Онлайн книга
Примечания книги
1
Вот как описывает Снеллгроув «практическое применение жестокости» бон в своем переводе-пересказе бонской сутры. В диком и страшном месте нужно подготовить магическое вместилище ужасного треугольника и приступить к делу в тот момент, когда звезды и предзнаменования будут благоприятны. Медитировать об ужасном божестве Бал-сас. Вонзить круг жизни в сердце, а потом заключить сердце в круг и привести его в полное подчинение себе. Теперь призвать Бал-сас для жертвоприношения плоти и крови. Почтить жертвами ужасных богов этого мира, напрячь все силы в их почитании и в служении им. Написать имена врагов и чинящих препятствия. Очень ясно представить себе цель, которой хочешь добиться. Собственно говоря, следует подчинить себе врага, растворить его в линка, человеческой фигурке, а потом убить и уничтожить его. Ну а затем последует радование, жертвоприношение и искупление. Это практическое применение жестокости должно быть совершено во всей его целостности и без всякого сочувствия. И когда все будет кончено, на этом ставится печать бон – развернутая влево свастика.
2
Не следует думать, что такие взгляды являются достоянием глубокого прошлого. В двадцатые годы XX века знаменитый монгольский буддистский то ли святой, то ли просто бандит Джа-лама, убивший несчетное число людей, в ответ на вопрос, как он, будучи буддистским монахом, может носить оружие и убивать, высказал те же мысли. Джа-лама сообщил, что истина «не убий» годна лишь для тех, кто стремится к совершенству, но не для совершенных. Подобно тому как человек, взошедший на гору, должен спуститься вниз, так и совершенный должен стремиться вниз, в мир – служить на благо другим. Если совершенный видит, что какой-то человек способен погубить тысячу других и стать причиной бедствия целого народа, то он может убить такого человека, и это убийство очистит душу грешника, ибо убивший возьмет его грехи на себя, и грешник воспарит в небеса.
3
В книге «Самодержец пустыни» Л. Юзефович рассказывает о весьма специфической медитации, которая предлагалась участкам церемонии перед началом службы в честь бога войны и лошадей Чжамсарана, или Бегдзе, в Монголии в те же 20-е годы XX века. Послушники должны были представить себе с полной достоверностью все пространство мира пустым, а затем в этой пустоте – безграничное волнующееся море из человеческой и лошадиной крови, поднимающуюся из моря крови медную гору, на ее вершине – ковер, лотос, солнце, трупы коня и человека, а на трупах – восседающего Чжамсарана в короне из пяти черепов. Он держит в правой руке пламенеющий меч, упирающийся прямо в небо, и этим мечом бестрепетно отсекает жизни нарушающих обеты. На его левой руке висит лук со стрелами, в пальцах же он сжимает сердце и почки врагов веры. Его рот оскален четырьмя страшными клыками. Его брови и усы пламенеют тем огнем, что сжигает мир в конце каждой эпохи. Рядом с ним на бешеном волке восседает божество Амийн-Эцзен с сетью в руке, ею он ловит грешников. Другими спутниками Чжамсарана являются небесные меченосцы и палачи – ильдучи и ярлачи, облаченные в человеческие и лошадиные кожи, они держат в зубах печень, легкие и сердце врагов буддизма, языками же лижут их кости и высасывают мозг. Следует учесть, что яркость и достоверность воображенного в ходе медитации неотличима от реальности; собственно, для медитирующего между ними нет или, по крайней мере, не должно быть никакой разницы. Примем во внимание и то, что эта медитация предлагается в качестве тренинга не продвинутым адептам, а начинающим буддистским послушншкам-хуваракам.
4
Молодые ребята, участвовавшие в Афганистане в ближних боях, много раз рассказывали мне, что постоянные рукопашные убийства развивают в человеке непреодолимую жажду постоянно видеть кровь. В мирной жизни одни для утоления этой жажды ходят на среднеазиатский базар смотреть, как режут животных, другие же могут просто идти по улице и неожиданно для себя, то есть совершенно бессознательно, вонзить нож в спину случайного прохожего. К сожалению, сегодня мы получаем столь же психически изуродованное поколение молодых людей, возвращающихся с чеченской войны.
5
Отрывок приводится в свободном изложении.
