— Вы тот самый господин Дронго, о котором мне рассказывали?
— спросил Шенгелия. У него был стильный костюм от Кристиана Диора и великолепный
галстук со скошенными линиями от Армани. Очевидно, Шенгелия знал толк в одежде,
так как, внимательно посмотрев на Дронго, остался доволен и его костюмом от
Валентино, и его галстуком от Ланвина.
— Я вчера встречался с господином Мальгасаровым, — подтвердил
Дронго, — и мне показалось важным встретиться именно с вами.
— Зачем? — искренне удивился Шенгелия. — Вы думаете, что я
могу сообщить вам какие-нибудь подробности об убийстве Аллы? Меня вообще не
было в городе, я был на своей даче. И у меня есть алиби, так, кажется, говорят
в ваших кругах?
— Нет, вы меня не поняли. Я не пришел вас обвинять, —
улыбнулся Дронго, — мне нужно уточнить некоторые детали.
— Пожалуйста, — кивнул Шенгелия, — только учтите, что наша
беседа будет записана и у меня останется копия нашего разговора.
Он поднялся и подошел к своему столу, доставая пульт. После
чего нажал две кнопки и снова вернулся в свое кресло.
— Какие у вас ко мне вопросы?
— Вы хорошо знали убитую?
— Мы встречались несколько раз, — ответил Шенгелия, — кроме
того, я неплохо знал ее покойного мужа.
— У него были враги?
— У любого нормального человека бывают враги. Наверно, были,
но мы об этом не говорили.
— Вы знали, что в нефтяной компании заложена часть акций?
Шенгелия нахмурился. Немного подумал.
— Мне было известно, что они переживают определенные
трудности. Но, насколько я знаю, они собирались договариваться с банком по
поводу отсрочки платежей. Подробностей я, конечно, не знаю.
— Как вы думаете, почему его убили?
— А почему вообще убивают? — спросил Шенгелия. — Ради денег,
власти, влияния.
— И кто, по-вашему, мог быть заинтересован в его смерти?
— Этого я не знаю. И не хочу гадать. Это не мое дело.
— Мне говорили, что Головин был консультантом в вашей фирме.
— Возможно. Но я не обязан помнить всех своих сотрудников.
Если его арестовали, значит, у прокуратуры были для этого основания. Насколько
я знаю, у него нашли деньги покойной.
— И вы не были близким другом семьи Мурсаевых?
— У меня много знакомых. Но это не значит, что все они мои
близкие друзья.
— В таком случае можно узнать, кому из знакомых вы передаете
пять процентов акций своего клуба? Если я не ошибаюсь, то вы передали эти акции
женщине, которая недавно погибла? А взамен получили пять процентов акций
компании ее мужа? Вы со всеми знакомыми устраиваете такой обмен? Или только с
теми, кого недостаточно хорошо знаете?
Шенгелия взглянул на Дронго бешеными глазами. Несколько
секунд он молчал. Затем поднялся и, найдя пульт на столе, выключил записывающую
аппаратуру. После чего сказал:
— Мне не нравятся ваши вопросы, господин Дронго, и я думаю,
что нам лучше прервать наш разговор.
— Вы не думаете, что подобные вопросы вам могут задать и
следователи прокуратуры? — поинтересовался Дронго.
Шенгелия прошел к своему креслу, сел.
— Что вам нужно?
— Понять мотивы столь необычного обмена. Или вы уже успели
продать пять процентов своих акций компании ОНК?
— Кто вам об этом сказал?
— Никто. Я только спрашиваю.
— Я не собираюсь отвечать вам на ваши вопросы, — нервно
произнес Шенгелия, — и вообще мне кажется, что наш разговор затянулся.
— В таком случае ответьте на последний вопрос. Вы продали
пять процентов своих акций ОНК или нет? Согласитесь, что скрывать такой факт
невозможно. Достаточно проверить регистрацию акций и…
— Я не продавал.
— Но зачем вы передали часть акций жене Мурсаева?
— Это уже второй вопрос, и по условиям нашего договора я на
него отвечать не должен, — усмехнулся Шенгелия.
Дронго поднялся.
— Учтите, что вам все равно зададут эти неприятные вопросы,
— напомнил он, — и будет лучше, если вы найдете на них ответ, до того как к вам
приедут следователи прокуратуры. До свидания, господин Шенгелия.
Он вышел из кабинета. Оставшись один, Шенгелия еще долго
сидел в кабинете, размышляя. Входя в свою квартиру, Дронго услышал телефонный
звонок. Включился автоответчик, предлагавший звонившему оставить сообщение.
Очевидно, тот не знал русского языка, так как он перебил голос Дронго на пленке
и начал говорить по-английски с характерным французским акцентом. Дронго
услышал глухой голос комиссара Брюлея, звонившего из Парижа. Дронго бросился к
телефону.
— Добрый день, — проворчал комиссар. — Между прочим, я
выполнил свое обещание и нашел тебе этого типа.
— Где? — крикнул Дронго. — Где вы его нашли?
— Он в Амстердаме, — сообщил комиссар, — обитает в отеле
«Утрехт». Мне сообщили из амстердамской полиции, что он живет там уже два
месяца. Видимо, от кого-то прячется.
— Хороший отель? — спросил Дронго.
— Судя по адресу, не очень. Но ты можешь не беспокоиться.
Сегодня утром его уже вызвали в полицию и допросят как свидетеля убийства в
Париже. Мы его тоже искали несколько месяцев. Я не думаю, что он убийца. Скорее
напуганный свидетель. Мне кажется, что он прячется не от полиции, а от
собственных друзей. И виза у него давно просрочена. Хотя он попросил убежища, и
теперь голландцы будут целый месяц решать, что с ним делать. А он должен будет
каждый день ходить в полицию и отмечаться. Во всяком случае, долго в полиции его
держать сегодня не станут. Тем более в голландской полиции. Ты ведь знаешь,
какие там нравы. Они его допросят и отпустят. Я бы посоветовал тебе взять билет
на утренний рейс в Амстердам.
— Так и сделаю, — заверил Дронго, — спасибо, комиссар, вы
меня очень выручили.
— Лучше возьми ручку и запиши адрес, — проворчал Брюлей.
Дронго записал адрес и успел прокричать благодарность,
прежде чем комиссар положил трубку. Взглянув на часы, Дронго быстро набрал
номер Эльзы Мурсаевой.
— Нашли вашего друга, — сообщил он, — наконец нашли того,
кого мы искали. Вы понимаете, о ком я говорю?
Она сразу все поняла.
— Где? — быстро спросила она. — Он в Москве? Он наверняка
знает, кто заказал убийство моего брата.
— Нашли в Амстердаме, — пояснил Дронго, — он живет в
небольшом отеле и сейчас дает показания в полиции. Я утром вылетаю в Амстердам.
