— Познакомьтесь с моим юристом, — показала она на Дронго,
называя его по имени-отчеству.
— Очень приятно, — Ивашов пожал руку Дронго. — В кабинете
Салима уселся этот представитель и пытается доказать, что нужно банкротить и
закрывать нашу фирму. Представляете? У нас одних активов на двадцать пять
миллионов долларов. А они из-за этого долга готовы закрыть наш «Прометей».
— Неужели вы не можете им объяснить? — поинтересовался
Дронго. — Ведь у вас в прошлом году оборот был семьдесят миллионов долларов.
— Верно, — кивнул Ивашов, даже не удивившись, что Дронго
знает эти цифры. Он, видимо, считал, что сестра президента компании ввела его в
курс дела.
— У нас в стране все происходит подобным образом, —
признался Ивашов, тяжело вздыхая, — вы же понимаете, что ничего не бывает
просто так. Кому-то понадобилось ликвидировать нашу компанию. Сначала убрали
Салима Мурсаева, а теперь придумали этот долг и процедуру банкротства. Они
действуют по заказу, это всем понятно. Мы вполне платежеспособны, но нужно уничтожить
конкурентов. Вы еще не знаете самого главного. Северная нефтяная компания — наш
главный поставщик — отказалась продлить с нами контракт и разрывает договорные
отношения. И вы хотите, чтобы я поверил в случайность подобных наездов?
— Они отказались поставлять вам нефтепродукты? — понял
Дронго.
— Вот именно, — мрачно подтвердил Ивашов, — в общем, куда ни
кинь, всюду клин. Жаль, что с нами нет Салима. Он был такой осторожный, такой
умный. Извините меня, Эльза, но я искал какое-нибудь завещание или распоряжение
Салима. Он ведь хотел уступить вам часть своих акций. Но мы не нашли никаких
письменных распоряжений. Наверно, он просто не успел их сделать. Если
понадобится подтвердить в суде, что он хотел оставить вам акции, я всегда
готов. Если, конечно, у нас вообще останется компания. Они делают все, чтобы
нас уничтожить.
— Кому выгодно вас уничтожить? — поинтересовался Дронго. — У
вас были конкуренты?
— У кого их нет, — махнул двумя руками Ивашов, — в наше
время нужно больше бояться не конкурентов, а друзей, чтобы не задушили в
объятиях. У нас ведь друзья хуже врагов. Мы считали, что в Северной компании
наши друзья, а они нам нож в спину воткнули. При Юре Авдеечеве такого бы не
случилось.
— Я не понимаю ваших трудностей, — попросил пояснений
Дронго, — ведь если у вас есть деньги расплатиться по долгам, почему вы этого
не делаете?
— Каким образом? — пожал плечами Ивашов. — Все наши счета
заморожены. Нефть с апреля к нам не будет поступать. Чем мы будем заниматься?
Вылетим в трубу даже без процедуры банкротства. Скоро нечем будет платить
сотрудникам. Нужно разблокировать наши счета для начала и дать людям
возможность нормально работать.
— Вы можете сказать, кто за всем этим стоит?
— А все и так знают. Если сверху не будет приказа, ничего не
произойдет. Неужели нужно называть конкретные фамилии? Вы же понимаете, что все
давно решено, — обреченно сказал Ивашов.
— Я немного туповат, — сообщил Дронго, — и мне трудно понять
ваши намеки. Вы не могли бы более конкретно сообщить, кому мешала ваша
компания?
— Неужели вы думаете, что я буду называть фамилии?
— Уверен, что вы хотите это сделать. И не нужно стесняться
такого хорошего порыва, господин Ивашов. Подумайте сами, что происходит. Убит
президент вашей компанией, ваш близкий друг. Через некоторое время убивают
одного из руководителей компании, которая была связана с вами договорными
отношениями. Потом эта компания объявляет о разрыве всяких отношений с вами. И
наконец специально для «Прометея» вводят ускоренную процедуру банкротства.
Насколько я знаю, некоторые банки до сих пор не расплатились с долгами
населению после августа девяносто восьмого, и тем не менее их до сих пор не
считают банкротами.
— Значит, так было нужно, — ответил Ивашов, — не делайте
вид, что вы живете на Марсе. У нас всем и про все известно.
— И тем не менее считайте меня марсианином. Кому мешала ваша
компания? Мне нужны конкретные имена.
— Мы ведь конкурируем с холдингом «Объединенной нефтяной
компании» — ОНК, — выдохнул Ивашов, — а там в руководстве очень известные люди.
Говорят, что часть акций принадлежит… — он снова поднял руку вверх.
— Неужели господу богу? — предположил Дронго.
— Шутите, — покачал головой Ивашов, — самому премьер-министру.
И еще некоторым заинтересованным людям. Конечно, они могут наехать на нас после
убийства Салима. Им ничего не стоит закрыть нашу компанию.
— Подождите, — прервал его Дронго, — мне кажется, вы немного
нелогичны. Зачем убивать президента вашей компании, если можно так легко вас
закрыть? Если у вас были такие долги и можно было вас уничтожить, зачем
прибегать к столь крайним мерам, как убийство? И тем более таким людям. Они
могли легко разорить вас и без этого.
— Да, — недовольно признался Ивашов, — все правильно. Но я
не говорил, что убийство Салима заказал кто-то наверху. Возможно, это просто
совпадение…
— Совпадений такого рода не бывает, — возразил Дронго, —
кирпич просто так на голову не падает.
— Наверно, вы раньше работали следователем, — вздохнул
Ивашов, — все время пытаетесь поймать меня на слове. Я сам ничего не понимаю. И
если бы понимал, то давно бы уже ушел отсюда. Или дал кому-нибудь в морду.
— Это не всегда продуктивно, — возразил Дронго. — Кто сообщил
вам о разрыве отношений Северной компании с «Прометеем»?
— Их вице-президент Гаврилов.
— А почему не сам президент компании?
— Не знаю. Гаврилов — исполняющий обязанности. Он заменил
погибшего Авдеечева.
— Прямо как на войне, — недовольно пробормотал Дронго, —
«погибшего», — повторил он, — хотя, наверно, все правильно. Кажется, Маркс
сказал, что перед большой прибылью капиталист не остановится ни перед чем.
Самые большие прибыли в стране именно в нефтегазодобывающем комплексе. Поэтому
сюда тянутся не только премьеры, но и бандиты. Вы не знаете, зачем Мурсаев в
такой ситуации вдруг решил уехать в Париж?
— У него были свои дела, — мрачно ответил Ивашов, — трудно
нам без него. Очень трудно. Извините, Эльза, что должен такое говорить при вас.
— Ничего, Матвей, я все понимаю.
— Боюсь, что нас закроют, — вздохнул Ивашов, — вы знаете,
Эльза, как мы сопротивляемся. Сколько жалоб написали. И в арбитраж, и в
правительство, и в Комитет по антимонопольной политике. Ничего не помогает.
Пока не помогает, — добавил он.
— Можно обратиться к журналистам, — предложила Мурсаева. — У
меня много знакомых…
— Только не это, — хмуро возразил Ивашов, — вы знаете, как у
нас относятся к подобным вещам. Если обратился к журналистам, значит, ты против
власти. Выходит, тебе нельзя доверять. Такие вещи у нас не прощают.
