— Да, — кивнул Шенгелия.
Из приемной донесся сдавленный крик, очевидно, телохранители
все-таки сообщили Свете об убийстве ее директора. Дронго невольно посмотрел на
убитого, потом на Шенгелия.
— Если бы вы мне все рассказали днем, возможно, его бы не
убили сегодня вечером, — в сердцах сказал он, обращаясь к своему собеседнику.
— Не понимаю, какая тут связь? — холодно поинтересовался Шенгелия.
Он уже начал приходить в себя.
— Очевидно, вы спрашивали его, откуда я знаю про акции. А он
позвонил мне вечером и предложил встретиться. Мы должны были сегодня вечером
увидеться, — сообщил Дронго, с удовольствием наблюдая, как меняется выражение
лица Шенгелия.
— Он был подлецом и сутенером, — гневно сказал Шенгелия,
бросив уничижительный взгляд на убитого, — и ничего нового не мог бы вам
сообщить. Он всегда думал только о своей выгоде. Даже когда сидел в тюрьме за
контрабанду. Хвастался тем, что работал в лавке, выдавал всем сигареты и хлеб,
зарабатывая на этом. Видимо, его остановил кто-то из обиженных им людей.
— Надеюсь, что это были не вы, — ядовито заметил Дронго.
— Конечно, не я. И вообще… нам нужно встретиться завтра и
поговорить. Сейчас мы позовем милицию и прокуратуру, нам будет не до этого.
Надеюсь, вы не собираетесь здесь оставаться, чтобы встречаться с их
сотрудниками? Мы сами уладим все наши проблемы.
— Как вам угодно. Только завтра я не смогу с вами
встретиться. Меня не будет в городе. Лучше я вам позвоню. До свидания.
Дронго направился к выходу.
— Подождите, — крикнул Шенгелия, — я прикажу вас обыскать.
Может, это вы его убили?
— Давайте, — кивнул Дронго, — можете позвать своих церберов.
Или вы действительно считаете, что я такой идиот? Даже если бы я его убил, то
давно бы избавился от оружия. Времени у меня было много, пока вы забавлялись с
его секретаршей.
Он стоял и смотрел в глаза своему собеседнику. Первым не
выдержал Шенгелия. Он опустил глаза и пробормотал ругательство. Дронго
повернулся и вышел из кабинета. В приемной беззвучно плакала Света. Дронго
прошел по длинному коридору в ожидании, когда кто-нибудь крикнет ему в спину,
попытавшись остановить. Но все было спокойно. Он дошел до лестницы и спустился
на первый этаж. Прошел к вестибюлю. Здесь по-прежнему сидели регистратор и двое
охранников.
— Скажите, пожалуйста, — обратился Дронго к регистратору,
сидевшему у своего журнала, — к вам за последние два часа приходило много
гостей?
— Мы не даем сведений о наших клиентах, — отозвался
регистратор. У него была большая голова, прикрытая редкими жидкими волосами. И
длинные тонкие бесцветные губы.
— Конечно, не даете, — согласился Дронго, незаметно доставая
стодолларовую купюру. Регистратор увидел деньги и облизнул губы.
— Мы регистрируем всех наших гостей, — тихо произнес он.
Дронго положил купюру перед своим собеседником. И спросил:
— Мне нужно знать, кто именно был за последние два часа.
Регистратор положил руку на деньги и ловким движением
фокусника убрал купюру. Потом открыл журнал. Он был абсолютно чист.
— Никого, — сказал он, радостно улыбаясь, — за последние два
часа к нам пришел только один гость. Вы. Все остальные — члены клуба.
Ему было особенно приятно, что он заработал деньги и не
выдал ничьей тайны.
— До свидания, — сказал Дронго, выходя из вестибюля. Если
следователи не будут кретинами, то первое, что они сделают, это просмотрят
журнал. И не найдя ни одной записи, начнут выяснять, кем именно был незваный
гость Мальгасарова. Хотя директора клуба убили больше часа назад, а Дронго
появился только к девяти. Но следователи все равно захотят с ним встретиться.
Остается надеяться, что они не успеют его вычислить до завтра и он сможет
спокойно улететь в Амстердам.
Глава 16
Кружков терпеливо ждал, когда наконец Дронго решит
рассказать о своем втором визите. Но Дронго молчал. Он никогда не говорил о
делах в присутствии двух людей одновременно. И не потому, что не доверял своему
водителю или Кружкову. Просто он был убежден в нецелесообразности подобного
распространения информации.
Лишь когда автомобиль подъехал к дому и они вышли, Дронго
сказал:
— Я разговаривал с Шенгелия. Он действительно был в клубе.
Но сам не участвовал в убийстве. И возможно, о нем не знал. Хотя некоторые
документы, которые я забрал, свидетельствуют не в пользу Шенгелия. Надо их
более тщательно просмотреть.
— Можно я завтра приеду вас проводить?
— Обязательно, — улыбнулся Дронго.
Поднявшись на этаж, он машинально достал ключи, чтобы
открыть дверь. И вспомнил, что в его квартире находится посторонний. Он чуть
поморщился. Все-таки присутствие любого человека несколько выбивало его из
колеи. Он позвонил, и дверь почти сразу открылась, словно она ждала его звонка.
Увидев Дронго, она устало улыбнулась.
Он прошел в другую комнату, чтобы переодеться. Когда он
вышел, она сидела на кухне.
— Вы хотите есть? — спросила Мурсаева. — Я сварила суп.
Правда, из концентратов, но это было все, что я нашла в холодильнике. Зато я
приготовила вам салат. Вы любите салаты?
— Спасибо, — улыбнулся Дронго. «Кажется, у меня начинается
настоящая семейная жизнь», — подумал он.
Пока он ел, она сидела на стуле, печально глядя на него.
Очевидно, она думала о том же. Как странно, размышлял Дронго, глядя на сидевшую
напротив него красивую женщину. Умная, самостоятельная, энергичная женщина, к
тому же имеющая теперь достаточно большой капитал. И тем не менее так
несчастлива в семейной жизни. У мужчины с ее возможностями никаких проблем не
бывает.
А женщине, даже умной, энергичной, трудно найти себе
партнера, если она не хочет иметь альфонса. Мужчины предпочитают совсем других
женщин, возможно, не таких умных и не столь энергичных. Может, в этом беда не
только женщин, но и мужчин.
Он доел свой ужин и поднялся, чтобы по привычке собрать
посуду. Она усмехнулась и забрала посуду у него из рук.
— Я не привык к такой заботе, — признался Дронго.
— Странно, — сказала она, — я все время хочу у вас спросить,
почему вы живете один? Неужели вам так нравится?
— Нравится, — кивнул Дронго, — мне трудно сосредоточиться,
когда в доме бывают посторонние. Извините, но я не имею в виду конкретно вас. Я
вообще за много лет привык жить один.
— Может, именно потому, что привыкли? — спросила она.
— Наверно, — согласился Дронго, — но при моей работе иначе
нельзя.
— Почему?
