— Примерно месяца четыре назад. Боюсь, что мне трудно будет
найти контакт с Валентиной Олеговной.
— Можешь к ней не заходить, — предложил Владимир Владимирович,
— расскажи обо всем прокурору.
— Не получится. Она наверняка захочет со мной встретиться и
переговорить. А почему обычным убийством занимается следователь городской
прокуратуры?
— Она следователь по особо важным делам, — вставил Владимир
Владимирович.
— Тем более. Обычное убийство. Задушили женщину. Почему дело
ведет городская прокуратура?
— По-моему, ты начал сдавать, — рассмеялся Владимир
Владимирович, — думаешь, кроме тебя, никто не ведет дело ее убитого мужа?
— Теперь понятно. Они объединили эти дела в одно?
— Разумеется. Решили понять, почему сначала убили мужа, а
потом задушили жену.
— Тогда что-то не сходится, — сказал Дронго. — Когда
произошло убийство Салима Мурсаева, Линовицкая еще не работала в городской
прокуратуре, это абсолютно точно.
— Тогда выходит, что я начинаю сдавать, — признался Владимир
Владимирович, — я не знаю подробностей. Можешь поехать в прокуратуру и все
узнать на месте. Что касается Линовицкой, то мне сказали точно. Она ведет оба
дела, приняв их к производству. Может, какого-то следователя успели заменить.
Ты можешь все узнать сам.
— Спасибо, вы мне очень помогли.
— Не за что, — проворчал Владимир Владимирович. И вдруг
спросил: — У тебя были близкие отношения с Линовицкой?
— Нет, — ответил Дронго, — почти не было. Нас прервали на
самом интересном месте, а потом мы к этому уже не возвращались.
— Ну и правильно. Ты не Казанова какой-нибудь, чтобы баб
обманывать. До свидания.
Дронго положил трубку.
— Линовицкая, — повторил он со вздохом. Значит, нужно будет
увидеть и ее. Вообще-то он повел себя по-свински. За столько времени ни разу ей
не позвонил. И совсем не из-за девочки. Только из-за своего дурацкого
характера. Он вообще никогда не перезванивал женщинам. Может, потому, что
боялся частых встреч с одной и той же. Исключением была Джил, но она была
далеко, в Италии.
Глава 11
В прокуратуру он приехал к трем часам дня Сурен Степанович
оставил ему пропуск, и, показав свой паспорт, он довольно быстро получил
разрешение на вход в городскую прокуратуру, после чего поднялся в кабинет
прокурора, осуществлявшего надзор за следствием.
Сурен Степанович был среднего роста, чисто выбритый, с
густыми седыми волосами, кустистыми седыми бровями. Он энергично пожал руку
пришедшему и сел за стол напротив него.
— Много о вас слышал, — признался Сурен Степанович, — мне
рассказывали, что вы проводите свои расследования в каком-то абсолютно
нелогичном стиле, который тем не менее всегда приводит к результатам.
— Я думаю, что как раз логичность является одним из
составляющих моего стиля, — усмехнулся Дронго, — хотя не стану возражать,
наверно, некоторые мои действия в период расследования иногда действительно
кажутся не совсем логичными.
— Мне сказали, что вы интересуетесь убийством на Ленинском.
Там задушили женщину.
— Да. Дело в том, что я был в этом доме за несколько дней до
ее гибели. Я был там в связи с убийством ее мужа. Сестра мужа обратилась ко мне
с просьбой разобраться в этом преступлении. И я, естественно, поехал на
квартиру вдовы вместе с сестрой ее бывшего мужа.
— И вы никого там не застали?
— Застал. Там был ее друг. Тот самый, которого вы задержали.
Хотя мне кажется, что ваш следователь несколько поторопился.
— У нас были серьезные основания так думать, — заметил
прокурор, — наверно, будет лучше, если вы сами поговорите со следователем.
Кстати, Головин уже рассказал о вашем визите. И кажется, наш следователь вас
знает. Хотя ничего удивительного в этом нет. Вас знают многие люди в Москве.
— Наверно, — уныло согласился Дронго.
— Вы понимаете, что я не могу на нее давить, — продолжал
прокурор, — она самостоятельная процессуальная фигура и сама должна решать,
какую информацию вам дать, а в какой отказать.
— Мне хотелось объяснить ситуацию. Я не сомневался, что
Головин расскажет, хотя не думал, что он сделает это в первый же день. Впрочем,
его можно понять. Мало того, что убита его знакомая, так его еще и обвиняют в
этом убийстве.
— И вы так уверены, что он не совершал этого убийства?
— Почти наверняка не совершал. Он не показался мне таким уж
убедительным в своей энергетике. Чтобы задушить женщину, нужно обладать не
только сильным характером, но и достаточным мужеством. Или человеком должны
двигать гнев, месть, что угодно. Но должно быть сильное эмоциональное чувство.
— А если ее задушил наемный убийца? — спросил Абрамов. —
Такой вариант вы исключаете?
— Как раз этот вариант наиболее вероятен. Убийца не стал
стрелять, а решил убрать женщину столь необычным для нашего времени способом.
Но это не Головин, можно не сомневаться.
— Лучше я приглашу следователя, и вы с ней побеседуете. Она
у нас новый сотрудник, только недавно приняла к производству дело об убийстве
Салима Мурсаева. К сожалению, следователь, который раньше вел это дело, уже
уволился. У нас кадры трудно сохранить, — вздохнул прокурор, — меняются
достаточно часто. Небольшая зарплата, огромные нагрузки, ответственность, а в
любой частной компании юристу платят гораздо больше. Я уже не говорю о таких
специалистах, какие у нас есть. Они могут работать не только юридическими
консультантами, но и возглавлять службы безопасности, работать в аналитических
службах. Я никого не осуждаю. Но нам работать сложно.
Он поднял трубку телефона:
— Валентина Олеговна, здравствуйте. Зайдите ко мне,
пожалуйста. Ко мне приехал тот самый эксперт, о котором мы говорили. — Положив
трубку, он сказал: — Она очень толковый человек. И опытный, несмотря на свой
молодой возраст.
— Когда она к вам пришла?
— Месяц назад. Нам ее рекомендовал Бозин. Может, слышали о
таком? Они вместе проводили расследование какого-то загадочного преступления.
Валентина Олеговна рассказывала мне, что без вашего участия она бы не смогла
провести расследование.
— Она преувеличила, — пробормотал Дронго, — такой опытный
специалист, как она, да еще под руководством самого Бозина…
Сурен Степанович с любопытством посмотрел на Дронго,
улыбнулся, но не стал ничего комментировать. Вместо этого он спросил:
— Мне говорили, что вы из Баку?
— Да, — кивнул Дронго, — вообще-то я сейчас живу на два
города.
