Дронго взглянул на Кружкова, разрешая ему задать свой
вопрос. И молодой человек сразу ринулся в бой.
— Когда вы в последний раз были у нее? — спросил Леонид.
Мальгасаров смерил его презрительным взглядом. Потом
вздохнул и сказал:
— Не нужно таким тоном, молодой человек. Я же вижу, как вы
на меня смотрите. И ваши вопросы… Я был у нее давно, когда у Аллы погиб муж и я
считал себя обязанным пойти к ней и выразить соболезнование. Больше я у нее не
был.
— А Головина вы знали хорошо?
— Почему знал? Мы и сейчас друзья. Я этого никогда не
скрывал. Паша у нас часто бывал, он любил к нам приезжать, рассказывал о своих
делах. Его незаконно арестовали, и я могу сказать это где угодно.
— Давайте откровенно, — вмешался Дронго, — вы ведь умный человек,
господин Мальгасаров. И опытный. Вы уже знаете, что мы эксперты, проводим
частное расследование по факту убийства Салима Мурсаева. И мы хотим, чтобы вы
нам помогли. Возможно, что оба убийства супругов каким-то образом связаны, и
тогда опасность может угрожать не только Головину, но и всякому, кто близко
знал обоих супругов.
— Что вы от меня хотите? — Мальгасаров не скрывал своего
нетерпения. Его губы кривились в усмешке, но глаза внимательно наблюдали за
собеседником.
— Ваш президент владеет семьюдесятью процентами акций, —
напомнил Дронго, — по нашим сведениям, среди акционеров была и погибшая.
Сколько процентов акций клуба у нее было?
— Немного. Мне кажется, процентов десять или двадцать. Я
точно не знаю. Это просто не мое дело.
Врет, подумал Дронго, но не стал уличать собеседника. Вместо
этого спросил:
— А какое отношение «Орфей» имел к нефтяному бизнесу? Почему
клуб «Орфей» решил приобрести пять процентов акций компании Салима Мурсаева?
— Ах вы и это знаете, — усмехнулся Мальгасаров. Он чуть
расслабился, ослабил широкий узел своего галстука.
— Президент клуба «Орфей» Георгий Шенгелия был близким
знакомым семьи Мурсаевых, — улыбнулся Мальгасаров, — я думал, что вы об этом
знали. Шенгелия выделил часть акций «Орфея» супруге Мурсаева, а тот в свою
очередь уступил часть акций своей компании. Вот такой обмен.
— Это неравнозначный обмен, — возразил Дронго, — оборот
нефтяной компании исчислялся в десятках миллионов долларов, а оборот вашего
клуба в лучшем случае миллион долларов в месяц. Если Мурсаев был в своем уме,
то почему он согласился на подобный обмен?
— Такие вопросы меня не интересуют, — снова разозлился
Мальгасаров, — я рассказал вам все, что я знал. И больше того, что было нужно.
Вы не официальные следователи, а я не обязан вам все рассказывать.
— Вы ведь прекрасно понимаете, что факт обладания акциями
скрыть было невозможно, — возразил Дронго, — достаточно проверить списки
акционеров в нефтяной компании и в вашем клубе. Это не секрет. Секрет в том,
почему Мурсаев и Шенгелия пошли на подобный обмен?
— Не знаю, — резко ответил Мальгасаров, — я ничего больше не
знаю. Я вас принял, ответил на все ваши вопросы, рассказал все, что знал.
Больше я ничего не знаю, — он первым поднялся из своего кресла, нависая над
гостями, — я думаю, нам не о чем больше разговаривать.
— Да, — согласился Дронго, поднимаясь и оказываясь гораздо
выше Мальгасарова, — спасибо за ваш прием и ваши откровенные ответы.
— До свидания, — Мальгасаров поправил галстук и протянул
руку. Такие ладони бывают у борцов, подумал Дронго. И уже направляясь к выходу,
спросил:
— Вы раньше борьбой не занимались?
