Примечания книги Юрий Долгорукий. Автор книги Алексей Карпов

1

Здесь и далее «Поучение» Владимира Мономаха для облегчения восприятия цитируется в переводе на современный русский язык.

2

Бирич — представитель княжеской администрации, глашатай, объявлявший княжеские уставы.

3

Если мы не имеем дело с ошибкой позднейшего переписчика и вместо «Олег, Святослав…» не следует читать: «Олег Святославич…»

4

Надо полагать, от названия одного из северных народов, данников Новгорода, — печоры.

5

Месяц — ноябрь — назван в Лаврентьевской летописи (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 303). Согласно Никоновской, князья простояли около Чернигова 20 дней (ПСРЛ. Т. 9. с. 158).

6

Так в Лаврентьевской летописи. В Ипатьевской цифра варьируется: 50 дней в Ипатьевском списке, 20 дней в Хлебниковском, 30 в Погодинском. Очевидно, что эти варианты появились в результате смешения буквенных обозначений кириллических цифр.

7

Известие об этом читается в Ипатьевской летописи под 1136/37 г.: «В то же время иде Юрьи Ростову» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 300). Однако в той же летописной статье, непосредственно перед данным известием, сообщается о битве новгородцев и суздальцев на Ждане-горе, которая состоялась 26 января 1135 г. Ср. об этом: Бережков. с. 136—137.

8

Подробности этой битвы — но, кажется, совершенно недостоверные — сообщает В. Н. Татищев. По его версии, суздальскими войсками руководил лично Юрий Долгорукий (что представляется невозможным), и именно его воинское искусство принесло победу. «Юрий, видя новогородцев много больше, нежели его войско, и что они высокие места захватили, не смел прямо на них идти и, отдалясь, стал под лесом, хотя ожидать, чтоб они с высоких мест к нему сошли, и об реку намерен был их держать. Междо тем посылал к ним говорить о примирении. Но новгородцы Юрьевых к миру предложений совсем принять не хотели, а требовали от него, чего Юрий учинить не хотел. И тако они на своих местах остались неподвижно. И умысли Юрий хитростию их победить, ночью послал воеводу своего Короба Я куна лесом с 500 человеку велел с правой стороны на разсвете на войско новогородское незапно нападение учинить, а сам со всем войском пошел противо им. Что новогородцы видя, с великою к бою охотою устроясь, выступили противо Юрия. И как стрельцы начали перестреливаться, тогда направе стоял Всеволод, подле него посадник Иванок, а налеве тысяцкой Петрила. И крепко на Юрия наступивши, почали полки Юриевы мять и стяг (чело) его сбили. Тогда Короб наступил на Всеволода с тылу, и Всеволод, мня быть силе великой, тотчас оборотись, побежал. Короб же, видя его бегусча, не гнався за ним, пришел сзади на главной полк и оной привел в смятение. А Юрий, увидя, со всем войском, исправясь, крепко наступил и совершенно новогородцов победил… Сия победа была генваря 26 числа. По котором Юрий возвратился в Суздаль с великою честию, а новогородцы с великою горестию во своя домы». (Татищев. Т. 2. с. 146—147. Ср. также Т. 4. с. 192.)

9

В.Л. Янин, обратив внимание на формулировку обвинения, предъявленного тогда Всеволоду («а целовав крест к новгородцем, яко “хоцю у вас умерети”»), предположил существование особого договора, заключенного между Новгородом и новгородским князем Всеволодом в 1117 г., после ухода его отца, Мстислава Великого, на юг. Следовательно, уже к этому времени новгородцы добились существенного ограничения власти князя: выражаясь языком более поздних новгородских грамот, стали «вольны в князьях» и «в случае нарушения князем договора имели возможность прогнать его вне зависимости от воли Киева» (Янин В.Л. Новгородские посадники. с. 89—90 и далее). Это право и было реализовано в 1136 г.

10

Автор позднейшей Никоновской летописи дополняет перечень княжеских преступлений: «…почто въсхоте идти на суждалци и ростовци, и пошед почто не крепко бися… и почто възлюби ифати и утеша-тися, а людей не управляти; и почто ястребов и собак собра, а людей не судяше и не управляаше… и другия многи вины събраша на нь». Здесь же сообщается о том, что князь Всеволод «умысли бежати в Немци», однако новгородцы «поимаша его». Все эти сведения вошли и в Житие князя Всеволода, читающееся в Степенной книге царского родословия (также XVI век).

11

Более в источниках князь Владимир Всеволодович не упоминается. Закрадывается подозрение: не идет ли речь о младшем брате Всеволода, шестилетнем князе Владимире Мстиславиче?

12

Относительно места первоначального погребения князя источники явно противоречат друг другу. В наиболее ранних и авторитетных летописях (Лаврентьевской, Ипатьевской, а также Псковских Первой и Второй) сообщается о его погребении сразу в церкви Святой Троицы, «юже бе сам создал», и этому свидетельству нельзя не верить. Житие же святого и Псковская Третья летопись называют местом погребения церковь Святого Димитрия Солунского, откуда мощи князя в 1192 г. были перенесены в Троицкий собор. Возможно, они оказались в Дмитриевской церкви временно в связи с перестройкой или закладкой нового Троицкого собора (см.: Православная энциклопедия. Т. 9. М., 2005. с. 545).

13

Не исключено, что софийский протопоп Полюд — одно лицо с Полюдом Городшиничем, вдова которого Полюжая была основательницей монастыря Св. Евфимия (см.: НПЛ. с. 43). В таком случае кончина Полюда имела место ок. 1197/98 г. (год основания монастыря).

14

Всего летописи упоминают 11 сыновей Юрия Долгорукого. Даты их рождения (кроме младшего, Всеволода) в летописях не обозначены. Старшим был Ростислав, упоминаемый в источниках с 1138 г. (летопись прямо называет его «старейшим»: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 366). Следующим, очевидно, шел Иван, который впервые упоминается в летописи осенью 1146 г., когда отец послал его к своему союзнику Святославу Ольговичу (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 332); он умер 24 февраля 1147 г. Скорее всего, Иван был старше Андрея, который впервые упоминается под январем-февралем 1147 г. как младший участник похода на Рязань, совершенного им совместно со старшим братом Ростиславом (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 338—339) (вопреки позднейшим перечням сыновей Юрия Долгорукого, в которых Андрей значится старше Ивана: ПСРЛ. Т. 7. с. 233; Т. 9. с. 208).

По версии В.Н. Татищева, Андрей родился ок. 1112 г., так как прожил 63 года (Татищев. Т. 3. с. 105; кончину, Андрея историк датирует 1175 г.). Однако эта дата, ориентированная на рождение Юрия в 1090/91 г., представляется заведомо неверной, ибо сам Юрий родился позднее (см. выше, в части 1). То же можно сказать и о традиционной дате рождения Андрея — ок. 1110 г. (очевидно, ориентированной на дату брака Юрия с «Аепиной дщерью» в 1108 г. с учетом того, что Андрей был вторым сыном Юрия) (ср., напр.: Словарь исторический о святых, прославленных в Российской церкви и о некоторых подвижниках благочестия, местно чтимых. М., 1990 (репринт изд. 1862 г.). с. 17; Чижев Гр., прот. Жития святых благоверных князей Андрея, Георгия и Глеба Владимирских. Владимир, 1882. с. 3; и др.). Между тем антропологические данные свидетельствуют о том, что Андрей был значительно младше: он умер в 1174 г. в возрасте 45—50 лет (Рохлин Д.Л., Майкова-Строганова В.С. Рентгено-антропологическое исследование скелета Андрея Боголюбского // Проблемы истории докапиталистических обществ. 1935. № 9—10. с. 158; Гинзбург В. В., Герасимов М.М. Андрей Боголюбский // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры. Т. 11. М.; Л., 1945. с. 88); следовательно, родился в середине — второй половине 20-х гг. XII в. Между прочим, наречение вероятного старшего брата Андрея, Ивана, можно было бы предположительно связать с перенесением на Русь перста св. Иоанна Предтечи ок. 1121/22 г.; соответственно, Андрей должен был появиться на свет несколько позже.

Следующие по старшинству сыновья Юрия Долгорукого, Борис и Глеб, впервые упоминаются вместе в феврале 1147 г., когда они перевозят тело умершего брата Ивана из Колтеска в Суздаль. Учитывая их имена, можно было бы предположить, что они были близнецами. Но во всяком случае, Борис считался старше (ср. перечень сыновей Юрия, получивших уделы: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 384, 478—479).

