98

Экзерцирмейстеры (вместо «военные ростовщики»).

99

Официально.

100

…Что не ставлю себя на одну доску с другим, будучи послом…

101

Он знал, что от меня не укрылась его ненависть к русским и что я его разумею за величайшего из плутов, потому не мог сомневаться, что виною всех могущих случиться неудовольствий выставлен будет он.

102

Ибо в самой Испагани, кроме малого числа зданий, свидетельствующих некогда о великолепии города во времена Софиев, все прочее в развалинах и гораздо более половины города оставлено жителями.

103

В другом списке нет этого места.

104

К таким совершенствам надо присоединить знатную породу, и это возведет его на высочайшие степени в государстве.

105

Места в скобках нет в другом списке.

106

Пред ним раболепствовал (вместо «ходит»).

107

Аскер-хан.

108

Лучше.

109

С удивлением заметил я, что люди придворные… составляют…

110

Просвещения и ловкости (вместо следующих слов).

111

Послан был.

112

Этих слов нет в другом списке.

113

Самоуверенном (вместо «бесстыдном и наглом»).

114

Уклонялся от (вместо «не сказал»).

115

В другом списке: «Невзирая на свои большие средства, не хочет…»

116

Уверяя…

117

С таким-то.

118

Этих слов нет в других списках.

119

Нет в других списках.

120

Зять.

121

Всегда.

122

Нет в других списках.

123

Вместо «Я говорю» и пр…»: я отдаюсь на суд всякого.

124

Имело полный успех.

125

На конференции завел я разговор.

126

Плут.

127

Ибо каждый из них сознавался в справедливости моих обвинений. Таким образом мне удалось удалить величайшего плута…

128

Аги.

129

Там нет обеспеченного престола для кого бы то ни было, но он принадлежит лишь самому смелому, ловкому и предприимчивому искателю.

130

При этом коснулся шах своей власти, которую почитал несравненно выше власти всех европейских государей, уподобляя себя тени Божией на земле. Я отвечал ему, что весьма приятна тень, падающая от человека, под скипетром которого благоденствует несколько миллионов народонаселения, исчисляющего свои дни его благотворениями, но при этом осмелился сделать вопрос, производила ли то же самое действие тень дядюшки его, Аги-Магмед-хана? Шах был столь милостив ко мне, что принял вопрос мой без неудовольствия и даже усмехнулся.

131

Без затруднения дозволяли употреблять нам вино и нередко даже доставляли вино весьма хорошее, испанское и ширазское.

132

См. ниже след, слов до точки: «Для нас нарочно поставлены были столы и стулья. Блюд приуготовляется бесчисленное множество, каждому подаются в особенной посуде и на особенном деревянном раскрашенном подносе, на котором помещается не менее пятнадцати блюд. Посреди стола…» и пр.

133

Еще покрытую.

134

На самом столе.

135

Обедать, не обнаруживая своего существования.

136

Ужин.

137

Низамут-Девле.

138

Угащиваемы были совсем другим образом. Прислуга не ходила по столу и не попирала беседующих. То же число блюд, но всех их пожирать не принуждали. Хозяин, известный в Персии богатством, хотел выказать свою серебряную и золотую посуду.

139

Садр-Азам Мирза-Шефи.

140

И, может быть, даже лживо.

141

Садр-Азам.

142

Весьма обыкновенных.

143

Управляющего городом.

144

Мужчины.

145

Однако предпочтение.

146

Вместо нижеслед. до слова: «о мелодии»: «Лица способные восхищаться музыкой персидской, должны находить мелодию и в крике ослов».

147

Муравьева.

148

Этого места нет в других списках.

149

Но… оскорбленный им музыкант… сбил… и наказал розгами.

150

Покорясь силе обстоятельства.

151

Если бы зависели они от Персии.

152

Дядя.

153

Персидскую.

154

Но я во всяком случае не хуже.

155

И Ширвани.

