* * *
На следующее утро на водоочистной станции в подвале капрал Стивенс стоит возле небольшого бассейна, из которого выходит резервная труба. Ее тело обернуто алюминиевой фольгой, которая плотно приклеена к ней. Это удержит тепло тела, чтобы согреть ее, и выглядит она как супергерой: Женщина из фольги. Это лучший вариант, какой мы можем предложить, чтобы держать ее в тепле. Вода в трубе будет холодной, и в водоносном горизонте будет куда холоднее. Если она не задохнется, у нее не остановится сердце и просто не наступит истощение, она легко может умереть от переохлаждения.
Кислородные баллоны, честно говоря, сделаны довольно топорно. Каждый представляет собой набор пластиковых канистр, сплавленных вместе. Есть три резервуара, каждый соединяется с ее костюмом собственным шлангом, снабженным клапанами, которые она может открывать или закрывать. Идея состоит в том, что, если один резервуар выйдет из строя (или там закончится кислород), она может переключиться на другой.
Фаулер держит в руках планшет с картой водопровода и водоносного горизонта.
– Мы уверены, что у вас достаточно кислорода, чтобы достичь любой точки в водоносном горизонте. Все зависит от того, насколько быстро вы плаваете и сколько кислорода вы используете. А также от того, повреждены баки или нет. С учетом вышесказанного ваш лучший вариант – сразу же добраться до поверхности водоносного горизонта, когда выберетесь из резервной трубы. Найдите разрыв на поверхности воды, подышите кислородом и отдохните. Не торопитесь и ищите проход на поверхность от этой своей новой домашней базы.
– Поняла, сэр.
Сержант обвивает самодельную веревку вокруг ее талии: полоски простыни, переплетенные вместе и туго смотанные.
– С Богом, капрал, – говорит полковник Эрлс.
Глава 25
Джеймс
Я морщусь, когда кровь приливает мне к лицу.
– Держи крепче, Джеймс, – говорит Идзуми.
У нее стальные нервы.
Мы оба одеты в армейские хирургические халаты, перчатки и маски для лица. Пациент, 26-летний молодой человек, которого мы вытащили из-под обломков здания около трех часов назад, вертится на операционном столе в медицинском отсеке бункера ЦЕНТКОМа.
Идзуми смотрит на аппарат, показывающий его жизненно важные функции, и делает анестезию.
Она медленно передает мне зажимы и протягивает руку.
– Нить.
Сорок пять минут спустя операция закончена, и я отмываю руки.
– Я думаю, он справится, – говорит Идзуми, стоя рядом со мной и тоже моя руки под металлическим краном. – Мы будем знать наверняка к завтрашнему утру.
Мы выходим из операционной, проходим через медицинский отсек и оказываемся в открытой зоне бункера, который превратили в больницу. Ряды раскладушек покрывают половину пола. Мы убрали все машины, кроме одной, и припарковали их прямо у бункера, чтобы освободить место. На веревках между кроватками, чтобы добавить хоть немного приватности, висят белые простыни. Примерно двадцать пациентов бодрствуют и плачут. Их рыдания мучительны, но сейчас мы сделали для них все, что могли. Мы обработали их раны и дали им обезболивающие. С болью в их сердцах от потери близких мы мало что можем поделать. В ближайшее время эта боль не уйдет.
Мы проводим спасательные работы уже около недели. Недоедание, рваные раны и переломы являются наиболее распространенными травмами. У выживших нет недостатка в сотрясениях мозга, но я думаю, что большинство из них справится.
Сорок два. Это число жизней, которые мы спасли.
За последнюю неделю из руин лагеря № 7 мы вытащили в общей сложности пятьдесят три человека. Одиннадцать из них скончались от травм. Пятеро выживших были достаточно здоровы, чтобы помочь нам. Они искали обломки и оказали большую помощь. Одна из них, капитан армии по имени Тара Брайтвелл, резко повысила нашу эффективность. Британка, немногословная женщина, она из каждого извлекает пользу. Сейчас она руководит спасательными операциями и делает это лучше, чем я.
Григорий и Гарри копали в месте удара астероида. День и ночь они управляли большим экскаватором и бульдозером, которые мы нашли здесь, в бункере ЦЕНТКОМа, и загоняли эти машины до предела. Даже с помощью гидравлического молота экскаватора работа двигается медленно. Земля под ударным кратером спрессована очень плотно – и часть ее была каменной задолго до того, как астероид упал.
Без Оскара мы не сможем вернуться в Цитадель. Копать – наша лучшая надежда добраться до людей там, внизу, но с каждым днем я все больше нервничаю по поводу наших перспектив.
Мы с Идзуми провели время, заботясь о выживших. В перерывах между этими моментами я стал думать о том, принять ли помощь Артура. В глубине моего сознания постоянно возникает мысль, что Эмма и Элли медленно умирают от голода и что Эмма беременна. Время уходит.
Девять дней. У них осталось еды на девять дней. Можем ли мы добраться до них вовремя?
Если мы не можем, есть только одна альтернатива: сделка с Артуром. Но я боюсь, что если мы примем его предложение, то это может убить нас всех. Боюсь, что его жест – уловка, ложь, чтобы получить доступ к компонентам робототехники, которые он будет использовать, чтобы убить нас. Это его план? Сначала убить всех в Атлантическом Союзе, а затем перемещаться по миру? Более чем вероятно, что Сеть использовала астероиды в качестве первого удара, зная, что сможет взять под контроль Оскара, чтобы прикончить последних выживших.
Но что, если я ошибаюсь? Что, если мы не сможем вовремя докопаться до Цитадели? Что, если Артур – наш единственный шанс спасти этих людей, включая мою дочь, жену и еще не рождённого ребенка? Что, если моя задержка сейчас убивает людей в Цитадели? Хотел бы я иметь представление о том, что там происходит.
Невозможно принять решение, которое может спасти нас или обречь на провал. Но я должен, причем в ближайшее время. Время. Сейчас это валюта нашего существования. Мы тратим ее и больше не получим.
Я также рассмотрел черную липкую субстанцию, которая захватила тело Оскара, вставив программу Артура. Я предполагаю, что это не представляет угрозы для людей, но я все равно сказал всем быть настороже – и держать любое механическое оборудование подальше от него. Это был странный разговор. Некоторые члены команды спасателей, вероятно, думают, что я слетел с катушек.
В маленькой комнате бункера Центкома двое выживших сидят за длинным столом. Они не могут работать в поле – у обоих сломаны ноги – но они очень помогли нам в координации наших действий.
Стройная молодая женщина с клубнично-светлыми волосами, которая, как я полагаю, была в нынешнем классе Эммы, держит трубку армейской рации.
– Повторяю, это лагерь № 7. Мы ищем выживших. Если вы слышите меня, пожалуйста, ответьте.
Радиостанции имеют ограниченный радиус действия, но если мимо пролетают вертолеты или проезжают транспортные средства, то они могут нас услышать.
