Я хоть и пытаюсь, но не могу не думать о фактах нашей ситуации.
И особенно не могу перестать думать об Анжеле Стивенс.
Примерно через четыре часа после того, как она вошла в трубу с водой, Стивенс пять раз дернула за веревку, просигнализировав о том, что она добралась до водоносного горизонта.
С тех пор веревка провисла. Она не показывала, что добралась до поверхности водоносного горизонта.
У меня была надежда, что, возможно, веревка каким-то образом разорвалась. Или, возможно, ей пришлось отвязать ее, чтобы добраться до выхода на поверхность. Но по прошествии нескольких дней она не вернулась, и с веревкой тоже ничего не происходило.
На данный момент все совершенно ясно: Стивенс мертва.
Я не могу перестать думать о ней. О ее смелости и жертве.
Все это всегда заставляет меня думать о Джеймсе, и мне интересно, где он и почему он не вернулся.
* * *
В нашей занимающейся в подвале группе отсутствует не только Анжела Стивенс. Многие из взрослых перестали приходить. Сегодняшнее заседание посвящено вере – ее силе. И ее темной стороне.
Вот чего нам не хватает: веры. Вера в то, что все вернется на круги своя. Я надеялась, что эта группа и эти занятия дадут подобную веру людям. Какое-то время так и было, но сейчас все прошло и нам нужно что-то новое.
Когда занятие заканчивается и все уходят, я привлекаю внимание Фаулера и прошу его остаться.
– В чем дело? – спрашивает он, и его голос звучит мягко в темном пространстве пещеры. Светодиодные фонари светят на нас с низкого потолка, бетонная колонна отбрасывает тени.
– Они теряют надежду.
Лицо Фаулера выглядит изможденным, а лоб еще более изрезан морщинами, чем когда он прибыл сюда, отчего выглядит старше. Он отводит глаза и просто кивает.
– Я знаю.
– Мы должны что-то сделать.
– Что мы можем сделать, Эмма?
– Мы можем копать.
– Копать землю?
– В аварийном туннеле. Успех маловероятен, но кто знает, может, мы сможем выбраться. И если мы это сделаем, мы поможем Джеймсу и остальным.
– Копание влечет за собой физические нагрузки, а мы все наполовину зомби.
– Среди нас еще достаточно здоровых людей. Я не знаю, протянем ли мы еще неделю – это еще одна причина, чтобы начать что-то делать. Людям нужно во что-то верить. Им нужно знать, что есть шанс – мы делаем то, что может сработать.
Он смотрит в темноту, не глядя в глаза.
– Лоуренс.
Его взгляд возвращаются ко мне, как будто он понимает, что я все еще здесь.
– Да. Ладно. Я… поговорю с Эрлсом.
Я накрываю его ладонь своей.
– Я сама, Лоуренс. Просто отдохни. Я позабочусь об этом.
* * *
Я чувствую себя шахтером.
Одиннадцать из нас – девять солдат армии, Мин и я – находимся в тесноте выходного туннеля, копаем, и только наши фонари освещают нам путь.
Когда мы начали сегодня днем, здесь было сыро и холодно. Но сейчас тут просто сауна.
Солдаты копают по очереди. Трое из них откалывают и вытаскивают породу из пещеры, пока остальные отдыхают. В расчищенных секциях Мин и я пытаемся закрепить проход от падающих камней. Мы используем столы из столовой, упирая их в потолок туннеля, чтобы не допустить падения обломков.
Успехи есть, но этого недостаточно, я чувствую. Но что еще мы можем сделать?
В конце дня я отмываю грязь и угольную пыль со своего тела, а вместе со стекающей водой уходит и последняя часть моих сил.
Вероятно, мне не стоит помогать в туннелях. Я должна отдыхать – ради ребенка. Но если мы не выберемся отсюда, все это не будет иметь значения.
* * *
С каждым днем процесс копания замедляется. Но мы продолжаем двигаться вперед. Самодельные кирки и лопаты выбивают гимн, звенящий, несинхронизированный, звук нашей последней отчаянной попытки убежать.
Я сижу в темном туннеле, с моих волос капает пот, и я желаю, чтобы что-нибудь обернулось в нашу пользу. Повернулось вспять. Звон в конце туннеля прекращается, и я слышу этот звук: урчание. Земля подо мной начинает дрожать.
Мой разум слишком истощен, чтобы поначалу понять, что это такое. Понимание приходит медленно, как грязная лужа воды, медленно проясняющаяся, что находится на дне.
Сажа и пыль с потолка покрывают все ровным слоем вокруг подпирающих свод столов. Это землетрясение.
Или другой удар астероида.
В туннеле раздаются крики. Я пытаюсь встать, но мои ноги меня подводят, или я просто их не чувствую, будто после сна. Схватив импровизированную трость, сделанную из ножки стола, я наконец поднимаюсь на ноги.
Металлические стены туннеля стонут, словно зверь под пыткой, когда он крутится и рвет свои путы.
В конце прохода один за другим гаснут фонари.
Зачем?
Зачем их выключили?
Рядом со мной металлическая труба со скрежетом лопается, и ее осколки вместе с частями горной породы падают на одного из солдат, разбивая его фонарь.
Да. Вот почему они гаснут – их просто раздавливают.
Я смотрю вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как надо мной разлетается металл и на меня летит скала.
Глава 27
Джеймс
Солнце садится, когда я подхожу к кратеру. Я стою у пропасти и смотрю на огромный экскаватор, бульдозер и груды камней рядом с ними, словно миниатюрные горы посреди засыпанной пылью чаши.
Мы никогда не доберемся до Цитадели – насчет этого Артур прав. Бункер находится слишком глубоко под нами, а земля слишком твердая для раскопок.
Я знаю это, но в глубине души также понимаю, что если я поступлю неправильно, то погибнем не только мы, члены Атлантического Союза. Погибнут все. Вся человеческая раса. И принять такое решение невозможно.
Из кабины экскаватора Гарри замечает меня. Тут же в радио раздается его голос:
– Джеймс. Это ты?
– Это я.
– Все хорошо?
– Конечно. Просто проверяю вас, ребята. Нужно что-нибудь?
– Да, как мы можем подключить кабельное телевидение к этой штуке?
Я не могу не улыбнуться.
– Я добавлю это в список.
– Хорошо. И нам платят сверхурочно, верно?
– Плюс оплата риска. Становится легче?
– На самом деле, нет.
Есть только одно решение: мы будем копать, пока у нас не кончится время. Тогда, если у меня не будет выбора, я соглашусь на сделку с Артуром.