156

Михмандарь.

157

Какое истолкование дадут.

158

Нет в других списках.

159

Нет в других списках.

160

Тоже.

161

Хотя.

162

Не попытается сплутовать.

163

Нет в других списках.

164

Предок рода Ермоловых Арслан-мурза Ермола, а по крещении названный Иоанном… в 7014 (1506) г. выехал к великому князю Василию Ивановичу из Золотой Орды.

165

С благоговением.

166

Это, должно быть, ошибка: Ермолов возвратился из Персии в 1816 году.

167

Граф Дмитрий Дмитриевич Курута.

168

Все дороги ведут в Рим (фр.).

169

И известно, что все концы с концами сходятся (фр.).

170

Известно, что Ермолова называли именем иезуита патера Грубера.

171

Здесь должна быть ошибка: этим же числом помечено и предыдущее письмо, см. выше.

172

Возвратившиеся в числе 5 тысяч из Башлы.

173

Князь Мадатов родился в Карабаге.

174

Бывший инспектор артиллерии.

175

В письме к Д.В. Давыдову (см. ниже), между другими подробностями, Ермолов говорит: «Я прошел трудными дорогами до самых неприступных утесов Кавказа, и далее уже не было пути».

176

Не задирайте акушинцев, я хотел бы, чтобы они вели себя тихо, пока я не прибыл в Дагестан. Если замыслят они защитить Абдулла-бека, займите позицию к обороне, чтобы избечь вторжения в Кубу. Хотя ваш отряд небольшой силы, они не спустятся к равнине, чтобы напасть на вас, и вы можете их превозмочь посредством конницы, так как они не могут противостоять силам вашим ни на равных, ни паче того сильнее. Не требую с вас оставаться надолго в том же положении, я хочу только, чтобы, ежели возьмутся они перейти через Самур, вы надежно защищены были… Вы знаете, что окрестности Кубы остались без войск и у Ших-Али-хана немало сторонников.

Я считаю, что поражение Абдуллы-бека наведет трепет в горах и повлияет немало на движение злодея Сурхай-хана, а также Мустафы-предателя, – остерегайтесь ожесточить их обоих до определенного времени.

Хотелось бы, чтобы подданные Уцмия были ему послушны, но остерегайтесь, чтобы он по лживости и коварству своему не использовал бы их супротив нас. Попробуйте намекать ему, что без защиты правительства может он токмо только потерять и вряд ли сохранит в собственности имение свое.

Прощай, дражайший Мадатов; у меня есть токмо один совет вам – остерегайтесь акушинцев, силы их силишком сильны. Малейшее движение ретроградное от вас будет их поощрять и нанесет ущерб делу нашему. Старайтесь держаться равнин, где силы ваши будут необоримы, и скорее оставьте высокогорье Табасарана, которое нелегко будет покинуть в их присутствии (фр.).

177

Это письмо относится к происшествию, упомянутому в дневнике Ермолова под 18 сентября 1824 г.

178

Под первым из этих рапортов не выставлено числа в «Чтениях», под вторым выставлено ошибочное.