— Занимался, — усмехнулся Мальгасаров, — я даже был
чемпионом Москвы.
Дронго и Кружков вышли из здания клуба. Леонид озадаченно
смотрел на своего наставника.
— И вы ему поверили? — тихо спросил Кружков. — Вы думаете,
он говорит правду?
— Насчет акций — да. Врать не имеет смысла. Всегда можно
проверить список акционеров. А вот насчет обмена… Я не верю в дружеские
чувства, при которых отдаются такие деньги. Салим Мурсаев не стал бы просто так
предлагать пять процентов акций своей компании кому попало. Значит, был
конкретный интерес. И нам теперь нужно собрать все сведения не только о
Сушкове, но и об этом Шенгелия.
— Мне теперь заниматься этим грузином? — поинтересовался
Кружков.
Дронго остановился. Строго взглянул на своего молодого
напарника.
— Значит, так, — серьезным тоном сказал он, — если хочешь со
мной работать, запоминай мои принципы. Первый, и самый главный принцип — это
абсолютная порядочность. По отношению не только к другим людям, но и к себе
самому. С этим у тебя, кажется, проблем нет. Второй принцип, не менее важный,
уважение всех людей независимо от их имущественного положения, национальности
или религиозной принадлежности. Чтобы я никогда не слышал от тебя таких слов —
«про этого грузина». У грузина есть имя и фамилия. Как у каждого человека. Мир
для нас с тобой делится на порядочных людей и подлецов, против которых мы
боремся. Но ни в коем случае ни на русских, грузин, евреев или азербайджанцев.
Ты меня понял? Кстати, еще немного о принципах. Ты ведь сейчас работаешь на меня.
А я получил аванс, который мне выдала Мурсаева. Десять тысяч долларов. Значит,
часть из них — твой гонорар. Справедливо?
— Не очень, — выдавил Кружков, — я пока ничего не сделал.
— Ты дурака не валяй, — строго сказал ему Дронго, — сейчас
поедешь со мной и получишь свои деньги. И давай договоримся раз и навсегда.
Пока ты работаешь со мной, я сам решаю, сколько и когда тебе платить. Не
понравится, можешь увольняться. Договорились?
— Да, — улыбнулся наконец Леонид, — только я согласен с вами
работать и просто так. Вы такой человек…
— Все, — прервал его Дронго, — и давай без подхалимажа.
Поехали ко мне. А насчет Шенгелия можешь не беспокоиться. Я сам постараюсь
проверить его досье через свои каналы.
Глава 13
После того как уехал Кружков, Дронго сел к телефону. Ему
нужно было получить как можно больше сведений о Георгии Шенгелия, владельце
клуба «Орфей». У Дронго было много знакомых не только среди руководителей
преступного мира, но и среди бывших сотрудников ФСБ и СВР. Через час он уже
знал некоторые подробности жизни владельца клуба «Орфей». Шенгелия было
тридцать восемь лет, он родился в Тбилиси, закончил Московский институт
радиоэлектроники и автоматики в восемьдесят пятом году. Учился в аспирантуре,
защитил кандидатскую диссертацию в восемьдесят восьмом. Полтора года работал в
научном институте, затем ушел в бизнес. В девяносто втором занимался продажей
алюминия, в девяносто четвертом стал одним из крупнейших поставщиков металла в Прибалтику.
В девяносто восьмом потерял брата, которого убили неизвестные в
Санкт-Петербурге. Акции клуба «Орфей» перешли к Георгию Шенгелия от его убитого
брата, и он стал фактическим владельцем клуба весной девяносто восьмого года.
Один из знакомых Дронго вспомнил, что Шенгелия был родственником самого
Рашковского. А это уже было очень серьезно. Рашковский был королем преступного
мира, своего рода «каппо ди тутти капи», настоящим «крестным отцом», о влиянии
которого ходили легенды.