Что касается Ярослава и Святослава, то об их возрасте никаких суждений из летописи вынести нельзя. Позднейшие перечни называют их в числе младших Юрьевичей: соответственно, на восьмом и десятом местах (ПСРЛ. Т. 7. с. 233; Т. 9. с. 208), однако насколько они точны, сказать трудно. Во всяком случае, Андрей после своего утверждения во Владимире оставил обоих в Суздальской земле, что косвенно могло бы свидетельствовать в пользу того, что они появились на свет в первом браке Юрия. Ярослав Юрьевич впервые упоминается как участник похода брата Андрея на волжских болгар в 1164 г.; он умер 28 октября 1165 г. (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 352, 353). Святослав умер в болезни 11 января 1174 г. (см. далее). В «Родословии князей русских» (в той же рукописи XV в., что и Новгородская Первая летопись младшего извода) Ярослав — ошибочно — назван старшим сыном Юрия, а Святослав не упоминается вовсе (НПЛ. с. 466).

Мстислав, Василий (Василько), Михаил (Михалко) и Всеволод определенно родились во втором браке Юрия (ср. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 521, где сообщается об уходе Мстислава и Василько «с матерью» в Греческую землю; «и Всеволода молодого пояша со собою третьего брата»). Михалко был предпоследним сыном Юрия (см. ПСРЛ. Т. I. Стб. 372). Между прочим, есть основания для того, чтобы определить более или менее точную дату его рождения. Накануне битвы на Лыбеди (конец апреля — первая половина мая 1151 г.) князь Вячеслав Владимирович называл точное число сыновей Юрия — семь (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 430). Ростислав и Иван к тому времени уже умерли, Всеволод и, очевидно, Михалко еще не родились. Соответственно, появление Михалка на свет должно быть датировано временем между маем 1151 г. и, очевидно, самым началом 1154 г. (19 октября 1154 г. у Юрия родился младший сын Всеволод).

15

Дата определяется следующим образом. Сын Юрия Долгорукого от второго брака Василий (Василько) в конце лета — осенью 1149 г. был посажен отцом на княжение в Суздаль (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 384). Еще один сын от второго брака, Мстислав, в феврале 1150 г. вместе со своими старшими братьями Ростиславом, Андреем и Борисом принимал участие в сражении при Луцке (ПСРЛ. Т. I. Стб. 324; Т. 2. Стб. 389; Т. 7. с. 47). И то и другое едва ли могло иметь место, если бы княжичи не достигли совершеннолетия, т.е. возраста хотя бы 12—13 лет. (О появлении на свет обоих князей именно во втором браке см. выше, прим. 38.) Соответственно, и Мстислав, и Василько Юрьевичи должны были появиться на свет не позднее 1137—1138 гг., а сам брак заключен не позднее 1136— 1137 гг.

16

См.: Татищев. Т. 1. с. 375. Впрочем, Татищев говорит об этом сугубо предположительно: «По сему видится, что вторая супруга греческая принцесса была и, по изгнании от пасынка, с детьми в Грецию по ехала и, чаятельно, тамо скончалась, ибо детей токмо возвращение положено» (там же. Т. 3. с. 246). Историки XVIII в. называют имя второй супруги Юрия — Ольга (см.: Записки касательно российской истории (Екатерины II). Ч. 5. с. 96; Мальгин Т.С. Зерцало российских государей. СПб., 1794. с. 183—184). Но это ошибка, имеющая своим источником смешение супруги Юрия и его дочери Ольги, в иночестве Евфросинии, и восходящая еще к Никоновской летописи, где Ольга (Евфросиния) Юрьевна, умершая в 1182 г. и погребенная во владимирском Успенском соборе, неверно названа «княгиней великого князя Юрья Долгорукаго», т. е. его супругой (ПСРЛ. Т. 10. М., 2000. с. 8). Эта ошибка нередко повторяется и современными исследователями. Мнение же о греческом происхождении супруги Юрия Долгорукого вообще сделалось общепринятым. Еще одно называемое в литературе возможное имя второй супруги Юрия — Елена (см.: Карамзин И.М. История государства Российского. Т. 2—3. М., 1991. с. 345, прим. 405), однако его источник неизвестен.

17

Сведения русского летописца подтверждает византийский хронист Иоанн Киннам, сообщивший, что император Мануил отдал «придунайскую страну» «пришедшему в Византию Васильку, сыну Георгия, занимавшему первое место между филархами Тавроскифии (Руси. — А. К.)» (Иоанн Киннам. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Георгий Акрополит. Летопись великого логофета Георгия Акрополита. Рязань, 2003. с. 187).

18

Ее имя — Мария — приведено только в «Записках касательно российской истории» Екатерины II (Записки… Ч. 5. с. 82, 97).

19

В этой связи можно привести суждение М.А. Салминой, которая рассматривала вопрос о времени происхождение «Повести о начале Москвы». «…Такое обращение с историческими фактами… такое внимание к теме личной жизни видного исторического деятеля и замена исторической мотивировки событий интимно-психологическими объяснениями» совершенно не характерны даже для литературы XVI в. (не говоря о более раннем времени), но появляются только в XVII в. (Повести о начале Москвы / Подг. текстов М.А. Салминой. М.; Л., 1964. с. 74—76). Это суждение применимо и к оценке татищевского сюжета.

20

По мнению В.Н. Топорова, имя Кучки является балтским по своему происхождению (Топоров В.Н. «Baltica» Подмосковья // Балто-славянский сборник. М., 1972. с. 275). Но, кажется, увидеть в этом имени славянскую основу гораздо проще.

21

Автор позднейшего Тверского летописца XVI в. прямо сообщает о том, что супруга Андрея стояла во главе заговора: «…убиен бысть благоверный великий князь Андрей Юриевичь Боголюбский от своих бояр, от Кучковичевь, по научению своеа ему княгини». Правда, сама княгиня названа здесь болгаркой, якобы мстящей мужу за разорение Болгарской земли (ПСРЛ. Т. 15. [Вып. 2]. Стб. 250-251).

22

Антропологической и судебно-медицинской экспертизе были подвергнуты костные останки, обнаруженные в 1989 г. в шиферном саркофаге, найденном близ стен церкви Спаса на Берестовом, где был погребен Юрий Долгорукий. Эти останки, предположительно атрибутированные Юрию, показали признаки остеохондроза, причем тогда же было высказано довольно странное предположение: не с этим ли недугом могли быть связаны изменения в руке, ставшие причиной по явления прозвища князя? (См., напр.: Огонек. 1996. № 42. с. 4—5; здесь же мнение антрополога Т.И. Алексеевой: «К прозвищу Долгорукого это не имеет никакого отношения».) Но прежде всего надо сказать о другом: у нас нет уверенности в том, что найденные в 1989 г. останки действительно принадлежат Юрию Долгорукому (см. об этом ниже, в части 5).

23

Греческий географ и историк Страбон, объединяя в один образ персидских царей Дария и Артаксеркса, писал, что «Дарий Долгорукий» был «красивейший из людей, за исключением длины рук, которые у не го доходили до колен» (Страбон, География. М., 1994. с. 682).

24

Последние слова, конечно, имеют в виду князей Долгоруких, не имеющих к нашему герою никакого отношения. Что же касается основной мысли автора «Повести» — об исключительном милосердии и беспримерном нищелюбии князя, отразившихся в его прозвище, — то очень похоже, что она имеет своим источником объяснение прозвища другого знаменитого московского правителя, так же фигурирующего в повестях и сказаниях о начале Москвы, — Ивана Даниловича Калиты. Сего князя, рассказывал своим ученикам преподобный Пафнутий Боровский (XVI в.), «нарицаху… Калитою сего ради: бе бо милостив зело и ношаше при поясе калиту всегда насыпану сребряниць, и куда шествуя даяше нищим сколка вымется» (цит. по: Тихомиров М.Н. Древняя Москва. с. 29; из Жития преп. Пафнутия Боровского).

25

Автор Воскресенской летописи по-другому приводит слова Вячеслава: «Аз, брате, приидох зде по братии своей Мстиславе и Ярополце, по отець наших завещанию; аще ли ты восхотел еси сего стола, оставя свою отчину, ино, брате, аз есмь мний тебе буду; но отьиде ныне Вышегороду, а аз иду в переднюю свою власть, а Киев тебе» (ПСРЛ. Т. 7. с. 32).

26

О том, что супруга князя Владимира, «Андреева сноха», была сестрой князей Олега, Игоря и Всеволода Святославичей, сообщается в граффити киевского Софийского собора. См.: Высоцкий С.А. Киевские граффити XI-XVII вв. Киев, 1985. с. 25-31 (№ 307), табл. IX, X. О чтении граффити см.: Янин В.Л. Эпиграфические заметки // Вопросы языкознания. 1992. № 2. с. 30.

27

По летописи, новгородцы сидели без князя девять месяцев (НПЛ. с. 26). Ростислав Юрьевич вошел в город 26 ноября 1141 г.; следовательно, Святослав покинул город в феврале.

28

Менее вероятно, что речь идет о Берестовом, близ Киева.

