Примечания книги Гоголь в жизни. Автор книги Викентий Вересаев

Онлайн книга

Книга Гоголь в жизни
«Гоголь в жизни» – одна из тех великолепно написанных документальных книг, которые читаются увлекательнее любого романа. Собрав и систематизировав подлинные свидетельства современников о Гоголе, а также письма и записи самого писателя, Вересаев блестяще сложил их в замечательное единое произведение, которое критик и крупнейший отечественный специалист по Гоголю Игорь Золотусский блестяще назвал «переливающимся живыми красками портретом «странного» гения».

Примечания книги

1

Родство было такое: тетка Марии Ивановны Гоголь, Анна Матвеевна Косяровская, была замужем за братом Дмитрия Прокофьевича, Андреем Прокофьевичем Трощинским.

2

Сам Гоголь день своего рождения праздновал всегда 19 марта.

3

Григория Данилевского много упрекали за совершенно фантастические сведения, сообщенные им о детстве Гоголя. Навряд ли, однако, можно в этом упрекать его. Писал он со слов матери Гоголя, а Мария Ивановна была большая, до комизма, фантазерка и сына своего считала непревзойденным на земле гением. Она приписывала ему все новейшие изобретения и открытия: паровую машину, железные дороги и т. п. Естественно, что и молодые годы Гоголя окрасились в ее фантазии выходящего из ряда даровитостью.

4

Дядька, старик повар, которого отец Гоголя получил позволение держать при пансионе в Нежине в качестве служителя бесплатно.

5

В день святого Спиридона; но это была шутка, и именины Бороздина (его звали Николаем) приходились в другой день. В. И. Шенрок. Материалы, I, 87.

6

Эта песенка сочинена не Гоголем.

7

Эту картину показывали мне в Васильевке. Она писана клеевыми красками на загрунтованном красным грунтом холсте. Длиною в 11/2, а шириною в один аршин. Представляет она беседку над прудом посреди высоких дерев, между которыми одно с засохшими ветвями. Деревья, как видно, скопированы с чего-нибудь, а беседка сочинена вся или отчасти самим художником. Замечательны в ней решетчатые остроконечные окна. Подобные окна есть и теперь в Васильевке, в небольшом флигельке в саду. П. А. Кулиш, I, 22.

8

Здесь неточность: автор, вероятно, разумеет комедию отца Гоголя. Примеч. В. И. Шенрока.

9

Н. Я. Прокопович говорил мне, что у Гоголя скоро не стало терпения добиваться смысла в языке Шиллера, и что это было только минутное увлечение. П. А. Кулиш, I, 37.

10

Подробное изложение дела о вольнодумстве профессоров см. в статье Н. А. Лавровского «Гимназия высших наук кн. Безбородко». Гербель, 83—109.

11

С. Пономарев имел возможность ознакомиться с доставленным в редакцию «Киевской Старины» рукописным журналом: «“Метеор Литературы”. Январь 1826 г.». Журнал весь писан одною рукою, – по мнению Пономарева, «несомненно Гоголя». «Кулиш упоминает, что Гоголь издавал в гимназии журнал «Звезда», – замечает Пономарев. – Не тот ли это самый журнал? В названии его биографу легко было обмолвиться: «Метеор», «Звезда» несколько близки друг к другу и могли смешаться в памяти» (Киевская Старина, 1884, май, 143).

12

По-видимому, никакой дарственной записи Гоголь тогда не составил. Только летом 1829 года он выдал матери полную доверенность на управление его частью имения (см. ниже).

13

Нет, речь шла именно о золотухе и о сыпи на руках и на лице, – чего, по словам А. С. Данилевского, совсем не было. Примеч. В. И. Шенрока.

14

Ф. А. Витберг высказывает небезосновательную догадку, что под «вельможею» Гоголь разумеет здесь П. П. Свиньина, известного собирателя древностей и редкостей, издателя «Отечественных Записок», в которых в это время печаталась повесть Гоголя «Бисаврюк». См. Ист. Вестн., 1892, авг., 395.