6
Справедливость требует добавить, что с помощью линка можно уничтожить любого конкретного человека. Так, Л.А. Уоддел в своей книге «Лхаса и ее тайны», вышедшей в свет в Лондоне в 1906 году, с искренним изумлением сообщает, что в монастыре Гьянтце им и его спутниками были обнаружены магические круги, предназначенные для того, чтобы убить чрезмерно любознательных европейских путешественников. Таких кругов было семь, и они символизировали различные виды магического оружия: 1) камни и другие метательные снаряды; 2) лодку для переправы через реку; 3) огонь; 4) мечи; 5) ураганы; 6) удары молнии; 7) стрелы.
Уоддел приводит текст заклинания на убийство врага, который в вольном переводе и пересказе выглядит так: «Хвала мудрому богу! Для убийства чьего-либо врага необходим трехголовый трезубец (тришула), на котором в середине находится голова свиньи, справа – голова быка, слева – голова змеи. На голову свиньи водрузи фонарь, положи ей в рот изображение человека (линка) из пшеничного теста. При этом верхняя часть тела человека должна быть черной, нижняя – красной, на верхней части нарисуй восемь планет, на нижней – двадцать восемь созвездий, а также восемь китайских триграмм, магический квадрат с девятью фигурами, когти тигра, крылья орла и хвост змеи. Повесь на левую сторону фигурки лук и стрелу, повесь хлеб и провизию ему на спину, воткни в него перо совы справа и перо ворона слева, воткни ему в голову кусок ядовитого дерева, окружи его со всех сторон мечами, помести красную стрелу справа, желтую – слева, черную – в середине. Потом, сидя в спокойной медитации, декламируй: этот трезубец с головой быка прогонит все чары бон, змея прогонит прочь все насланные на нас эпидемии, змея разгонит все колдовство духов земли (сабдагов), фонарь разгонит духов воздуха. О трезубец! Иссеки сердца вражеского войска!..» И далее в том же духе.
Беда в том, что вражеским войском на сей раз оказались европейские исследователи, и чудом они избежали смерти: вышеупомянутая свинья держала в зубах линка, изображавшую заблудших европейцев, и должна была проглотить ее, но почему-то она этого не сделала, и не в меру любопытные исследователи остались живы.
7
Мне посчастливилось побывать в этом монастыре, но, к сожалению, только мельком. На фоне других маленьких и уютных несчетных монастырей Сиккима, которые были любезно показаны мне Сиккимским исследовательским институтом тибетологии в Гангтоке, Румтек произвел на меня впечатление чего-то очень парадного и довольно холодного. Ко мне вышел молодой, красивый и по-европейски воспитанный лама, прекрасно владеющий английским языком, и заговорил о том, как интересна ему западноевропейская философия, особенно же учение Гегеля, с которым он был прекрасно знаком. Времени у меня было мало, и я с тоской думала: что он, собственно говоря, нашел в нашей насквозь интеллектуалистической философии, владея буквально лежащими у него под ногами сокровищами древней мудрости? Наскоро я зашла в монастырскую лавку, но почему-то мне не захотелось покупать здесь неимоверно дорогие колокольчик и ваджру, предложенные услужливо суетившимся продавцом. Все, пора было уезжать. Увы, мое первое впечатление в силу обстоятельств и неразвитости моего собственного сознания могло быть только очень и очень поверхностным, тем более что к тому моменту я уже успела подхватить какую-то местную заразу и медленно заболевала ею. Впрочем, вряд ли все это оправдывает меня – надо было смотреть внимательнее.
8
Не могу не сослаться на свой собственный опыт. Будучи в Сиккиме, в Гангтоке, я вышла пройтись по его бегущим вверх-вниз улочкам, но тут внезапно стемнело и город погрузился во тьму. Где-то внизу подо мной я увидела уютный, приветливо зовущий огонек, решила, что это буддистский храм, спустилась и вошла в него. Передо мной стояла шеренга мужчин и отбивала поклоны, так что я видела только их спины и зады. Вокруг были чисто выбеленные стены и больше ничего. И тут я поняла, что сегодня пятница и меня занесло в мечеть на священную пятничную мужскую молитву, где женщине – да еще из Европы, да к тому же не снявшей обувь и не закрывшей лица, а лучше всей фигуры плотной черной хламидой, – вовсе не следовало находиться. Мулла, который вел службу и стоял ко мне лицом, из последних сил старался не замечать меня. Похолодев от ужаса, я вышла из мусульманского святилища и прошла сквозь строй стоявших на улице мужчин, взгляды которых дышали такой ненавистью, что она готова была просто испепелить меня. Надо сказать, что я очень дешево отделалась. Случись все это у нас в Средней Азии, где-нибудь в глубинке, спокойно могли бы убить – ведь я невольно осквернила мечеть и священную молитву.