179

А.А. Вельяминов, имя которого займет, без сомнения, блестящую страницу в кавказских военных летописях и слишком рано похищенный смертию для пользы и благоденствия Кавказа и славы нашего оружия, обращал на себя справедливое внимание своими замечательными способностями, редкою самостоя-тельностию в характере, необыкновенно мерным военным взглядом, обширными сведениями и уменьем превосходно излагать на бумаге свои мысли. Вельяминов, будучи еще штабс-капитаном 1-й гвардейской артиллерийской бригады, обратил на себя с 1811 г. внимание Ермолова, при котором он состоял впоследствии в звании начальника штаба в течение почти 13 лет. Хотя характер его был совершенно противоположен характеру Ермолова, но эти две личности, превосходно понимавшие друг друга, находились постоянно в самых дружеских между собою отношениях. Вельяминов, любивший и почитавший Ермолова как отца, приноравливался, во время продолжительного своего при нем служения, к его умеренному образу жизни. Сделавшись самостоятельным начальником, Вельяминов, любивший давать всему тому, что он ни предпринимал, огромные размеры, сделался крайне расточителен в отношении к собственному своему состоянию; так, например, во всем, что он ни покупал или заказывал, он брал за единицу дюжину. Ермолов имел в нем и некоторых других генералах и штаб-офицерах превосходных сотрудников. В числе генералов находился и доблестный наказной атаман войска Донского Власов, прославившийся на Кавказе знаменитою победой над закубанцами; Ермолов, отдававший всегда полную справедливость его редким военным и гражданским достоинствам, но знавший любовь его к крайне длинным донесениям, был однажды вынужден просить его «воздержаться от страсти к многописанию». Отправив к нему лист бумаги, обрезанный форменным образом, он просил его не выходить из этого предела; хотя донесения Власова умещались после того лишь на одном форменном листе бумаги, но к этим листам привязывались снизу довольно полные тетради с подробнейшим изложением всего хода дел. Между гражданскими чиновниками канцелярии Ермолова, число коих никогда не превосходило девятнадцати, находились также отлично способные и благонамеренные лица.

180

Атаман Власов после следствия, произведенного г. Стрекаловым, отдан был под суд, но это не помешало ему получить после чин и много наград и принять назначение наказного атамана войска Донского.

181

Перед прибытием к войску генерала Паскевича Мадатов просил Ермолова о присылке в дополнение к его отряду 3 батальонов пехоты и 1 казачьего полка и намерен был дать генеральное сражение.

182

Но ведь война Персидская началась чрез десять лет после посольства, в продолжение коих Ермолов управлял Грузией с полною властью и пользовался неограниченною доверенностью императора Александра. Следовательно, едва ли есть такая связь между сими событиями.

183

Все здесь мною сказанное сообщено мне лицами, заслуживающими доверия, которые были не только очевидцами этого события, но принимали в нем весьма действительное участие.

184

Мне это сообщил брат его, добрый и благородный зять мой, Д.Н. Бегичев.

185

Узнаю вас, генерал: вы весьма похожи на свои портреты (фр

186

Мне кажется, это ложное мнение, по крайней мере в отношении к большинству.

187

Высокочтимый генерал, его величество соизволили мне передать вам просьбу, чтобы вы лично изложили переданные мной обстоятельства, побуждающие вас оставить Совет (фр.).

188

Помещено в «Чтениях Ист. общества» (1862. Ч. III).

189

Статейка моя подала повод к присылке ко мне с разных сторон многих материалов, которых скрывать под спудом я не счел себя вправе.

190

Начало конца (фр.).

191

Прибавлю здесь кстати другое известие. Императрица Екатерина вела ежедневные почти записки. Камердинеры обязаны были приготовлять свежие тетрадки, а исписанные класть для сохранения в известном шкафу.

192

Следовательно, положение было не так отчаянно, как полагал Каменский.

193

Статья, полученная от неизвестного. Автор говорит: «В «Московских ведомостях» 1863 года г. Погодин изъявил желание, чтоб ему сообщали, кто что знает об Алексее Петровиче Ермолове. Вот что я слышал и читал об этом. Может быть, из всего здесь набросанного что-нибудь пригодится».

194

Не нарываясь (фр.).

195

Запоздалыми мыслями (фр.).

196

Меньшее зло (фр.).

197

Багратион особенно любил и уважал Алексея Петровича, что видно и из писем его, во время отступления от границы к Москве до самого Бородинского сражения. В минуты особого расположения называл его тезкою, хотя его имя было Петр, а Ермолова звали Алексеем. «Что твой Давуст?» – спрашивал Багратион Ермолова о Барклае. А когда Багратион был недоволен Ермоловым, то писал к нему – «милостивый государь».