15

Прочтите внимательно предисловие Рудого Панька к этой повести (в отдельном издании): Гоголь сам, в шутливом тоне, рассказывает историю этой переделки. П. Кулиш. Записки о жизни Гоголя, I, 86.

16

Потому, как объяснил нам В. П. Гаевский, что о встречается четыре раза в имени и фамилии автора: Николай Гоголь-Яновский. П. Кулиш, I, 88.

17

Употребленный здесь псевдоним «П. Глечик» (по объяснению В. П. Гаевского) имеет то основание, что в историческом романе, из которого напечатана глава в «Северных Цветах», одно из действующих лиц – миргородский полковник Глечик. П. Кулиш, I, 89.

18

В каждом номере тогдашних «Московских Ведомостей» печаталось «Известие о приехавших в сию Столицу и выехавших из оной осьми классов особах», – начиная с полных генералов и действительных тайных советников, кончая майорами и коллежскими асессорами. Мы пересмотрели газету за весь 1832 год и не нашли там имени Гоголя или Яновского. Отметим для курьеза, что в одном из номеров отмечен приехавшим «коллежский асессор Ковалев» (так называется герой гоголевской повести «Нос»).

19

Очевидно: «побил». Шенрок почему-то это слово счел нужным заменить точками.

20

В Патриотический институт принимались только дочери военных.

21

Речь идет о статье Гоголя «План преподавания всеобщей истории», которую он решил написать для ознакомления министра Уварова с характером своих исторических работ. В «Арабесках» статья эта помечена у Гоголя 1832 годом, но Н. С. Тихонравов доказал, что писана она в декабре 1833 г. (Соч. Гоголя, изд. 10-е, V, 567). Уваров одобрил статью Гоголя, и она была напечатана в февральской книге «Журнала Министерства Народного Просвещения» за 1834 г.

22

Кто и когда предлагал эту кафедру Гоголю и могли ли ему предлагать ее в 1831 году, когда он только что выступил на педагогическое поприще в скромной роли учителя низших классов, это мы затрудняемся разъяснить. В. И. Шенрок. Материалы, II, 167.

23

Глава из уничтоженного Гоголем романа «Гетман» «Кровавый бандурист» на основании этого отзыва была запрещена петербургским цензурным комитетом и в целом своем виде сделалась известной совсем в недавние годы (напечатана в сборнике «Литературный Музеум»), в урезанном же виде (без конца) появилась, под заглавием «Пленник», в вышедших в январе 1835 г. «Арабесках» Гоголя.

24

«О том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».

25

Наиболее вероятна догадка М. Н. Сперанского, что речь идет о пьесе Гоголя «Владимир 3-ей степени», над которой он как раз в это время работал и от которой сохранились только отдельные отрывки. Об ней Пушкин запрашивал кн. Одоевского из Болдина 30 окт. 1833 г.: «Кланяюсь Гоголю. Что его комедия? В ней же есть закорючка». Дневник А. С. Пушкина. Труды госуд. Румянцевского музея, вып. I. М., 1923, стр. 427.

26

Настоящая фамилия господина была Шаржинский. П. А. Кулиш сообщает: «Из его рассказов Гоголь заимствовал много красок для «Бульбы», например: степные пожары и лебеди, летящие в зареве по темному ночному небу, как красные платки». Записки о жизни Гоголя, I, 145.

27

Кулиш перемещал мои рассказы о Гоголе и неверно представил его пребывание в Киеве, сказав, что тогда «он был живой и даже немножко ветреный юноша». Те «цинические песни», о которых упоминает биограф, были записаны Гоголем не в Киеве, а еще в Петербурге 1834 года, в тех двух рукописных книгах малороссийских песен, которые я посылал ему из Москвы. Примеч. М. А. Максимовича.