9
Нужно сказать, что сиккимская виза – это действительно песня. Будучи в Дели, я ее получила чистым чудом. Поскольку я была гостьей Индийской национальной академии наук, за моими передвижениями тщательно следили в целях моей же безопасности. А так как я имела обыкновение ходить одна когда и куда мне хотелось, ко мне приставили якобы случайно возникшего сопровождающего, явно связанного с местными спецслужбами. Каждый вечер он «случайно» попадался на моем пути, и каждый вечер я тоскливо жаловалась ему, что история с сиккимской визой затягивается по совершенно непонятным причинам, а срок моей командировки ограничен. Бравый офицер в штатском вначале молча все это выслушивал, а потом, убедившись в моей полной глупости и беспомощности, мрачно сказал, что с визой он поможет, но мне надо связаться с нашим посольством и найти в нем опору. Это не приходило мне в голову. На следующее утро я позвонила в посольство, и секретарь по культуре, оказавшийся очень душевным человеком, отправился со мной в Академию. И ровно через день все уладилось, мне оставалось лишь пройти мытарства с мелкими чиновниками, и вот в моем паспорте красовалась долгожданная сиккимская виза.
Когда я вышла из самолета в Багдогре, ко мне опрометью кинулись два военных чина огромного роста с автоматами, и это сопровождение не покинуло меня до тех пор, пока все мои документы не были тщательнейшим образом проверены. Прием впечатлял. Во время длинной ночной дороги по горам машину останавливали через каждые полчаса на всех контрольных пунктах, и мой бедный паспорт в итоге был весь уштампован: каждый пост считал своим долгом шлепнуть свою печать. А в самом Гангтоке вдруг выяснилось, что мне нельзя сделать ни шагу за его пределы, за которыми как раз и находились все буддистские монастыри. Любезные хозяева пришли на помощь, пожаловав мне статус гостя Сиккимского правительства, так что по монастырям я поездила. А вот на обратном пути уже никто не обращал на меня внимания, мне даже обидно стало, так что в аэропорту Багдогры я подошла к чинам, проверявшим мои документы, а также к сопровождающим меня автоматчикам, и сообщила, что, между прочим, индийская виза у меня уже закончилась и меня могут арестовать в Дели. На что мне лениво ответили, что зато сиккимская виза у меня еще три дня действительна, а вот через три дня они меня непременно арестуют. Эти три дня я провела в аэропорту Багдогры и в его ужасном отеле: у них проходил контроль границы, и на грифельной доске снова и снова писали мелом, что наш самолет перелетел Багдогру. Вначале мне хотелось протереть глаза, но потом привыкла. Мой самолет из Дели давно должен был улететь в Москву, а я прочно сидела в Багдогре до тех пор, пока там не собралась целая толпа европейских пассажиров, от которых следовало избавиться. Тогда какой-то самолет посадили, не дав ему перелететь Багдогру, набили его до отказа, и летели мы в Дели через совершенно ненужную нам Калькутту. Правда, в Дели никого не интересовала моя виза, билета на самолет в Москву еще не было, а в гостинице мне страшно обрадовались, так как Академия совершенно не понимала, куда я делась: в Гангтоке сломался компьютер, и запросы не доходили. В итоге из Академии послали запрос о моей судьбе прямо в правительство Сиккима. Правда, до моего отлета из Индии никакого ответа оттуда не поступило. Тем не менее, все это меня очень растрогало, ибо, пропади я где-нибудь в России, никто из официальных лиц и не подумал бы слать запросы о моей судьбе. Словом, дорога в Сикким и обратно – это поэма. Впрочем, я с удовольствием повторила бы все это еще раз.
