— Иногда мне кажется, что свободы слишком много, —
пробормотала она, опираясь на его руку и проходя дальше. Она явно не рассчитала
— оделась так, словно шла на вечерний прием. К тому же ее каблуки иногда
застревали между камнями, которыми была вымощена мостовая.
— Сюда не заходят такси, — напомнил Дронго, — нам будет
лучше пройти и пересидеть где-нибудь, пока не вернется из полиции Сафиев.
Интересно, о каком дьяволе он говорил? Может, он действительно сошел с ума?
— Это его совесть мучает, — зло сказала она.
Они свернули за угол, и вдруг она остановилась.
— Там голая женщина, — недоуменно сказала Мурсаева, —
посмотрите, на другой стороне улицы в окне стоит голая женщина.
— Вы лучше не смотрите туда, — предложил Дронго, — и вообще
не смотрите в ту сторону. Там есть еще два окна.
— Почему, — изумленно спросила она, — разве они не работают
по ночам?
— Работают, — улыбнулся Дронго, — почему-то большинство
нормальных женщин считают, что мужья должны изменять им только по ночам, когда
горят огни и в окнах появляются проститутки. На самом деле большинство измен
бывает как раз днем.
— У вас, очевидно, большой опыт, — нервно произнесла
Мурсаева, отворачиваясь, — какое падение нравов, — поморщилась она, — я бы не
хотела, чтобы мой сын рос в этой стране. Или здесь учился.
— Напрасно вы думаете, что в Англии по-другому, — заметил
Дронго, — осторожнее, здесь лужа. В каждой стране может существовать и такой
квартал, и свой район Белгравиа, как в Лондоне. Нужно воспитывать сына таким
образом, чтобы он не ходил в подобный квартал, а находил себе подружек совсем в
другом месте. Хотя я думаю, что каждый мужчина должен пройти через подобные
искушения.
— Какая гадость, — поморщилась она. Помолчав, спросила: — И
вы тоже?
— Что? — не понял Дронго.
— Вы тоже прошли через это? У вас тоже была эта школа?
— Не совсем, — улыбнулся Дронго, — но вообще-то первые опыты
не всегда бывают с целомудренными девушками. Иначе мы ничего не узнаем. Девушки
теряют невинность, парни обретают свой первый опыт, часто не так, как хочется
их родителям, и даже не так, как они это видят в своих мечтах.
— Не знаю, — призналась она, — я вышла замуж девушкой и не
представляла себе, как может быть иначе. В наши времена все было совсем иначе.
— Ничего подобного, — возразил, улыбаясь, Дронго, — в наши
времена все было точно так же. Просто с годами нам кажется, что раньше все было
иначе. Вы же молодая женщина, вспомните, как вам нравились молодые ребята.
— Мне они до сих пор нравятся, — улыбнулась она, — но это не
повод для того, чтобы я лезла голой на витрину. Чего вы смеетесь?
— Представил вас в окне, — ответил, давясь от смеха, Дронго.
Она хотела обидеться, нахмурилась, но, не сдержавшись, тоже
прыснула. Они наконец дошли до конца улицы и повернули на другую, более
просторную, где не было подобных «витрин». Рядом находились два бара, небольшое
кафе.
— Идемте, — предложил Дронго, — нам нужно немного поесть.
— И вы хотите обедать в таком месте? — растерянно спросила
она.
— Если вам здесь не нравится, мы просто выпьем кофе и
подождем возвращения Сафиева. Но если хотите, я отвезу вас в отель и сам
подожду его возвращения.
— Нет, — решительно ответила она, — мы подождем вместе.
Они заказали кофе и сэндвичи, которые принесла миловидная
девушка, сложив все на столике перед гостями.
— Вы не впервые в Амстердаме? — спросила Мурсаева.
— Нет, — ответил Дронго, — это одно из самых больших
преимуществ моей работы за последние десять лет. Благодаря тому, что я являюсь
частным экспертом, я имел возможность объездить весь мир. Самое большое
удовольствие в жизни — это книги и путешествия. Если не считать радости общения
с новыми людьми. Я побывал на всех континентах, кроме Антарктиды и Австралии.
Но надеюсь, рано или поздно смогу побывать и там. Я посетил почти все
крупнейшие города, видел уникальные памятники истории. Иногда мне кажется, что
моя жизнь чем-то похожа на восточную сказку, настолько насыщенной и невероятной
она была.
— Как вы думаете, — вдруг спросила она, — если я пройду и
помою руки в туалете? Там не очень грязно?
— Вы можете проверить, — предложил Дронго, — если хотите, я
вас провожу.
— Спасибо, — улыбнулась она, — моего английского хватит,
чтобы не заблудиться.
Она вышла, а он заказал себе еще кофе и сэндвичи. Когда она
вернулась, он успел съесть вторую порцию сэндвичей и выяснить, что в этом кафе
могут подать неплохой цейлонский чай.
Дронго взглянул на часы. Сафиев уже должен был вернуться.
Очевидно, Брюлей был прав, когда говорил, что Сафиев обязан отмечаться в полиции.
Они вышли из кафе. Накрапывал мелкий дождь, и Дронго
пожалел, что не взял с собой зонтика. В холле отеля опять никого не было.
Видимо, женщине, которая выполняла роль портье, было совсем неинтересно все
время находиться у стойки. В таких небольших отелях обычно не работают нанятые
портье, а у стойки стоят либо хозяйки отелей, либо их доверенные лица.
Дронго снова постучал костяшками пальцев, но на этот раз
никто к ним не вышел. Дронго постучал сильнее. И тут они увидели, как сверху, с
лестницы спускается невысокий худой мужчина с запавшими глазами. На шее у него
был шарф, и он все время кашлял. Спустившись вниз, он недоуменно взглянул на
гостей. Они явно не походили на постояльцев подобного отеля.
— Что вам нужно? — спросил, кашляя, неизвестный. — Вы хотите
снять номер?
— Нет, — ответил Дронго, — мы сегодня уже разговаривали с
одной миссис, которая здесь была.
— Да, — кивнул, кашляя, неизвестный, — это наша хозяйка. Она
ушла, но скоро вернется. Что вам нужно?
— У вас в отеле должен остановиться господин Сафиев, —
сказал Дронго.
— У нас такого нет, — ответил мужчина, затягивая свой шарф
на шее.
— Проверьте, — попросил Дронго, — он обязательно должен быть
в вашем журнале регистраций.
— Сейчас посмотрю, — этот тип долго искал журнал, наконец
раскрыл его, долго искал фамилию «Сафиев». И наконец нашел фамилию, записанную
как «Seafeev».
— Если это и есть ваш Сафиев, — наконец сказал дежурный, —
то он живет в шестом номере, на втором этаже.
— Ясно, — сказал Дронго, — я сейчас поднимусь к нему и
приведу его сюда. Подождите меня здесь, — попросил он свою спутницу.
— Я поднимусь с вами, — предложил дежурный.
— Не нужно, — Дронго поспешил наверх. В темном коридоре в
нос ударил запах человеческого пота, пыли. Четвертый номер. Оттуда слышались
смех и радостное воркование. Пятый номер. Звуки работающего телевизора. Шестой
номер. На дверях стоит «шестерка». Дронго осторожно постучал в дверь. Никто не
ответил.