28

Обычно принимают, что «Ревизор» писался Гоголем в течение 1834–1835 гг. (Тихонравов, Шенрок, Кирпичников); следовательно, Пушкин должен был дать Гоголю сюжет в начале 1834 г. Однако нигде, ни в письмах Гоголя за эти годы, ни в воспоминаниях о нем, мы не встречаем ни одного несомненного свидетельства, говорящего о работе Гоголя именно над «Ревизором». О «Ревизоре» мы имеем только одно бесспорное свидетельство – сообщение Гоголя Погодину от 6 декабря 1835 г. об окончании пьесы «третьего дня», т. е. 4 декабря. А за два месяца перед тем, 7 октября 1835 г., Гоголь, прося Пушкина возвратить данную ему на прочтение комедию свою «Женитьба», писал ему: «Сделайте милость, дайте какой-нибудь сюжет, хоть какой-нибудь смешной или несмешной, но русский чисто анекдот. Рука дрожит написать тем временем комедию. Если ж сего не случится, то у меня пропадет даром время, и я не знаю, что делать тогда с моими обстоятельствами. Я, кроме моего скверного жалования университетского – 600 рублей, никаких не имею теперь мест. Сделайте же милость, дайте сюжет; духом будет комедия из пяти актов, и клянусь, куда смешнее черта! Ради бога, ум и желудок мой оба голодают». Если Гоголь в это время, как думают, уже оканчивал своего «Ревизора», то письмо его к Пушкину совершенно непонятно. «Женитьбу» Гоголь был «не намерен давать в театр» (Письма, I, 358). Раз он оканчивал «Ревизора», то гораздо естественнее было ему ждать «насыщения желудка» от этой, уже заканчиваемой комедии, чем от новой, для которой у него не было еще даже сюжета. И как могла у него «дрожать рука написать комедию» в то время, когда он как раз был занят писанием комедии? Мы считаем очень вероятным, что только в ответ на просьбу Гоголя от 7 октября Пушкин подарил ему уже бывший у него готовым сюжет «Ревизора» (не так давно найденная в бумагах Пушкина программа: «Криспин (Свиньин) приезжает в губернию на ярмонку, его принимают за… Губернатор честный дурак, губернаторша с ним проказит. Криспин сватается за дочь»). Гоголь, за время своего профессорства изголодавшийся по творческой работе, с одушевлением взялся за обработку сюжета. В связи с этим появилась надежда и на улучшение материального состояния. 10 ноября Гоголь пишет матери: «Сестры растут и учатся. Я тоже надеюсь кое-что получить приятное. Итак, не более как годка через два я приду в такую возможность, что, может быть, приглашу Вас в Петербург посмотреть на них» (Письма, I, 355). Работа была исключительная по своей интенсивности. Нужно еще иметь в виду, что Пушкин воротился в Петербург 23 октября, значит, только в конце октября мог дать Гоголю просимый сюжет. А уже 4 декабря, мы видели, пьеса была готова, – действительно, «духом» была готова, как обещал Гоголь Пушкину. Против нашей догадки самый сильный, бесспорно, довод, – что такая быстрота писания совершенно несвойственна Гоголю. Но в письмах своих Гоголь чрезвычайно скуп на сообщения о процессе своего творчества (особенно в первый период литературной своей деятельности), и мы очень мало знаем о том, как у него зарождались и писались его произведения. Однако в одном позднем письме к Жуковскому (от 1850 г., – Письма, IV, 292) Гоголь пишет: «Покуда писатель молод, он пишет много и скоро».

29

В первоначальном тексте «Женитьбы» было, действительно, так, как рассказывает Соллогуб: «Как! Улизнул в окно! Фю, фю (Слегка посвистывает, как обыкновенно делается в случае несбывшихся надежд)». Но в окончательной редакции сам Гоголь, а не какая-то актриса, переделал это место следующим образом: «А уж коли жених шмыгнул в окно, – уж тут, просто, мое почтение!»

30

Мать Васильчиковой, Е. А. Архарова, умерла в 1836 году.

31

Петр Семененко и Иероним Кайсевич – католические ксендзы, польские эмигранты, участвовавшие в восстании Польши 1830–1831 гг., один в качестве артиллериста, другой – уланского офицера. С подложными паспортами они осенью 1837 г. нелегально прибыли в Рим, чтобы учиться и вербовать приверженцев своему учителю Богдану Яньскому, другу Мицкевича, основавшему в Париже новый католический монашеский орден.