10
Я объясню этот шокирующий пассаж. Дело в том, что сильно продвинутым адептам буддистской тантры для прохождения последнего, заключительного этапа обязательно требовалась реальная сексуальная партнерша, без нее в этой традиции нельзя достичь окончательного Просветления. До этого же йогин обычно работал с женщиной, которую создавал в своем воображении. Как помним, у великого Падмасамбхавы были и нежная принцесса Мандарава, и мужественная Еще Цогель, и не только они одни. Для каждой ступени продвижения требуется особая партнерша. Так, бывшая европейская певица, знаменитая Александра Дэвид-Неэль, странствуя паломницей по Тибету и Индии ровно 11 лет, начиная с 1911 года, довольно далеко продвинулась в учениях и практиках тибетского буддизма. Но каждый раз, когда эта любознательная и мужественная женщина добиралась до уединенной пещеры какого-нибудь медитирующего высоко в горах отшельника и йогина, тот непременно предлагал завершить ее обучение сексуальным контактом и очень удивлялся, когда она в испуге бросалась от него прочь. Так что Оле Нидал, считающий, что в том, чтобы подарить радость себе и ближнему, нет решительно ничего дурного, отнюдь не одинок.
11
Это действительно очень важно – чтобы изучаемый предмет был жизненно значим для ученика. Самыми лучшими слушателями, с которыми я когда-либо работала, были группы аспирантов-музыкантов, уже сложившихся людей, успешно концертирующих. Лекции как по истории западной философии, так и по философии Индии и Тибета они воспринимали не как нечто абстрактно интересное, но как возможные модели для собственной жизни и творчества. И это было самое плодотворное восприятие, несравнимое, например, с абстрактно-теоретическим восприятием студентов философского факультета.
12
Тибетцы говорят, что сила веры может вселить божество в любой предмет. Так, рассказывают, что однажды мать попросила сына, отправляющегося в дальнюю поездку, привезти ей священную реликвию – зуб Будды. Сын уехал и забыл о просьбе старой матери. То же самое случилось с ним и во второй раз. На третий раз он вспомнил о просьбе матери уже на полпути к дому. Ему стало стыдно, но тут он увидел лежащий на дороге зуб собаки, подобрал его, завернул в белую тряпицу, словно это и был зуб Будды, и преподнес матери, счастью которой не было предела. Старая женщина окружила привезенный зуб благоговейным поклонением, ежедневно совершала перед ним все положенные ритуалы, поверяла ему свои самые сокровенные желания. И что бы вы думали? Зуб начал испускать неземное сияние и демонстрировать чудеса, выполняя все просьбы старухи-матери. Все зависит не от предмета, а от нашего отношения к нему.
13
Ваджрайогиня представляется в образе богини с одним лицом, тремя глазами и двумя руками. Она высоко поднимает светящийся бриллиантовым светом острый нож, отсекающий напрочь все мешающие ментальные процессы. В левой руке она держит на уровне груди наполненный кровью человеческий череп. На голове у нее возвышается корона из пяти человеческих черепов, символизирующая пять дхьяни-будд с их пятью типами мудрости. На шее у нее ожерелье из пятидесяти кровоточащих человеческих голов, только что отрезанных от туловищ, что символизирует полное отречение адепта, отождествленного с Ваджрайогиней, от сансары, от всех мирских утех. Тело ее помазано собранным на кладбищах пеплом, оставшимся после кремации, что символизирует крайнюю степень отвержения мира и полную победу над страхом смерти, достигнутые приступающим к практике адептом. Она держит на сгибах рук длинный жезл, символизирующий божественного отца, Херуку. Херука здесь обозначает мужское начало, позитивный аспект Просветления, Ваджрайогиня – женское, негативное начало Просветления, жезл же, символ Херуки, свидетельствует, что божественной паре предстоит соединиться, ибо оба аспекта Просветления существуют лишь в неразрывном единстве. Ваджрайогиня обнажена, ей шестнадцать лет, и она находится в полном расцвете своей девственной красоты. Нагота Ваджрайогини говорит о ее полной освобожденности от всех вещей сансары. Прекрасная юная Ваджрайогиня находится в непрерывном танце, в котором ее левая нога попирает грудь человеческого существа, то есть весь мир сансары брошен ей под ноги. Пламенеющие языки Мудрости образуют нимб над ее головой.
14
Вспомним русские святочные девичьи гадания, когда предлагается увидеть в зеркале своего суженого, но не задерживаться долго на его изображении, так как оно может выйти из зеркала и просто задушить гадающую. Если увиденное в зеркале существо сделает хотя бы шаг к девушке, она должна немедленно накинуть на зеркало непрозрачный платок, тем самым погасив изображение и его попытки зажить самостоятельной жизнью. Одни девушки во время такого гадания действительно видят кого-то в зеркале, другие – нет, это зависит от их способности воображения и ни от чего больше.