Малютка оказалась молодчиной. Если бы она подъехала сзади,
Райан заметил бы ее, и его парни пустили бы в ход оружие. А возможно, они
схватили бы ее, как и меня. Но она нанесла отличный удар из-за угла. Девушка
видела, что случилось, когда я приставил пистолет к носу Райана, она завела
мотор, обогнала нас, точно рассчитав скорость, и в нужный момент выскочила на
перекресток.
Я думал об этом, пока, сокращая путь, бежал дворами. Машины
на улице не было, и я догадался, что девчонка отправилась в нашу квартиру. Она
сделала все, что могла, остальное было моей задачей.
Черт возьми! Мой грим остался в машине, а я в маске и с
пистолетом в кармане шагаю по ночной улице, в то время как за мою голову
назначено баснословное вознаграждение, и полицейские заглядывают в лицо каждому
прохожему. Надо было как-то выходить из положения. Мне, конечно, не терпелось
разобраться с Биллом Райаном, но, понимая, что сейчас мне до него не добраться,
я решил пойти с другой, тоже весьма недурной карты — навестить доктора Дрейка.
Дом его находился неподалеку, и я быстро добрался до него.
Времени у меня было в обрез.
Сняв маску, я решительно поднялся на крыльцо и позвонил.
В прихожей послышались шаркающие шаги, и в приоткрытую дверь
высунулось желтоватое, изборожденное морщинами лицо. Дверь приоткрылась чуть
шире, и два крошечных сверкающих глаза принялись сверлить меня насквозь.
— Чего вам надо?
Я догадался, что передо мной доктор Дрейк. Это был человек
весьма преклонных лет, глаза его и лоб носили отпечаток образованности, однако
черты лица выдавали алчность, хитрость и эгоизм. Чувствовалось, что последнее
из этих свойств являлось основным в его характере.
— Я принес деньги.
Вытянув голову вперед, он принялся с новой силой сверлить
меня взглядом:
— Какие еще деньги?
— От Билла Райана.
— Но мистер Райан сказал, что будет сам.
Я пожал плечами.
Выбрав себе определенную роль, я понимал, что чем больше
буду молчать, тем лучше. Ведь мне ничего не известно о его доле в этой игре,
зато он знает многое, вот и пусть теряется в догадках, а мне нужно как можно
меньше распространяться о деталях.
Дверь осторожно приоткрылась.
— Входите.
Он провел меня в комнату — нечто вроде кабинета.
Мебель, надо сказать, весьма приличная, явно была привезена
из какого-то офиса — потемневшие от времени старинные книжные шкафы и стулья
красного дерева, почти антикварные и очень массивные, ветхие фолианты и всякая
всячина, давно вышедшая из употребления, и все покрыто толстым слоем пыли.
— Садитесь, — сказал старик, прошаркав к
письменному столу.
Разглядев его получше, я заметил в нем признаки
преждевременного старения. Его лоб и глаза еще сохраняли силу и некоторую
живость, зато рот совсем обвис. На дряблой шее проступали ослабевшие мускулы,
ноги с трудом волочились по полу. Пиджак на сутулых плечах был покрыт слоем
перхоти, а то, что некогда называлось синим сукном, теперь было заляпано
пятнами от яиц, жира и прочих пищевых продуктов.
— Ну и где же деньги?
Загадочно улыбаясь, я сунул руку во внутренний карман и,
почти вынув бумажник, вдруг остановился и бросил на него злобный и хитрый
взгляд завзятого преступника, вид у меня был самый что ни на есть зловещий.
— Давай-ка сначала посмотрим, что там у тебя.
После недолгого колебания он подошел к книжному шкафу. Уже
возле дверцы его вдруг охватило подозрение.
Он повернулся, глаза его лихорадочно сверкали в слабом свете
красноватой лампочки:
— Выкладывай деньги.
Я рассмеялся:
— Не боись, старина, с денежками все в порядке.
Только если ты хочешь их увидеть, тебе тоже придется кое-что
выложить.
Он пребывал в нерешительности, и вдруг зазвонил телефон, его
резкие прерывистые звонки требовательно и нетерпеливо разрывали тишину.
Прошаркав обратно к столу, он, отбросив назад седую нечесаную прядь, узловатой
старческой рукой взял трубку и приложил ее к уху.
По мере того как он слушал, спина и плечи его постепенно
распрямлялись, рука незаметно поползла под пиджак.
Я ждал этого и не удивился. Наклонившись вперед, он что-то
пробурчал в трубку, повесил ее и, резко повернувшись, наставил дуло пистолета
на то место, где я только что сидел. Если когда-либо на человеческом лице и
было написано невыразимое разочарование вкупе с лютой отчаянной ненавистью, то
это как раз и было его лицо.
Итак, он нацелил пистолет на пустой стул, и уже в следующую
секунду я крепко сжимал его горло, потом отобрал пистолет и повалил его на пол.
Связав его по рукам и ногам, я принялся обшаривать книжный шкаф.
В одной из медицинских книг по внутренним органам,
написанной в те времена, когда аппендицит еще считался неизлечимым, я нашел
старый, пожелтелый от времени документ. Он был датирован тысяча девятьсот
четвертым годом и, судя по всему, часто бывал в употреблении. Он потерся на
сгибах, чернила выцвели, уголки загнулись, края листка замахрились. Бумага эта,
похоже, долгое время пролежала в ящике письменного стола, несколько раз ее
извлекали из мусорной корзины, но главное — она была подлинная и насчитывала не
менее двадцати лет.
У меня не было времени разглядывать бумагу, я убрал ее в
бумажник и продолжил поиски, переворачивая и перетряхивая книги.
Сейчас все решали секунды. Большой Билл Райан, конечно, не
осмелится позвонить в полицию — он не заинтересован, чтобы меня арестовали в
доме доктора Дрейка, но уж точно не станет терять времени: окружит дом своими
головорезами и постарается схватить меня, когда я попытаюсь удрать, чтобы сдать
в полицейский участок.
Бумагу можно прочитать в любое время, сейчас необходимо
перерыть весь книжный шкаф, потому что больше такого случая не представится.
Однако не успел я просмотреть и половины, как услышал бегущие шаги по дорожке и
громкий топот на ступеньках крыльца.
Первым моим побуждением было броситься к заднему выходу и
скрыться в темноте, но там меня могли поджидать головорезы Райана. Я понимал,
что дом окружен. Перед домом тарахтел заведенный мотор. Скорее всего, Райан
остановился в квартале от дома, велел своим ребятам окружить его, подождал,
пока все будет готово, и только потом подъехал, оставил мотор включенным и
нарочито громко протопал по ступенькам. Он просчитал, что если я действительно
нахожусь в доме доктора Дрейка, то обязательно попытаюсь прорваться через
задний выход.
Все это я провернул в мозгу за считанные секунды. Я снова
был в своей привычной стихии. Перед лицом надвигающейся опасности я был
хладнокровен, как кусок льда, и не собирался терять времени даром.
Захлопнув дверцу шкафа, я решил действовать неожиданно. Это
был единственный способ спастись.