32

Княгиня Волконская старалась обратить в католичество своего взрослого сына.

33

К княгине Волконской и к Гоголю. В заключительном стихе последнего сонета автор убеждает Гоголя «не замыкать души для небесной росы».

34

На этом прекращаются упоминания о Гоголе в письмах Семененко и Кайсевича. По мнению А. Кочубинского (Вестник Европы, 1902, № 2), приведенные письма свидетельствуют, что Гоголь одно время сильно склонялся к католицизму. В подтверждение своего мнения Кочубннский приводит ходившие в России слухи о католических симпатиях Гоголя, описание католической службы в «Тарасе Бульбе» позднейшей редакции («Тарас Бульба» – и католические симпатии!), заявление Гоголя в одном письме из Рима, что «в одном только Риме молятся, в других местах показывают только вид, что молятся». Нет основания заподозревать правдивость сообщений Семененко и Кайсевича: писали они своему патрону, совсем не для печати. С другой стороны, высказывания Гоголя поражают своею неожиданностью и полным несоответствием всему, что мы знаем о Гоголе. Думается нам, что скрытный и очень практичный в житейских делах Гоголь просто водил за нос охотившихся за ним польских монахов. Единственная его цель была – угодить богатой и знатной княгине Волконской, фанатической католичке. Характерно, что немедленно после ее отъезда из Рима он круто порывает все отношения с апостолами Богдана Яньского и совершенно скрывается с их горизонта.

35

Жуковский был воспитателем наследника, этим объясняется интимный тон его писем.

36

Нащокина спутала Анну Васильевну с младшей ее сестрою Ольгой.

37

Денег Жуковскому Гоголь отдать не смог, и долг свой наследнику Жуковский взял на себя. Ср. ниже письмо Жуковского Гоголю 25 мая 1844 года.

38

Ив. Серг. Тургенев не присутствовал на этом празднике, – он ничего не рассказывает о нем в своих воспоминаниях о Гоголе и Лермонтове. С Гоголем в эти годы он, по его словам, два раза встречался только у Елагиной, а Лермонтова вообще видел всего два раза в Петербурге, в самом конце 1840 года. Невероятно предположить, чтоб Тургенев забыл о празднике, проведенном им с Гоголем в среде интимных его друзей, и о чтении Лермонтовым «Мцыри».

39

Прозвище, данное Гоголем Анненкову в Петербурге, в 1832 г.

40

Джузеппе Меццофанти (1774–1849), кардинал, профессор Болонского университета, потом заведующий учебной частью Конгрегации пропаганды. При среднем умственном развитии обладал изумительной способностью к изучению языков. Он говорил на 50 или 60 языках, самых несходных семей, при более или менее совершенном знакомстве со многими другими.

41

В апреле 1841 г. 58-летний Жуковский женился на 18-летней дочери его давнишнего приятеля, живописца Рейтерна.

42

Погодин, с которым Гоголь был в ссоре, простился с ним дома, но к Аксаковым не поехал. А. В. Гоголь. (Шенрок. Материалы, IV, 128.)

43

Письмо сохранилось. См. Письма Гоголя, ред. В. И. Шенрока, том II, стр. 223.

44

Аксаков только через три месяца, после долгого колебания, ответил на это письмо. Он писал Гоголю: «Друг мой, ни на одну минуту я не усумнился в искренности вашего убеждения и желания добра друзьям своим; но, признаюсь, недоволен я этим убеждением, особенно формами, в которых оно проявляется. Я даже боюсь его. Мне 53 года. Я тогда читал Фому Кемпийского, когда вы еще не родились… Я не порицаю никаких, ничьих убеждений, лишь были бы они искренни; но уж конечно ничьих и не приму… И вдруг вы меня сажаете, как мальчика, за чтение Фомы Кемпийского, нисколько не знав моих убеждений, да еще как? в узаконенное время, после кофею, и разделяя чтение на главы, как на уроки… И смешно, и досадно… И в прежних ваших письмах некоторые слова наводили на меня сомнения. Я боюсь, как огня, мистицизма; а мне кажется, он как-то проглядывает у вас. Терпеть не могу нравственных рецептов, ничего похожего на веру в талисманы. Вы ходите по лезвию ножа! Дрожу, чтоб не пострадал художник» (История знакомства, 128).