29

Всеволод Ольгович «обрекл» Киев Игорю (по выражению летописца) еще до первого похода на Владимирка Володаревича (см.: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 316; Т. 1. Стб. 312); очевидно, на этом условии Игорь и согласился принять участие в походе. Во время самого похода Владимирко также обещал Игорю «по Всеволожи животе» помочь ему «про Киев».

30

30 июля — в Лаврентьевской летописи (ПСРЛ. Т. I. Стб. 313); дату 1 августа называет Ипатьевская (Т. 2. Стб. 321). См. также: Бережков. с. 60, 312, прим. 44.

31

Вот как характеризует его В. Н. Татищев: «Сей великий князь муж был ростом велик и вельми толст, власов мало на главе имел, брада широкая, очи немалые, нос долгий. Мудр был в советех и в судех, для того, кого хотел, того мог оправдать или обвинить. Много наложниц имел и более в веселиах, нежели расправах, упражднялся. Чрез сие киевляном тягость от него была великая. И как умер, то едва кто по нем, кроме баб любимых, заплакал, а более были ради. Но при том более есче тягости от Игоря, ведая его нрав свирепый и гордый, опасались».( Татищев. Т. 2. с. 162.)

32

Именно так можно понять текст поздней Никоновской летописи: ПСРЛ. Т. 9. с. 172.

33

Патерик. с. 84—85. Показательно, что в том же рассказе сообщается о военных действиях Юрия Долгорукого против князя Изяслава Мстиславича Киевского, т. е. речь идет о событиях конца 40-х — начала 50-х гг. XII в. Ср. прим. 60 к части 1.

34

Об этом свидетельствуют Книга Большому Чертежу (1627 г.), описание путешествия по России архидиакона Павла Алеппского (середина XVII в.) и Атлас Калужского наместничества (XVIII в.). См.: Никольская Т.В. Земля вятичей. К истории населения бассейна верхней и средней Оки в IX—XIII вв. М., 1981. с. 281.

35

В Никоновской летописи путь князя описывается совершенно по- другому: Святослав «иде к Козелску, и из Козелска иде к Дедославлю, и тамо разболеся у него князь Иванко, сын княжь Юрьев Владимерича Маномашь. Князь же Святослав Олговичь иде в Рязань, и быв во Мченске, и в Туле, и в Дубке на Дону, и в Елце, и в Пронске, и прииде в Резань на Оку, и поиде вверх по Оке, и пребыв в граде Осетре, и… иде вверх по Оке реце, и пришел ста на усть Поротвы реки в Любинце Омосове, и пребыв ту мысляше ити к Полотску (Колотску? — А. К)». Имен но здесь, «на усть Поротвы реки в Любинце Амосове», по версии летописи, и умер князь Иван Юрьевич (см. далее), причем его кончина датирована 29 марта (вместо 24 февраля). Ниже, говоря о взятии Святославом «града Голеди», автор Никоновской летописи вновь сообщает о том, что князь затем ушел в Рязань. В Москву по приглашению Юрия Святослав явился «с Резани из Тешилова» (ПСРЛ. Т. 9. с. 171—172).

Эти сведения Никоновской летописи были подробно рассмотрены А.Н. Насоновым, который показал их полную недостоверность. Названные города принадлежали Рязани или являлись объектом притязаний со стороны рязанских князей в XV в.; ко времени описываемых событий большинство из них либо не существовали, либо не входили в состав Рязанской земли (Насонов А.Н. «Русская земля»… с. 209—211; см. также: Кузьмин А.Г. Рязанское летописание. с. 84—88).

36

Дату пострижения — 5 января — называет Лаврентьевская летопись, где иначе объясняются причины принятия Игорем монашеского пострига: «Игорь же слышав в порубе сыи, оже идет Иэяслав на брата его, домолися послав к Изяславу, глаголя: “Еда быстъ ся постригл”, и повеле Изяслав пострищи и…» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 314). Новгородская Первая летопись сообщает о пострижении Игоря осе нью: «А на осень вы мол и ся постричься, и пострижеся» (НПЛ. с. 27).

37

Любечский синодик черниговских князей упоминает «великаго князя Георгия Киевскаго во иноцех Гавриила»; в Елецком синодике, известном черниговскому митрополиту Филарету (Гумилевскому), к словам «Георгия» имелось добавление: «убиенного в Киеве». См.: Зотов Р.В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. с. 24, 34—35. Правда, сам Р.В. Зотов, исходя из следующего далее имени «Всеволода», полагал, что речь идет о князе Всеволоде Ольговиче (о предсмертном пострижении которого источники не сообщают).

38

Историк О. М. Рапов обратил внимание на то, что древнейшая московская церковь, по преданию, была посвящена святому Иоанну Предтече — небесному покровителю князя Ивана Юрьевича(О.М. Рапов (Москва родилась в понедельник // Родина. 1997. № 8. с. 30—35; он же. Кто срубил град Москву? М., 1997). Не исключено, что она была возведена в память об умершем князе.

39

Некоторые явно апокрифические подробности сообщает В. Н. Татищев. По его словам, «Игорь, видя, что его хотят убить, просил, чтоб дали ему свясченника изповедоваться. Но народ кричал на Игоря: “Когда вы с братом Всеволодом жен и дочерей наших брали на постели и домы грабили, тогда попа не спрашивали, и ныне поп не надобен”». Здесь же дана портретная характеристика князя, причем составленная будто бы человеком, лично хорошо знавшим Игоря: «Сей Игорь Ольгович был муж храбрый и великий охотник к ловле зверей и птиц, читатель книг и в пении церковном учен. Часто мне с ним случалось в церкви петь, когда был он во Владимире (о пребывании Игоря во Владимире-Волынском, если не считать его участия в походе на князя Владимирка Володаревича в 1144 году, ничего не известно. — А. К.). Чин свясченнический мало почитал и постов не хранил, того ради у народа мало любим был. Ростом был средний и сух, смугл лицем, власы над обычай, как поп, носил долги, брада же уска и мала. Егда же в монастыри был под стражею, тогда прилежно уставы иноческие хранил, но притворно ли себя показуя или совершенно в покаяние пришед, сего не вем…» (Татищев. Т. 2. с. 176.)

40

Основываясь на этом известии, можно предположить, что Глеб на время уезжал в Суздаль к отцу. По сведениям Никоновской летописи, Глеб во время наступления Мстиславичей на Черниговские земли отступил «к Резани, и быв во градех Черленаго Яру и на Велицей Вороне, и паки возвратися к черниговским княземь на помощь» (ПСРЛ. Т. 9. с. 177). О степени достоверности «рязанских известий» Никоновской летописи см. выше, прим. 8.

41

Никоновская летопись содержит рассказ о трех подряд нападениях Глеба Юрьевича на Переяславль. Во всех трех случаях решающую роль в победе переяславцев сыграл некий «человек Божий» богатырь Демьян Куденевич (по-видимому, персонаж какой-то исторической песни или былины, записанной в XVI веке), который каждый раз едва ли не в одиночку или со своим верным слугой Тарасом и пятью отроками, «зело младыми», одолевал ратных: «…Демьян же Куденевич скоро тече с своим слугою на конех, и сретаеть князя Глеба Юрьевича на поле близь посада, и нападает яро на воинство его, и убивает многих нещадно. Князь же Глеб Юрьевич ужасеся зело и скоро побеже назад, а к Демьяну Куденевичю посла, глаголя: “На любовь и на мир приидох, а не на рать”. Демьян же Куденевич с слугою своим Тарасом возвратися в Переаславль и многу честь приа от господина своего великого князя Мстислава Изяславичя». Или в другой раз: «Демьян же Куденевич един выеде из града, не имеа ничтоже одеаниа доспешняго на себе, паче же помощи Божиа, и много бив ратных, настрелен быв от половець, и изнемог возвратися во град; ратнии же вси страхом обдержими бежаша спешно, кождо въсвоаси. Демьян же до конца изнеможе от ран, и… усну вечным сном, и бысть по нем от всех плачь велий во граде». (ПСРЛ. Т. 9. с. 177-178.)

42

В письме черниговским князьям, о котором пишет В. Н.Татищев в своей «Истории», Юрий будто бы сообщал о полученном им известии, «что болгоры со многим войском готовятся к войне» (Татищев. Т. 2. с. 183). Татищев приводит также подробный рассказ о встрече Юрия с послами черниговских князей, которые прямо признали права Юрия на Киев, а также о совещании Юрия со своими «вельможами» и воеводами, «как бы ему великое княжение получить» (С. 181—183). На этом совещании выступил некий советник князя Громила, «весьма искусный и мудрейший паче других», служивший еще его отцу Владимиру Мономаху. Речь Громилы, убеждавшего князя заботиться более о своей земле, а не о Киеве, давно уже утратившем то значение, которое он имел при Ярославе Мудром или Владимире Мономахе, приведена полностью, но она представляет собой не что иное, как изложение позднейшего (очевидно, принадлежащего самому Татищеву) взгляда на историю Руси; вряд ли исторична и личность «доброго советника» Громила. Именно под влиянием этой речи, по версии Татищева, и было решено «самому Юрию остаться в доме, а для исполнения обесчания послать Ольговичам в помочь сына или дву с приличным войском, выбрав людей молодых, чтоб оные тамо войне обучались».

