— Не совсем, — возразил Дронго, — Мурсаев чувствовал, как
его обкладывают. Именно поэтому он был вынужден заложить часть акций в банке. А
вы, зная о его трудностях, выкупили эти акции.
— Ну и правильно сделали. Что здесь плохого? ОНК спасла
компанию «Прометей» от банкротства. И сейчас спасает.
— Перед своей смертью Мурсаев договорился о кредите с
другими людьми, — пояснил Дронго, — но его убили. Вполне допускаю, что вы не
имели никакого отношения к убийству. Более того, даже готов допустить, что для
вас это убийство было в какой-то степени неожиданностью. Так как вы строили
свою игру именно на том, что Мурсаев будет жив и его компания просто перейдет к
вам. Но его убили. Во многом из-за того, что вы начали свою нечестную игру и он
был вынужден искать защиты на стороне и тоже ввязался в грязную игру, которая
стоила ему жизни. Кто-то другой, узнав о его новых источниках, убрал Мурсаева,
а через несколько дней был убит и Авдеечев, его компаньон, через которого
проходили поставки нефти.
— Вы сами сказали, что мы не имеем отношения к этому
убийству. Вы, очевидно, уже знаете, что я один из акционеров ОНК. И не только
я, — улыбнулся Сушков. Он не стал уточнять, кто еще был акционером в ОНК, но
они понимали его намек и без слов. За государственной нефтяной компанией стояла
мощь государства, — мы заинтересованы в государственных приоритетах, —
патетически воскликнул Ефим Петрович, — вы должны это понимать.
— А вы должны понимать, что из-за вашего беспрецедентного
давления Мурсаев совершил какую-то ошибку, которая ему дорого стоила. В
результате вашего давления он подставился под негодяя, нашедшего убийц. А
вскоре был убит и Авдеечев.
— У них могли быть собственные криминальные связи, —
возразил Сушков, — при чем тут ОНК?
— Неужели вы действительно считаете, что поступили
правильно? Сначала вы устроили давление на компанию Мурсаева. А потом,
воспользовавшись его убийством, завладели контрольным пакетом акций.
— Не нужно демагогии, — поморщился Сушков, — компания
погибала, а мы ее спасли. И сейчас спасаем.
— Я знаю, как вы спасаете. Чтобы окончательно подтолкнуть
компанию к гибели и купить ее акции по дешевке, вы даже организовали письмо
Гаврилова в «Прометей» с извещением о прекращении поставок нефти. Передали
приказ через Мясникова, чтобы это письмо было немедленно отправлено. Разве не
так?
— Хватит, — разозлился Сушков, — все это одни слова. Никаких
доказательств.
— Письмо существует. И это письмо неизвестно даже президенту
Северной компании и губернатору, — возразил Дронго, — они ведь могут узнать и
заинтересоваться. Почему Гаврилов без их согласия отправил такое письмо? Тем
более что они имели с «Прометея» десять процентов от прокачки нефти.
— Они и сейчас будут иметь свои проценты, — насмешливо
заметил Сушков, — поэтому не станут особенно суетиться, доказывая вашу правоту.
— Вы еще забыли про Кобаева. Вы ведь лично звонили ему,
чтобы он продал свои акции.
— Звонил. И по-дружески просил продать нам акции. Вы
напрасно перечисляете мне все мои шаги. Все, что я делал, сделано в рамках
наших законов. Я вообще законопослушный гражданин. А ваш визит ко мне и вся эта
демагогия немного попахивают шантажом. Вам разве не ясно, что вы ничего не
получите?
— А мне ничего и не нужно, — возразил Дронго, — вы правы.
Формально вы не нарушали закон. Если не считать того факта, что несколько
сотрудников безопасности ОНК поймали и несколько раз надавали по шее Павлу
Головину.
— Кто это такой? — удивился Сушков. — Я впервые о нем слышу.
— Верно. Поэтому я и говорю, что юридически у вас безупречная
позиция. Только вы все равно вор, Сушков. Вор и непорядочный человек. Вы ведь
прекрасно знали, что «Прометей» отчисляет часть прибыли губернатору не за
красивые глаза. Неучтенная нефть шла из Северной компании в «Прометей» и
прокачивалась дальше за границу. А это уже воровство. И ваши методы против
«Прометея» тоже крайне сомнительны. Вы вынудили Кобаева продать свои акции,
обманом завладели контрольным пакетом, выкупив еще двадцать пять процентов и не
давая возможности «Прометею» самому выкупить эти акции, хотя у этой компании
была такая возможность.
— Вы меня еще будете оскорблять, — показал крупные зубы
Сушков, усмехаясь, — неужели вы думаете, что Ивашов, который заменил Мурсаева,
не понимал, что мы делаем? Конечно, понимал. Он отговаривал Мурсаева от
конфронтации с нами, предлагал уступить нам эти акции за очень приличную цену.
Но погибший был упрям как осел. Он не хотел уступать. А когда мы его обложили,
придумал свой выход. Думаете, Мурсаев был ангелом? Ничего подобного. Он продал
свои двадцать пять процентов акций, которые у него оставались, британской
нефтяной компании. И в Париже с ним рассчитались за эти акции. Каждый
пользуется моментом. Мурсаев хотел привезти эти деньги, чтобы выкупить свои
акции в российском банке. Но у него не получилось. Так кто из нас хуже? Мы,
которые оставили эту компанию в России, или погибший, который хотел продать
российское добро иностранцам?
Кружков взглянул на Дронго. От обиды за своего старшего
товарища он даже засопел. Но Дронго неожиданно улыбнулся.
— Вы еще и патриот, Сушков. Поздравляю. Знаете, что сказал
по этому поводу великий русский писатель Салтыков-Щедрин? Если кто-то начал
говорить о патриотизме и любви к родине, значит, проворовался совсем. Я
постараюсь, чтобы о ваших методах стало известно всем. Надеюсь, что это выбьет
вас из состояния душевного равновесия. И не стоит подсылать ко мне убийц. Зная,
с каким человеком имею дело, я заранее подготовил письма в крупнейшие газеты
страны. До свидания, — Дронго поднялся. Поднялся и Леонид.
— Ах ты… — пробормотал Сушков, не вставая, — тоже мне Дон
Кихот нашелся на мою голову. У вас ничего не выйдет! — закричал он им вслед.
Когда Дронго и Кружков сели в машину, Леонид посмотрел на
своего наставника и спросил:
— Значит, Сушков не посылал убийц?
— Нет, — мрачно ответил Дронго, — не посылал.
— А я думал, что это он.
— Такие люди обычно не нанимают убийц, — объяснил Дронго, —
в их распоряжении много других способов расправиться с неугодными. Поэтому я с
самого начала не очень верил в убийц, подосланных Сушковым. Но он, сам того не
подозревая, рассказал мне много интересного. Теперь остается все проверить.
Они приехали домой, и Дронго сел к своему компьютеру.
Кружков, стараясь не мешать, устроился на диване.
— Посмотрим, посмотрим, — бормотал Дронго, работая на
компьютере. Затем он поднял голову и словно сейчас вспомнил про Леонида.
— Иди сюда, — сказал он, — бери стул и садись. Садись рядом
и наблюдай. Как ты думаешь, что я сейчас делаю?
— Работаете на компьютере, — улыбнулся Кружков.