45

Очевидно, речь о тех самых четырех тысячах рублей, которые наследник в начале 1840 г. (см. выше), по просьбе Жуковского, дал ему взаймы для Гоголя. Своим согласием на предложение Жуковского наследник просто отказался получить с Жуковского долг, сделанный им для Гоголя. Так что предлагаемые четыре тысячи Жуковский собирался платить Гоголю из собственного кармана.

46

Гоголь, однако, эти деньги от Жуковского получил. В феврале 1846 года Жуковский писал Гоголю: «При сем прилагаю вексель на тысячу рублей. Теперь две тысячи вам заплачены. Еще остается на мне две тысячи, которые в свое время вы получите». (Сборник Об-ва Любит. Рос. Словесности на 1891 г. М., 1891, стр. 9.)

47

Распоряжение Гоголя вызвало также протест и недоумение у его московских друзей. Шевырев на распоряжение Гоголя отозвался только через девять месяцев таким письмом: «На твое большое письмо я не отвечал. Ты требовал решительного да на твое предложение. Я не мог тебе уступить насильно это да и вот почему не отвечал. Предложение твое о сумме, собираемой с твоих сочинений, не могло быть исполнено по двум причинам. Первая – ты должен еще Аксакову. Я знаю, что Аксаковы нуждаются. Они даже на зиму переселились в деревню по этой причине. Мне казалось несправедливым потреблять твои деньги на бедных студентов, когда еще не уплачен тобою долг человеку нуждающемуся. Языков – другое дело, конечно, подождет. О другой причине я говорить теперь не стану, потому, что лишнее, а поговорю с тобой тогда, когда уничтожится первая… Я не могу принять на себя исполнение такого дела, которое мне кажется противным справедливости». (Отчет имп. Публ. библиотеки за 1893 г., прилож., стр. 20.)

48

Подлинное письмо Гоголя, см. Письма, III, 51.

49

Через полгода Щепкин писал Гоголю по поводу той же «Развязки Ревизора»: «Прочтя ваше окончание «Ревизора», я бесился на самого себя, на свой близорукий взгляд, потому что до сих пор я изучал всех героев «Ревизора», как живых людей; я так много видел знакомого, так родного, и так свыкся с Городничим, Добчинским и Бобчинским в течение десяти лет нашего сближения, что отнять их у меня и всех вообще, – это было бы действие бессовестное. Чем вы их мне замените? Оставьте мне их, как они есть. Я их люблю, люблю со всеми слабостями. Не давайте мне никаких намеков, что это-де не чиновники, а наши страсти; нет, я не хочу этой переделки; это люди настоящие, живые люди, между которых я возрос и почти состарился… Нет, я вам их не отдам! не дам, пока существую! После меня переделывайте хоть в козлов; а до тех пор я не уступлю вам Держиморды, потому что и он мне дорог». (Записки и письма М. С. Щепкина, 190.)

50

Такого разбора Шевырев не напечатал. Напротив, напечатал разбор хвалебный.

51

В четвертом письме «Выбранных мест», озаглавленном «О том, что такое слово», находится такой отзыв о Погодине: «Наш приятель П. торопился всю свою жизнь, спеша делиться всем со своими читателями, не разбирая, созрела ли мысль в его собственной голове, словом, – выказывал себя перед читателем, себя всего во всем своем неряшестве… Тридцать лет работал и хлопотал, как муравей, этот человек, – и ни один человек не сказал ему спасибо; ни одного признательного юноши я не встретил, который бы сказал, что он обязан ему каким-нибудь светом или прекрасным стремлением к добру» и т. д.