43

Из речи Изяслава к черниговским князьям, приведенной у Татищева, следует, что между киевским князем и Юрием Суздальским состоялись какие-то переговоры: «…Стрый мой Юрий Владимирович область мою Новград, непрестанно нападая, разоряет и дани берет, на путех едусчих купцов грабит. И хотя я к нему посылал говорить, дабы взятое возвратил и более обидеть и области наши разорять престал, но ничего от него полезнаго в ответ не получил».

44

Буквы, составляющие год, к настоящему времени полностью выцвели и не видны. Но они были прочитаны первыми исследователями, обнаружившими драгоценную святыню в ризнице новгородской церкви Святого Николы на Ярославле дворе (когда и при каких обстоятельствах антиминс попал в Новгород, неизвестно). И оказалось, что освящение Георгиевского храма происходило во время посещения Нифонтом Суздальской земли в августе-сентябре 1148 г. (Иногда полагают, что Нифонтом был освящен «жертвенник», то есть алтарь, Георгиевской церкви во Владимире или Юрьеве-Польском, основанном Юрием Долгоруким; иногда — что некий не известный нам из других источников придел суздальского кафедрального Богородицкого собора. Но нельзя исключать и того, что речь в надписи идет о какой-то неизвестной нам церкви, не названной летописцем, — ведь очевидно, что храмы во имя своего небесного покровителя — святого Георгия Победоносца — князь Юрий Владимирович основывал в раз личных городах своего княжества.)

45

Если это не он, уже отошедший от дел, упоминается под именем Μιχαήλ ‘Ρωσίας. 'Ρωσίας в синодальном постановлении константинопольского патриарха Михаила III от 24 марта 1171 г. (ср.: Поппэ А.В. Митрополиты киевские и всея Руси // Щапов Я.И. Государство и церковь Древней Руси X—XIII вв. М., 1989. с. 199—200; по мнению польского исследователя, в данном постановлении упомянут киевский митрополит Михаил II, неизвестный русским источникам).

46

Среди константинопольских святынь Антоний отметил и руку константинопольского патриарха Германа, которая, по его мнению, использовалась в обряде интронизации патриарха: «ею же ставятся патриарси» (там же. с. 71, 2).

47

Дата названа только в Лаврентъевской летописи: ПСРЛ. Т. I. Стб. 315.

48

Текст грамоты патриарха Николая IV Музалона епископу Нифонту приведен в Житии св. Нифонта, составленном в середине XVI в. известным псковским агиографом Василием-Варлаамом (см.: Памятники старинной русской литературы. Вып. 4. СПб., 1862. с. 1—9 (публ. Н.И. Костомарова); Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 2. М, 1995. с. 581). Однако насколько достоверен этот текст, сказать трудно.

49

Иногда полагают, что живым свидетельством участия новгородцев в этом походе является берестяная грамота, найденная в 1952 г. в Нов городе, на Неревском раскопе, — письмо некоего Терентия некоему Михалю, в котором Терентий просит прислать ему «лошака» с неким Яковцем, который отправится вместе с дружиной — «Саввиной чадью». О себе же Терентий сообщает так: «Я на Ярославли, добр-здоров и с Григорем. Углицане (углицкие корабли? — А. К.) замерьзьли (вмерзли в лед? — А. К.) на Ярославли. И ты до Углеца (посылай. — А. К.), и ту пак (в первоначальном прочтении: «полк». — А. К.) дружина» (грамота № 69; Арциховский А.В. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1952 г.). М., 1954. с. 72—73; ср.: Черепнин Л.В. Новгородские берестяные грамоты как исторический источник. М., 1969. с. 381—383). Однако с точки зрения палеографии и особенно стратиграфии (глубины залегания), эта грамота должна относиться к гораздо более позднему времени, а именно к 80—90-м гг. XIII в. (см.: Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. с. 416—421).

50

В свое время В.Н. Татищев предположил, что Ростислав мог быть специально послан отцом к Изяславу Мстиславичу «для ухищрения» (Т. 2. с. 272, прим. 428), т. е., надо полагать, для того, чтобы втереться к нему в доверие и поднять против него мятеж. Такая точка зрения распространена и в современной литературе (см., напр.: Котляр Н.Ф. Дипломатия Южной Руси. СПб., 2003. с. 222—223). Однако едва ли разрыв Юрия с сыном был простой инсценировкой или военной хитростью. Скорее можно согласиться с А.Е. Пресняковым, который писал, что в контактах и переговорах с Изяславом Мстиславичем сыновей Юрия (и не только Ростислава, но и, например, Глеба) «есть нечто большее, чем простая дипломатия с ее уловками: своеобразие отношений, в которых семейные воззрения и навыки так неожиданно подчас окрашивают детали кровавых усобиц и политической борьбы» (Пресняков А.Е. Княжое право… с. 87). Впрочем, он же отмечал, что, независимо ни от чего, «похождения Юрьевичей на юге постепенно выясняют Юрию положение дел и втягивают его в киево-переяславские отношения» (там же. с. 87, прим. 212).

51

В Ипатьевской летописи слова Юрия переданы чуть иначе: «Тако ли мне части нету в Рускои земли и моим детем?!»

52

Львовская летопись называет другую дату — 24 июня (ПСРЛ. Т. 20. М., 2005. с. 111). Ее иногда считают более точной, чем та, что названа авторами Лаврентьевской и Ипатьевской летописей; ср.: Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. с. 36, прим. 8.

53

Во всех списках Ипатьевской летописи, а также в Лаврентьевской, Радзивиловской и Академической в связи с этими событиями называется брат Изяслава Ярополк Мстиславич. Однако более такой сын Мстислава Великого в источниках не упоминается. Я склоняюсь к тому, чтобы принять поправку А. Ф. Бычкова, предлагавшего читать (в тексте издаваемой им Лаврентьевской летописи) вместо «Ярополк»: «Святополк». (Летопись по Лаврентьевскому списку / Изд. подг. А.Ф. Бычков. СПб., 1897. с. 305; ср.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 321, прим. г.)

54

Так в Лаврентьевской летописи: «яко солнцю заходяшю». В Ипатьевской (вероятно, ошибочно?) наоборот: «яко солнцю въсходящю».

55

По сведениям В.Н. Татищева, это случилось 2 сентября, «назавтрее отъезда Изяславля» (Татищев. Т. 3. с. 9).

56

Об этом сообщает Киево-Печерский патерик: «По летех же мнозех седе Георгий Владимеровичь во Киеве, тысяцъкому же своему Георгиеви, яко отцу, предасть область Суждальскую» (Патерик. с. 5). В редакции Патерика Иосифа Тризны добавлено: «в лето 6658 (1150)» (там же. с. 212, прим. 5). (Правда, в читающемся далее «Помяннике» Иосифа Тризны датой смерти Георгия Шимоновича (ошибочно?) обозначен 6630 (1122?) г.; см.: Кункин В.А. Княжеский помянник… с. 223.)

57

Впрочем, предположение это покоится на очень шатком основании. Известно, что дочь Изяслава Мстиславича вышла замуж за польского князя Мешка III (см. ниже); между тем в Великопольской хронике (рубеж XIII—XIV вв.) о второй супруге этого князя, матери троих его младших сыновей, говорится как о «родственнице императора Фридриха, римского короля», т. е. императора Фридриха I Барбароссы («Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XI—XIII вв. / Пер. Л.М. Поповой; коммент. Н.И. Щавелевой. М., 1987. с. 115). Это известие польского хрониста рассматривается либо как ошибка (там же. С. 223; коммент. Н.И. Щавелевой), либо как свидетельство того, что дочь Изяслава приходилась по матери родственницей будущему королю Конраду III, а значит, и императору Фридриху (см.: Иазаренко Л.В. Первые контакты Штауфенов с Русью (К истории русско-немецких отношений в 30-е гг. XII в.) // Восточная Европа в исторической ретроспективе: К 80-летию В.Т. Пашуто. М., 1999. с. 167—179).

58

По летописи, этот брак был заключен в 1136/37 году, в реальности же, вероятно, годом или двумя ранее. См.: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 300, последнее сообщение статьи 6645 г. (ультрамартовской). Предшествующие сообщения той же статьи (о битве на Ждане-горе и о возвращении Юрия в Ростов) относятся к более раннему времени. Ср.: Бережков. с. 137, 326, прим. 34.

59

НПЛ. с. 27: «…оженися Святопълк Новегороде, приведе жену из Моравы»; брак был заключен «межи Рожествомь и Крещениемь». Согласно правдоподобному предположению К.Я. Грота, супругой Святополка была Евфимия, сестра оломоуцкого князя Отгона III, двоюродного брата Владислава II (Грот К.Я. Из истории Угрии… с. 78). Этот Отгон, ребенком изгнанный из Чехии, нашел убежище на Руси, где, по свидетельству чешского хрониста Винцентия Пражского, пребывал до 1141 г.