52

Вот как отвечал на это Гоголь в письме к Шевыреву: «Моей ненависти против Погодина никто не отыскал в этих словах о Погодине из людей, которым не знакомы наши отношения. Их увидели вы потому, что взглянули глазами уже предубежденными… Если же кто и отыщет в них следы ненависти и озлобления моего против Погодина, тогда бесчестье мне, а не Погодину. Кто ж тут выиграл, я или Погодин? Кому слава, мне или ему? Разве и теперь не называют меня, даже близкие мне люди, лицемером, двуличным человеком, играющим комедию даже в том, что есть святейшего человеку? Или ты думаешь, легко это вынести? Это еще бог весть, какая из оплеух посильнее для того, чтобы вынести, эта ли, или та, которую я дал, по вашему мнению, Погодину» (Письма, III, 392).

53

Оторванный от России и от непосредственных наблюдений над русской жизнью, Гоголь всеми способами старался чем-нибудь возместить это отсутствие собственных наблюдений. С тою же просьбою о присылке «портретиков» он обращается к жене своего друга Данилевского (Письма, III, 415), просит Аксакова, Погодина и Шевырева «поработать за него грудью» – записывать нужное ему для продолжения «Мертвых душ». «Погодин, мне кажется, многое бы мог записать, что услышит от простых людей и купцов, с которыми ему весьма часто приходится говорить. Мне бы очень нужно было иметь всегда у себя в ящике один-другой портрет, набросанный ловкою рукою, хотя и бегло, с человека, которого бы можно было назвать типом и представителем своего сословия в его современном, нынешнем виде» (Письма, III, 403). С тою же просьбою прислать ему всевозможные свои жизненные наблюдения, как материал для его романа. Гоголь обратился к ряду петербургских друзей, обратился к своим читателям в предисловии ко второму изданию первого тома «Мертвых душ». В «Авторской исповеди» Гоголь с огорчением писал: «Я думал, что, может, хоть пять-шесть человек захотят исполнить мою просьбу так, как я желал… Но на мои приглашения я не получил записок; в журналах мне отвечали насмешками».

54

Этим письмом начинаются сношения Гоголя, – сначала заочные, потом и личные, – со священником о. Матвеем, ржевским протоиереем, фанатико-изувером, имевшим самое гибельное влияние на Гоголя. О. Матвея рекомендовал Гоголю граф А. П. Толстой. Письма о. Матвея к Гоголю до нас не дошли, и о характере их мы можем заключить только по ответным письмам Гоголя.

55

В XIV письме «Переписки» Гоголь восстает против «одностороннего взгляда», что всякий театр есть соблазн и препятствие к спасению души. «Высший театр, – писал Гоголь, – это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра». Изувер о. Матвей напал за это на Гоголя, укоряя его, что он «посылает людей в театр, а не в церковь».

56

Сначала Гоголь написал Белинскому длинный, раздраженный ответ, в котором перешел в наступление, находил его обвинения «нападеньями невпопад», писал, что Белинский далеко сбился с прямого пути, и обращал к самому Белинскому слова, с которыми тот обратился к Гоголю: «Опомнитесь, вы стоите на краю бездны!» Но потом Гоголь уничтожил это письмо и послал Белинскому вышеприводимый мягкий ответ. Первое письмо, восстановленное по разорванному черновику, см. в Письмах, IV, 32.

57

В настоящее время – Никитский бульвар, д. 7а. К дому прибита мемориальная доска.

58

Это доказывает только проницательность Гоголя. Сочинение, известное под именем «России» Булгарина, имеет такое заглавие: «Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношении» (в четырех частях и две части статистики) и принадлежит перу известного профессора Н. А. Иванова, а Булгарин был только издателем его. О сочинении этом с полным уважением отозвался в свое время знаменитый Шафарик. Н. П. Барсуков, X, 319.

59

Я не повторю здесь этого двустишия: слишком грязно. Н. (Неелов) писал всегда стихи в этом роде и сделал себе имя этою специальностью. Прим. Л. Арнольди.

60

О «самых дружественных отношениях», будто бы существовавших между Гоголем и Соллогубом, мы знаем исключительно из собственных заверений Соллогуба. Очень хорошо Гоголь относился к жене его, Софье Михайловне, урожденной графине Виельгорской.

61

Тут Соллогуб что-то путает. Судя по всем данным, Виельгорские в эти годы в Москве не бывали.