60

Об этом сообщает Винцентий Пражский (там же). На родину Владислав вернулся в июле 1148 г.

61

Правда, об этом сообщает только В.Н. Татищев, называвший венгерского короля тестем Владимирка (Татищев. Т. 2. с. 138).

62

Вскоре после Рождества Христова 1149 г. король Геза, отправляя Изяславу войска для войны с Юрием, сообщал, что сам собирается выступить «под горы галичьскаго князя, не дати же ся ему двигнути» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 385).

63

Об этих браках летопись сообщает в начале статьи 6658 (1150) г. (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 394), но еще раньше Владимирко назван «сватом» Юрия (там же. Стб. 391).

64

Коновалова И. Г., Перхавко В.Б. Древняя Русь и Нижнее Подунавье. М., 2000. с. 72. Здесь же (С. 70—86) приведены аргументы, свидетельствующие о подложности т. н. грамоты Ивана Берладника 1134 г., а также об отсутствии в низовьях Дуная некоего русского «Берладского княжества».

65

С начала 50-х гг. XII в. Ростислав Ярославич упоминается уже как рязанский князь.

66

Впрочем, в литературе было высказано предположение, что Послание св. Феодосия князю Изяславу «о вере христианской и о латынской» (равно как и соседствующее с ним в рукописях Послание князю Изяславу «о неделе») принадлежит печерскому игумену Феодосию II Греку и адресовано князю Изяславу Мстиславичу. Если принять это предположение, то Послание можно было бы прямо связать с активной польской и венгерской политикой Изяслава Мстиславича, его «заигрываниями» с латинским миром (см., напр.: Висковатый К. К вопросу об авторе и времени написания «Слова к Изяславу о Латынех» // Slavia. Praha, 1939. Roč. 16. Seč. 4. S. 535—567). Однако в тексте Послания Феодосии прямо называется «святым», а предшествующее ему Послание «о неделе» именует его адресата Изяслава Ярославичем (Еремин И.П. Литературное наследие Феодосия Печерского // ТОДР Л.Т. 5. М.; Л., 1947. с. 168-173).

67

Это замечание показалось невозможным уже позднейшим переписчикам «Истории», которые исправляли слово «прикасается» на «не прикасается» (там же, прим. 39 и э).

68

Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131 — 1153 гг.) / Публ. О.Г. Большакова и А.Л. Монгайта. М., 1971 (перевод О.Г. Большакова). В данном издании «город страны славян» (название которого в источнике приведено дефектно: «Гуркуман») отождествлен с Киевом. Однако это едва ли правомерно. Скорее, можно предположить, что речь идет об одном из торкских городов (возможно, следует читать: «Гуэ-керман», «город гуэов») — вероятно, о главном из них — Торческе (см.: Добродомов И. Г., Кучкин В.А. [Рец. на:] Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати… // Вопросы истории. 1972. № 10, с. 142-145).

69

«В то же лето приде Изяслав вмале из Володимеря Кыеву, хотящим его кыяном», — сообщает Лаврентьевская летопись (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 326).

70

ПСРЛ. Т. 2. Стб. 408. Эта запись (в статье 6558/1150 г.) поставлена явно не на место; она разрывает связный рассказ о переговорах князя Изяслава Мстиславича с венграми. Фраза «в то же веремя» свидетельствует о приблизительности датировки события.

71

В Минеях четьих священника Иоанна Милютина (1646—1654) названа другая дата памяти св. Игоря Ольговича — 5 января; возможно, ошибочно (там же. Т. 1. с. 266). О дате 11 июля, присут ствующей в Служебной минее XI11 (!) в. (там же. Т. 2. Ч. 1. с. 168), см. ниже.

72

Не исключено, что дата 11 июля, сохраненная месяцесловом Служебной минеи XIII в. (см. пред. прим.), имеет отношение к торжествам положения святых мощей в Чернигове, в то время как традиционная, 5 июня, — к их перенесению из Киева.

73

В. Н. Татищев называет дату 28 августа, но откуда она извлечена, неизвестно(Татищев. Т. 3. с. 20.).

74

Любопытные подробности сообщает в связи с этим В. Н. Татищев, Юрий, «возгордяся», якобы так отвечал присланному от Изяслава послу, когда тот стал просить волости по Горыни: «Когда Изяслав не уляжется во Владимире, то я ему дам такую же область, какову он дал Игорю (то есть лишу его волости вообще или убью. — А. К.)». Это вызвало крайнее озлобление киевлян. «Сие слышав киевляне, что Юрий намерен Изяслава погубить, многие о том плакали и все как знатные, так подлые Юрия наипаче не взлюбили и тайно стали стараться, чтоб Изяслава паки на Киеве иметь. Но явно учинить ничего не могли, токмо тайно некоторые устрояли для Юрия различные увеселения и пиры со многим питием, чтоб его от намерения к войне тем отвратить и его войска праздностию в слабость привести».

75

О посылке «по ляхи» сообщается в Лаврентьевской летописи. Об участии же польских войск в походе Изяслава Мстиславича на Киев — в Типографской (ПСРЛ. Т. 24. с. 76). Автор Никоновской летописи пишет о том, что Изяслав «совокупи» не только «угры» и «ляхи», но и «чяхи», «и бысть много воинства зело» (ПСРЛ. Т. 9. с. 185, 186).

76

В.Н. Татищев называет 6 апреля (Татищев. Т. 3. с. 25), но эта да та заведомо неверна. 6 апреля 1151 г., в пятницу Страстной недели, в Переяславле скончался князь Ростислав Юрьевич (см. ниже); Татищев же ошибочно датирует его смерть 17 апреля (там же. с. 26).

77

По сведениям авторов Никоновской летописи, Юрий послал за помощью также в Рязань, однако «не бе ему оттуду ничтоже».

78

Вот что пишет о кончине князя Ростислава Юрьевича В. Н. Татищев: «Сей князь Ростислав желал всею Русью един обладать, для того, отца своего на братию и сыновцы возмусчая, многи беды и разорения Руской земле нанес и более хотел учинить, но Бог смертию пресек хотение его, которым многие обрадовались, токмо един отец его по нем плакал».

79

В. Н.Татищев называет дату «введения» Вячеслава в Киев — 20 апреля (Т. 3. с. 26), однако надо учитывать, что почти все даты Татищева, приводимые при описании событий этого времени, неточны.

80

Как всегда, дополнительные сведения на этот счет приводит В. Н.Татищев: Изяслав Мстиславич якобы тайно посылал в Чернигов, к Давыдовичам, и сумел склонить их обоих на свою сторону; Изяслав Давыдович присоединился к нему, а его брат Владимир хотя и выступил вместе со Святославом Ольговичем на помощь Юрию, но сделал это неохотно, «опасаяся силы Юриевы и Святославли». Здесь же приведена пространная речь тысяцкого Владимира Давыдовича, некоего Азарии Чудина (из других источников не известного), который призывал князей отказаться от поддержки Юрия (Татищев. Т. 3. с. 28.), однако содержание этой речи, скорее всего, отражает собственные взгляды Татищева.

81

Единственный родной сын Вячеслава Владимировича Михаил умер в 1129 году.

82

В Лаврентьевской летописи рассказ сокращен, и не всегда удачно (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 333—334).

83

Точная дата битвы на Руте неизвестна. Она случилась в субботу, во второй половине мая или июне. По расчетам Н.Г. Бережкова, с наибольшей вероятностью это могло быть 26 мая (Бережков. с. 153—154). М.С. Грушевский называет пятницу (этим днем недели битва датирована в Лаврентьеве кой и Воскресенской летописях) 6 июля или во вся ком случае первую половину июля (Iсторiя Украïни-Руси. Т. 2. с. 171, прим. 1).

84

По рассказу В. Н. Татищева, упомянутый выше тысяцкий князя Владимира Давидовича Азарий Чудин, «видя князя своего Владимира убита и уведав, что Святослав с бою ушел, взяв несколько своих воинов, погнал за ним, хотя кровь господина своего отмстить; и гнав до Днепра, не постиг, зане Святослав, не ожидая своих, ушел. Азарий, видя дву главных Святославлих советников, оных побил и головы их к Святославу послал, тем свою обиду отметя, а Святославу большую досаду учиня, сам возвратился к Киеву» (Татищев. Т. 3. с. 33.). Источник и этого рассказа также неизвестен.

85

Там же: «Андреи же… иде в свою волость Володимерю». Отметим, однако, что в Ралзивиловской и Московско-Академической летописях этих слов нет (там же, прим. 16).

86

И вновь приведем уникальное известие из «Истории Российской» В. Н. Татищева, согласно которому инициатором сожжения Городца был не столько Изяслав Мстиславич, сколько черниговский князь Изяслав Давыдович. «Хотя Юрий ныне возвратился в Белую Русь и крест на том целовал, что впредь ни под каким видом войны в Руси не вчи-нать, — говорил он князьям на съезде, созванном в Киеве Изяславом Мстиславичем, — сына же своего оставил в Городце, а ныне его позвал он к себе, и кто может знать его намерение и какой у них совет со Ольговичем, которым никакой роте их верить неможно и опасно, не советуют ли они паки к войне. Нам же, доколе сын Юриев междо нами сидеть будет, никак безопасным быть неможно, понеже они стыда своего отмстить никогда не оставят… Того ради, не лучше ли Юрьев Городец разорить и сжечь, чтоб Юрию тут пристанисча не было» (Татищев. Т. 3. с. 36.).

87

В Галицкой земле из белого камня начали строить церкви еще при князе Володаре Ростиславиче (ум. 1124) (церковь Св. Иоанна Предтечи в городе Перемышле). См.: Иоаннисян О.М. О раннем этапе развития галицкого зодчества // Краткие сообщения Института археологии. 1981. Вып. 164. с. 35—43; Раппопорт П.А. Русская архитектура X—XIII вв. Каталог памятников (Свод археологических источников. Вып. Е1—47). Л., 1982. с. 112. В свою очередь, строительная традиция в самом Галиче имеет польские корни (Иоаннисян О.М. Указ. соч.).

88

Ключевский особо обратил внимание на слова, произнесенные князем Святославом Ольговичем, получившим от своего двоюродного брата Изяслава Давидовича город Чернигов с семью другими городами: «…взял я город Чернигов с семью другими городами, да и то пустыми: живут в них псари да половцы» (там же. с. 285; ср.: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 500, под 1159 г.).

89

Кидекша как город упомянута в т. н. Супрасльской летописи (ПСРЛ. Т. 17. Стб. 2).

90

В 2004 году в церкви Святых Бориса и Глеба в Кидекше начаты реставрационные работы, в ходе которых в юго-западной части храма были обнаружены новые значительные фрагменты фресковой росписи XII века.

91

Автор летописи называет по именам главных предводителей половцев в этом походе: Темирь, «великий князь половецкий», а также «князья» Дулеп и Бердаша (ПСРЛ. Т. 9. с. 195. В этом рассказе, помимо имен половецких князей, заметны некоторые другие несообразности. Так, неверно названо имя рязанского князя Ростислава Ярославича — Ростислав Мстиславич; Святослав Ольгович упомянут среди князей, затворившихся в Чернигове. Явно искусственна речь черниговских князей, сокрушающихся о бесконечных междоусобных войнах: «Когда можем избытиволнениа суетнаго и браней кровопролитных и греховных? когда можем избавитися от лукавства и пронырства людей сих?..» и т. д.).

Однако насколько достоверны эти имена, сказать трудно, равно как и трудно с доверием отнестись к сообщению московского летописца о том. что уже во время первого приступа к Чернигову был ранен князь Андрей Юрьевич: «…и збиша его с коня, и едва утече ко отцу… и бысть ранен велми».

92

Сычев И. Предполагаемое изображение жены Юрия Долгорукого // Сообщения Института истории искусств. Вып. 1. М.; Л., 1951. с. 51 — 62. Автор полагает, что ею была византийская принцесса из рода Комнинов и называет ее имя, «Ольга, в пострижении Евфросиния», ссылаясь при этом на «Новое ядро российской истории» (1790 г.) (там же. с. 57, прим. 25). Однако мы уже говорили о происхождении этого имени: оно основано на явном недоразумении — смешении супруги и дочери князя Юрия Владимировича (см. прим. 42 к главе 2).

93

О погребении княгини Евфросинии Борисовны сообщается в Лаврентьевской летописи под 6710 (1201/02) г. (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 417). Имя ее матери, Мария (как и дата ее кончины — 15 апреля 1161 г.), известно из поздней надписи над ее погребением в Борисоглебской церкви (Достоевский М.Ф. Суздаль. М., б. г. (Культурные сокровища России. Вып. 14). с. 20; Летопись Борисоглебской церкви… с. 6). От метим также, что на правой фреске остались следы надписи «агиос Мария», т. е. «святая Мария»; от надписи на правом изображении уцелели лишь буквы «о а», т.е. «о агиос», «святая» (Сычев Н. Указ. соч. С, 56, 59, прим. 32). Однако изображение на правой фреске, как справедливо отметил исследователь, совершенно не подходит для св. Евфросинии. Более всего, пожалуй, оно напоминает известное изображение св. царицы Елены, матери св. Константина, на фреске Софийского собора в Новгороде. Так может быть, Еленой была наречена внучка Юрия Долгорукого при пострижении в иноческий чин перед кон чиной?

94

Автор Львовской летописи сообщает под 1157 г. о том, что князь Андрей Юрьевич Боголюбский «церковь сканча, юже бе заложил преже отец его, Святаго Спаса в Суздале камену» (ПСРЛ. Т. 20. с. 119; то же под 1160 г. в Тверской летописи: Т. 15. [Вып. 2]. Стб. 233). Однако другие летописи, сообщая о завершении Андреем Юрьевичем строительства отцовской церкви Святого Спаса, называют другие города — Переяславль-Залесский (Радзивиловская, Московско-Академическая, Летописец Переяславля-Суздальского) или Владимир (Московский летописный свод конца XV в., Воскресенская).

95

Так в Радзивиловской и Московско-Академической летописях; в Лаврентьевской текст уже поправлен: вместо «святаго Бориса» читается: «святою мученику Бориса и Глеба»; дата смерти исправлена: вместо 12 мая — 2 мая (день памяти святых князей-мучеников). В Степенной книге царского родословия (XVI в.) об этой церкви говорится так: «…идеже бысть совокупное святых мученик становище, егда в Киев хожаху Борис от Ростова, Глеб же от Мурома» (ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. с. 192).

96

Дата основания Переяславля по-разному приведена в летописях. Если в Типографской, Новгородской Четвертой, Новгородской Карамзинской, Никоновской и др. назван 1152 г. (см. выше, прим. 7), то в т. н. Владимирском летописце (XVI в.) -1153 г. (ПСРЛ. Т. 30. М., 1965. с. 66).

97

В Лаврентьевской летописи указание на город отсутствует (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 348). В других летописях речь идет о церкви Святого Спаса в других городах: Суздале (Львовская и Тверская летописи) или Владимире (Московский летописный свод конца XV в., Воскресенская).

98

Так полагают Н. Н, Воронин (Зодчество.,. Т. 1. С, 87—89) и вслед за ним другие исследователи. А. Чиняков, напротив, считал Спасо-Преображенский собор более ранним по сравнению даже с церковью на Кидекше (Указ. соч. с. 61).

99

В Тверском летописце уточняется: «…а стояла та церковь 80 лет без лета (т. е. 79 лет. — А. К.)» (ПСРЛ. Т. 15. [Вып. 2). Стб. 355). Этот расчет, согласно «включенному» счету лет, принятому в древней Руси, сориентирован на тот же 1152 (6660) г., под которым здесь сообщается о строительстве храма (там же. Стб. 219—220).

100

В.Н. Татищев приводит гораздо более внушительный, но явно недостоверный, список городов, построенных Юрием: помимо уже названных, это Владимир на Клязьме, Кострома, Ярославль, Вышград («давно запустел»), Галич, Городец, Дебрянск («запустел»), Дорогобуж, Ростиславль, Стародуб («ныне село Городище Троицкаго монастыря на реке Клязьме и волость Стародубская»), Углич, Юрьевец и пр. (Татищев. Т. 3. с. 44, 241, прим. 458).

101

В других летописях это событие датируется иначе: 6663 (1155) г. (Никоновская: ПСРЛ. Т. 9. с. 198; Тверская: ПСРЛ. Т. 15. [Вып. 2]. Стб. 221; но в обоих случаях ранее кончины князя Изяслава Мстиславича, а следовательно, все же в 1154 г.) или даже 6665 (1157) г. (Софийская Первая: ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 229—230). О дате см. также: Кучкин В.А. Формирование… с. 84-85.

102

Впервые Городец упоминается под 1172 г. По весьма туманному сообщению Супрасльской летописи, этот город был основан тогда же, когда и Кидекша, причем определенно до вокняжения во Владимире Андрея Боголюбского (ПСРЛ. Т. 17. Стб. 2); правда, основателем Кидекоцкой церкви здесь назван некий князь Борис Михалкович, другим источникам неизвестный (внук Юрия Долгорукого?). По-другому, считают, что Радилов Городец был построен между 1164 и 1172 гг. в связи с походами владимиро-суздальских князей против волжских болгар (Кучкин В.А. Формирование… с. 91—92).

103

Об этом мы узнаем из Лаврентьевской летописи, в которой князья Мстислав и Ярополк Ростиславичи названы шурьями рязанского князя Глеба Ростиславича (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 372).

104

Дополнительные подробности штурма и осады Новгорода-Северского приводит В. Н. Татищев. По его сведениям, князья подступили к городу 11 февраля и в тот же день «стали биться; устроили же ворох (возвышенное место. — А. К.), с котораго во град стреляли и камение бросали. Та же пороки приставя, тотчас стену выломали и острог взяли и, выжегши, отступили в обоз». 16 февраля «послали по всей области Северской коней и скот отбирать, а гумна и дворы Святославли, чего не могли брать, пожгли, сел же и крестьян не разоряли». Мир между князьями был заключен 1 марта, причем Татищев называет и условия мира: Изяслав «соизволил на том», чтобы Святослав Ольгович «учиненные убытки Черниговской области заплатил или 2 города Изяславу Давидовичу дал, о чем им междо собою договориться, от Юрия отстать и никакими меры с ним не сообсчаться» (Татищев. Т. 3. с. 42.). Источник всех этих сведений, как всегда, неизвестен.

105

В «Истории Российской» В. Н. Татищева находим такое описание князя: «Сей князь великий был честен и благоверен, славен в храбрости; возрастом (ростом. — А. К.) мал, но лицем леп, власы краткие кудрявы и брада малая круглая; милостив ко всем, не сребролюбец и служасчих ему верно пребогато награждал; о добром правлении и правосудии прилежал; был же любочестен и не мог обиды чести своей терпеть» (Татищев. Т. 3. с. 48.). Как и другие «татищевские» портреты, этот портрет едва ли восходит к летописному источнику.

106

Об этом сообщает венгерский хронист XV в. Янош Туроци (Грот К.Я. Из истории Угрии… с. 173—174).

107

Рассказ об этом завершает летописную статью 6660 г. в Ипатьевской летописи (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 461—465). В Лаврентьевской летописи кратко сообщается о том, что Владимирко преставился «тое же зимы» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 340).

108

По свидетельству того же летописца, мор случился не только «в конех», но и во всем «воинстве их».

109

Время начала болезни точно указано в Хлебниковском списке Ипатьевской летописи: князь разболелся «на Ставров день», т. е. 14 сентября, в праздник Воздвижения Креста; «и тако бе велми болен» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 469, прим. 1).

110

Точная дата названа в Лаврентьевской летописи: «Преставися… месяца ноября в 13 день, и на утрия на Филипов день, положиша и…» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 341—342). В Ипатьевской: «в неделю на ночь… на Филипов день» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 469); в Новгородской Первой: 14 ноября (НПЛ. с. 29).

111

По Татищеву, 8 декабря.

112

Еще в 1151 г. жители Белгорода заявляли Юрию, что «князь нашь Вячьслав, Изяслав и Ростислав» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 433; ср. также: Грушевський М.С. Iсторiя Украïни-Руси. Т. 2. с. 175).

113

На рубеже 1140—1150-х годов центр Юрьевской епархии — очевидно, в связи с возросшей половецкой угрозой — был перенесен в Канев, город на правом берегу Днепра, ниже Псреяславля.

114

В Никоновской же летописи названы по именам некоторые из половецких «князей», приведенных на Русь князем Глебом и участвовавших в сражении: «князи Чемгура, и Бердебек, и Темир, и прочий князи половецкие». Все эти имена скорее всего восходят к именам позднейших татарских воевод.

115

ПСРЛ. Т. I. Стб. 372 («…целовавше к Юргю князю на менших детех на Михалце и на брате его», припоминание под 6683/1174 г.).

116

ПСРЛ. Т. 2. Стб. 489 («…и другыи двор его за Днепром… его же звашеть сам Раем»),

117

Правильная датировка в Лаврентьевской летописи (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 345, в конце статьи 6662 г.). В Ипатьевской явная ошибка: «Той же осени» (Т. 2. Стб. 479, под 6663 г.).

118

В Ипатьевской летописи пропуск, восстанавливаемый по Хлебниковскому и Погодинскому спискам (там же, прим. 28). См. также в Лаврентьевской: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 345.

119

Если не считать известия В. Н. Татищева, который, впрочем, иначе излагает события. По его версии, поляки, договорившись с Мстиславом и «взяв от него мзду, войско с ним отправили. Но оные, пришед, более его области вреда, а никакой пользы ему учиня, возвратились» (Татищев. Т. 3. с. 53.).

120

Ряд более поздних летописей сообщает иначе: по сведениям их авторов «княгиня Юрьева» явилась в Киев из Новосиля — города на реке Зуше (в нынешней Орловской области), т. е. совершала путь именно через «Вятичи»; см.: ПСРЛ. Т. 25. с. 391 (Эрмитажный список Московского летописного свода конца XV в.); Т. 7. с. 63 (Воскресенская летопись); Т. 9. с. 203 (Никоновская). Но это известие явно противоречит указанию Ипатьевской летописи (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 480), а потому должно быть признано недостоверным.

121

По Татищеву, против мира с Изяславичами выступал «главнейший его (Юрия. — А. К.) советник, а Изяславичев злодей» князь Юрий Ярославич. Окончательно же убедить Юрия Долгорукого в необходимости примирения с Изяславичами удалось лишь его сыну Андрею Боголюбскому.

122

Летописи по-разному излагают обстоятельства этого брака. Согласно Ипатьевской, Юрий «повеле… Мьстиславу сынови своему Новегороде женитися Петровною Михалковича, и оженися» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 482). В Лаврентьевской же инициатива заключения брака приписана самим новгородцам: «Toe же зимы ожениша новгородци Мстислава Гюргевича и пояша за нь Петровну Михалковича» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 346). Удивительно, но в Новгородской летописи известие о браке отсутствует.

123

«От Петра к Марене. Ци ти пъцьне (почнет. — А. К.) князь купьце наделивати… а ты ему мълъви: “Ты, княже, ведаешь, цьть (что. — А. К.) мужь мъре (мор. — А. К.) зиму си възяле…”» (там же. с. 25, грамота № 794).

124

Изображения на оборотной стороне этой иконы святых Петра и Анастасии (позднее замененной святой Натальей), предстоящих Христу, обнаруживают явную иконографическую параллель к изображениям на кратире мастера Косты. См.: Гиппиус А.А. Петр и Якша. К идентификации персонажей новгородских берестяных грамот XII в. // Новгородский исторический сборник. Вып. 9 (19). СПб., 2003. с. 18—31; он же. О происхождении новгородских кратиров и иконы «Богоматерь Знамение» // Там же. с. 32—47; он же. О нескольких персонажах нов городских берестяных грамот XII в. 1. Петр и Якша (Троицкая усадьба Е) // Янин В. Л., Зализняк А. А., Гиппиус А.А. Новгородские грамоты на бересте… с. 164—174. Гипотезу А.А. Гиппиуса полностью принимает В.Л.Янин (Новгородские посадники. Изд. 2-е, с. 174—182).

125

В 1131 г. князь Мстислав Владимирович заложил в Киеве каменную церковь «Святыя Богородица Пирогощюю» — очевидно, во имя привезенной из Константинополя иконы (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 301; Т. 2. Стб. 294). Можно предположить, что обе иконы были привезены митрополитом Михаилом, прибывшим на Русь весной или летом ИЗО г. Позднейшие московские книжники XVI в. ошибочно считали, будто Владимирскую икону Божьей Матери привезли в Киев самому Юрию Долгорукому, во время одного из его киевских княжений. См. об этом в летописях Львовской (ПСРЛ. Т. 20. с. 118), Никоновской (Т. 9. с. 204), Тверской (Т. 15. [Вып. 2). Стб. 223) и др. Автор Степенной книги царского родословия (также XVI в.) полагал, будто икона была привезена Юрию неким купцом Пирогощею, приняв название второй из царьградских икон за личное имя (ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. с. 192—193: «Сему убо великому князю Георгию от Царя града принесен бысть в Киев Пирогощею купьцем чюдотворный образ Пречистыя Богоматери, иже зватися обыче икона Владимерская…»); также и у Татищева (Татищев. Т. 3. с. 55). Мнение о том, что название иконы Пирогощей следует производить от личного имени (Пирогост), принимают и современные исследователи (см.: Кучкин В. А., Сумникова Т.А. Древнейшая редакция Сказания об иконе Владимирской Богоматери // Чудотворная икона в Византии и Древней Руси. М., 1996. с. 476—477, со ссылкой на М. Фасмера). Традиционное объяснение названия иконы — от греческого πύργoς, башня, т. е. «Башенная».

126

Современные исследователи с большим доверием от носятся к бытовавшим в Новгороде слухам. Так, по предположению Я.Н. Щапова, экстраординарный сбор Нифонтом денежных средств в Новгороде может свидетельствовать о его намерениях самому претендовать на киевскую митрополию, для чего «действительно были нужны очень большие средства» (Щапов Я.И. Государство и церковь… с. 167— 168). Однако, на мой взгляд, для такого предположения оснований нет: попытка Нифонта утвердиться на митрополичьей кафедре едва ли могла способствовать урегулированию церковного конфликта, к чему тогда должны были стремиться и Юрий Долгорукий, и другие грекофильствующие круги в Руси. Скорее, можно согласиться с М.Д. П рисе л ковы м, который полагал, что речь шла о дани митрополиту, не выплачивавшейся в течение нескольких лет (Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси… с. 343—344).

127

Точная дата кончины епископа Нифонта приведена в Новгородской Первой летописи. В Ипатьевской летописи правильно сообщается, что владыка преставился «порозное (праздничной. — А. К.) неделе в суботу», но в дате ошибка — 15 апреля (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 483). В Лаврентьевской — ошибочно 18 апреля (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 347); в списках Киево-Печерского патерика — 8 апреля (Патерик. с. 98).

128

Именно так трактовали видение блаженного Нифонта составители Печерского патерика, включив этот рассказ в число чудес и откровений преп. Феодосия Печерского. Между тем в рассказе о видении Нифонта Ипатьевской летописи Феодосии не назван святым. А потому нельзя исключать, что речь идет о печерском игумене Феодосии Греке, преставившемся в том же году, что и Нифонт, но немного раньше (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 346—347): не духовного ли общения с ним сподобился новгородский владыка незадолго до собственной кончины?

129

Святитель Нифонт был причтен к лику святых на Макарьевском соборе 1549 года. Вскоре, в 1558 году, псковский агиограф Василий (в иночестве Варлаам) составил его Житие. Церковная память святителя Нифонта Новгородского празднуется 8 апреля, а также 28 сентября — в Соборе преподобных отцов, в Ближних пещерах почивающих, и во 2-ю неделю Великого поста — в Соборе всех преподобных отцов Киево-Печерского монастыря и всех святых, в Малой России просиявших.

130

Чтение: «попом и дьяконом» содержится в Московском летописном своде конца XV в. (ПСРЛ. Т. 25. с. 61), Воскресенской (ПСРЛ. Т. 7. с. 65) и др. летописях.

131

В летописях XV—XVJ веков рассказывается о грозных знамениях, происходивших в дни погребения митрополита Константина и с несомненностью свидетельствующих о его святости. Ныне память святителя празднуется 5 июня.

132

Вопреки мнению В.А. Кучкина. Исследователь, ссылаясь как раз на показания Тверской летописи, утверждает, что Юрий в 1156 г. ездил из Киева в Суздальскую землю с целью приведения населения к крест ному целованию своим младшим сыновьям Михаилу и Всеволоду (Кучкин В.А. Формирование… с. 86—87; он же. Москва в XII — первой половине XIII в. // Отечественная история. 1996. № 1. с. 4—5; История Москвы с древнейших времен до наших дней. Т. 1: XII—XVIII вв. М., 1997. с. 17—18). Однако еще в 1155 г. малолетние Михаил и Всеволод Юрьевичи вместе с матерью покинули Северо-Восточную Русь, о чем летописец упомянул особо (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 480). Следовательно, крестоцелование им было принесено ранее — очевидно, еще до отъезда Юрия из Суздаля зимой 1154/55 г.

133

По-другому разрешал возникшее противоречие Ю.А. Лимонов: по его мнению, ошибочна дата, указанная Тверской летописью. Исследователь датирует строительство московской крепости апрелем — ноябрем 1153 г. (Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. с. 22—24).

134

Не вполне ясна фраза летописи: «…и приде к нему (к Святославу Всеволодовичу. — А. К.) Мьстиславичь и[з] Стародуба в засаду». Если речь идет о Ростиславе Мстиславиче, то по чему он находился в Стародубе — черниговском городе? И что значит, что он пришел «в засаду»? Так можно было бы выразиться о ком-то из младших князей.

135

Там же. Стб. 485—488 (под 6665 ультрамартовским годом). Начиная с этой статьи, Ипатьевская летопись переходит на ультрамартовский стиль (Бережков. с. 157, 168), чем и объясняются различия в датах между Ипатьевской и Лаврентьевской, придерживающейся по-прежнему мартовского стиля. В Лаврентьевской летописи рассказ сильно сокращен, но зато приведена относительная датировка, отсутствующая в Ипатьевской: «Toe же зимы» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 347). Некоторые дополнительные подробности — в Московском летописном своде конца XV в. (ПСРЛ. Т. 25. с. 61-62).

136

В 1157 г., уже после смерти Юрия Долгорукого, князь Изяслав Давыдович начнет войну за Туров с князем Юрием Ярославичем, намереваясь посадить на княжение в этот город Владимира Мстиславича (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 491—492). Очевидно, Владимир к этому времени не имел своего княжеского стола.

137

Так в Лаврентьевской летописи (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 348). В Радзивиловской, Московско-Академической и Летописце Переяславля-Суздальского: «в церкви Святаго Спаса на Берестовом» (ПСРЛ. Т. 38. с. 129; Т. 41. с. 88); в Ипатьевской: «у манастыри Святаго Спаса» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 489); в Хлебниковском и Погодинском списках: «в манастыри у Святаго Спаса» (там же, прим. 33).

138

Суть этой должности и взимаемой пошлины («осмничего») выясняется из более поздних княжеских договоров XIV—XV вв. В частнос ти, в Уставной грамоте великого князя Литовского Александра киевским мещанам 1494 г. читаем: «Которыя перекупники на ряду седят и хлебы продают… тыи вси мають давати осмънику воеводину в каждую субботу от товару по дензе» (цит. по: Янин В.Л. Очерки комплексного источниковедения. Средневековый Новгород. М., 1977. с. 96). Должность «осменика» упоминается и в новгородском «Уставе князя Ярослава о мостех» (XIII в.).

139

Татищев. Т. 3. с. 60; ср. Т. 4. с. 250 («Иж нас грабяху и разоряху, жены и дщери наша насиловаху»).

140

А потому итоговый вывод И.Я. Фроянова («В майских событиях 1157 года… нельзя, конечно, отрицать присутствия элементов социального протеста и политической борьбы. Но, если воспользоваться сравнением, то были узоры на языческой событийной канве»; там же. с. 305) представляется несколько утрированным. Сводить все произошедшее почти исключительно к воспроизведению древнего языческого обряда, на мой взгляд, совершенно неправомерно.

141

В Ипатьевской летописи в дате неточность: 15 мая, что, очевидно, связано со сходством в написании кириллических цифр 5 («е») и 9 («фита»). Правильная дата в Хлебниковском и Погодинском списках.

142

ПСРЛ. Т. 9. с. 208 (дата вступления Изяслава Давыдовича на стол обозначена неверно: 18 мая).

143

По В. Н. Татищеву, 1 июля.

144

О Юрии как о князе Киевском упоминается в «Слове о погибели Русской земли» (Памятники литературы Древней Руси. XIII в. с. 130); «отним златым столом» называл киевский стол для сына Юрия Всеволода Большое Гнездо автор «Слова о полку Игореве» (Слово о полку Игореве. Л., 1952 (Библиотека поэта. Большая серия) / Подг. текста Л.А. Дмитриева. с. 60).

145

В позднейшей надписи на стене Берестовского храма сообщается о погребении здесь двух дочерей Владимира Мономаха — Евфимии, в иночестве Евпраксии, и Софии, «бывшей супругою венгерского короля Белы II» (там же. с. 28—29). Однако это ошибка, характерная для историков XVIII в. (см. «Историю» Татищева, «Родословник князей великих и удельных» Екатерины II и др.), которые относили сведения о Евфимии к двум разным женщинам, дочерям Мономаха. В исторической литературе высказывалось также предположение о том, что в этой же церкви могла быть погребена последняя жена Владимира Мономаха (Каргер М.К. Древний Киев. Очерки по истории материальной культуры древнерусского города. Т. 2: Памятники киевского зодчества X—XIII вв. М.; Л., 1961. с. 378), однако никакими источниками это предположение не подтверждается.

146

См. выше, прим. 60. Чтение Ипатьевской летописи («у манастыри Святаго Спаса») вряд ли противоречит этому суждению, так как представляет собой индивидуальную особенность ее автора, который постоянно использует предлог «у» вместо «в». Неоднократно он пишет о погребении князей «у церкви» в тех случаях, когда мы можем с уверенностью говорить о погребении именно «в церкви». Ср., напр., о погребении князя Всеволода Ярославича «у гробе у велицеи церкви Святыя Софья» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 207); или Владимира Мономаха «у Святей Софье» (Стб. 289).

147

По сведениям Никоновской летописи, 1133 год.

148

Сообщение летописей о масштабном строительстве Юрия Долгорукого в Суздальской земле под 1152 годом, очевидно, носит обобщенный характер.