62

«Чтение в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских», которые редактировал Бодянский в качестве секретаря общества. За помещение в журнале перевода сочинения Флетчера о России конца XVI века журнал был в 1848 году закрыт, а Бодянский лишен профессорской кафедры в Москве.

63

«Есть страсти, которых избрание не от человека. Уже родились они с ним в минуту рождения его на свет, и не дано ему сил отклониться от них. Высшими начертаниями они ведутся, и есть в них что-то зовущее, не умолкающее во всю жизнь. Земное великое поприще суждено совершать им, все равно, в мрачном ли образе, или перенесшись светлым явлением, возрадующим им, – одинаково вызваны они для неведомого человеком блага. И, может быть, в сем же самом Чичикове страсть, его влекущая, уже не от него, и в холодном его существовании заключено то, что потом повергнет в прах и на колени человека перед мудростью небес. И еще тайна, почему сей образ предстал в ныне являющейся на свет поэме». «Мертвые души», часть I, гл. XI.

64

Д-р А. Т. Тарасенков, один из врачей, лечивших Гоголя перед смертью, оставил подробный рассказ о своих сношениях с Гоголем. Статья была напечатана в «Отечественных Записках» (1856, № 12) и тогда же вышла отдельной брошюрой (Последние дни жизни Гоголя. СПб. 1857). (Второе издание 1902 г.) Кроме того, В. И. Шенрок (Материалы, IV, 850 и сл.) напечатал эти же воспоминания по рукописи, полученной им от сына д-ра Тарасенкова. Рукопись, по-видимому, представляет черновик, – слог менее отделан и точен, нет ряда мелких, иногда ценных деталей; зато приводятся полные имена лиц, не названных в печатном тексте, сохранились места, выкинутые по цензурным соображениям или самою цензурою. Здесь и в дальнейших цитатах мы даем сводный текст.

65

Погодин в это время был в Суздале и воротился в Москву только после похорон Гоголя.

66

Печально сознаться в этом, но одною из причин кончины Гоголя приходится считать неумелые и нерациональные медицинские мероприятия… Гоголь был субъектом с прирожденною невропатическою конституцией. Его жалобы на здоровье в первую половину жизни сводятся к жалобам неврастеника. В течение последних 15–20 лет жизни он страдал тою формою душевной болезни, которая в нашей науке носит название периодического психоза, в форме так наз. периодической меланхолии. По всей вероятности, его общее питание и силы были надорваны перенесенной им в Италии (едва ли не осенью 1845 г.) малярией. Он скончался в течение приступа периодической меланхолии от истощения и острого малокровия мозга, обусловленного как самою формою болезни, – сопровождавшим ее голоданием и связанным с нею быстрым упадком питания и сил, – так и неправильным, ослабляющим лечением, в особенности кровопусканием. Следовало делать как раз обратное тому, что с ним делали, – т. е. прибегнуть к усиленному, даже насильственному кормлению и вместо кровопускания, может быть, наоборот, к вливанию в подкожную клетчатку соляного раствора. Д-р Н. Н. Баженов. Болезнь и смерть Гоголя. М., 1902. Стр. 38.

67

«Московские Ведомости», 1852 г. Марта 13-го, № 32, стр. 328 и 329.

68

Мы даем в алфавитном порядке краткие характеристики лиц, более или менее часто упоминаемых в книге; не указаны лица, подробная характеристика которых дана в тексте, как, напр.: родители Гоголя, священник Матвей Константиновский и др.

Автор книги - Викентий Вересаев

Викентий Вересаев

Вике́нтий Вике́нтьевич Вереса́ев
(псевдоним; настоящая фамилия Смидо́вич)
4 (16) января 1867, Тула — 3 июня 1945, Москва)
Русский советский писатель.
Родился в городе Туле в семье врача-общественника. Окончив классическую гимназию, он поступает на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета (закончил в 1888).
В 1894 окончил медицинский факультет Дерптского университета и приступил в Туле к медицинской деятельности. Скоро переезжает в Петербург, а в 1903 поселился в Москве. В годы разочарований и ...

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация