Чендлер слегка склоняет голову, глядя на нас. Я даже не могу представить, чего он ждет.
Фаулер быстро кивает.
– Звучит неплохо – Эос. – Он смотрит искоса на Идзуми. – Вы упомянули, что у вас есть новости для нас?
– Дальше более того – я могу их продемонстрировать. Если вы все последуете за мной.
Когда Идзуми направляется к двери, Чендлер неловко замирает на месте. Он выглядит болезненно и решает присоединиться к нам лишь в самом конце.
Идзуми провожает нас в свою лабораторию, один из углов которой занимает большая машина. Она напоминает мне старый аппарат МРТ из фильмов.
На столе внутри этой махины стоит белый мешок из толстого резинового материала. Один его конец открыт, и рядом с ним стоит небольшая коробка.
Идзуми смотрит в камеру на потолке.
– Проба на стазис № 1, – произносит она в рацию. – Мы готовы.
Через минуту полковник Брайтвелл провожает в комнату молодого солдата. Он стройный, рыжий и выглядит немного нервным.
– Это рядовой Льюис Скотт, – говорит нам Идзуми. – Он смело вызвался участвовать в этом процессе. Рядовой, вы готовы?
– Да, мэм.
Идзуми закрывает занавеску вокруг него и машины, блокируя нам обзор. Когда она отодвигает ее назад, одежда рядового Скотта аккуратно сложена на стуле, а он лежит в белом мешке на столе. Он дрожит, возможно, от холода, но, скорее всего, от страха узнать, что не сможет выбраться из этого мешка живым.
Идзуми наклоняется близко к нему.
– Мы будем следить за вами все время, рядовой.
Он кивает.
– Вы видите маску внутри?
Он снова кивает, дотягиваясь до маски рукой.
– Наденьте ее. Вы почувствуете движение воздуха. Благодаря ему вы заснете, а когда проснетесь – я буду здесь.
Наблюдая за тем, как он надевает маску на рот и нос, я не могу не думать о капрале Стивенс, которая вошла в ту водяную трубу в Цитадели и попыталась выплыть. Мы напишем оба их имени в наших учебниках истории, если она у нас вообще будет. Я удивляюсь всем солдатам, которые совершают такие смелые поступки, которых никто не видит и о которых никто никогда не узнает.
Это несправедливо.
– Сейчас я включу воздушный поток, – говорит Идзуми.
Частое дыхание Скотта замедляется, он закрывает глаза. Идзуми застегивает мешок, и он начинает сжиматься, обтягивая стройную человеческую фигуру будто в вакуум.
Идзуми изучает небольшую панель дисплея на коробке, прикрепленной к сумке.
– Жизненно важные органы в норме. – Она зовет одного из лаборантов. – Давай перенесем его в сканер.
Она подходит к плоскому экрану на вращающемся столе. На нем демонстрируется тело рядового Скотта: кровеносные сосуды, кости и органы. Ни бьющегося сердца, ни крови, ни движений или изменения цвета в мозге. Изображение выглядит статичным, за исключением обновляющихся в реальном времени чисел и расчетов.
– Как это работает? – спрашивает Джеймс.
– Вкратце – это вирус.
– Вирус?
– Переносимый по воздуху ретровирус, который изменяет ДНК хозяина.
– Вроде генной терапии?
– Очень на нее похоже. Вирус изменяет метаболизм хозяина и процесс старения.
Джеймс щурится.
– Как насчет всей микрофлоры в организме? Особенно в кишечнике. Даже если мы находимся в стадии гибернации… они все равно будут активны.
– Вирус достигает их тоже.
– Та же самая терапия работает на них?
– В теории, – отвечает Идзуми. – Даже человек с открытой или зараженной раной может быть введен в состояние стазиса. Опять же – теоретически.
– Невероятно, – шепчет Джеймс.
– Как долго будет длиться это испытание? – спрашивает Фаулер.
– Один час.
* * *
Не знаю насчет остальной части команды, но в течение следующего часа я едва могу сосредоточиться на своей работе. Мой офис покрыт рисунками и заметками, касающимися вопроса планирования колонии. Все еще слишком много неизвестных, но многое мы можем подготовить. Пока что моя работа с Шарлоттой дала несколько идей о том, что нам нужно построить для нашего нового дома и что нужно взять с собой.
Когда время почти истекло, Шарлотта заглядывает ко мне в офис.
– Думаю пойти и посмотреть, как все прошло.
– Пойдем. Мне самой не терпится узнать.
В лаборатории Идзуми подходит к большой машине и смотрит на монитор.
– Во время стазиса не было никакой активности. Все идет нормально.
Она нажимает несколько клавиш на клавиатуре, и стол выдвигается. Наклонившись над вакуумным мешком, Идзуми стучит по маленькому экрану.
– Процесс реанимации выполняется вирусом. По сути, он изменяет то, что сделал первый вирус.
Сумка надувается по мере того, как Идзуми изучает показания. Она снова постукивает по экрану, и через секунду в мешке появляется движение, его изнутри царапает рука; мешок скручивается.
Идзуми тянет за молнию, и слышится легкий звук выпускаемого воздуха. Мешок спадает, рядовой Скотт приподнимается на локтях, широко раскрыв глаза и глотая воздух.
Идзуми кладет руку в перчатке на его спину.
– Дышите, рядовой. Вы в порядке. Нам просто нужно провести несколько тестов.
* * *
Той ночью, когда я читаю главу книги, ребенок неутомимо пинается. Должно быть, ему это нравится. Или же он это ненавидит.
– Ты в порядке, мамочка? – спрашивает Элли.
– Я в порядке.
– М-м-малыш пинается, да? – спрашивает Сэм.
– Да. Но я счастлива, так как это значит, что он в порядке.
Раздается стук в дверь. Джеймс, как обычно, работает допоздна, и я слишком устала, чтобы встать.
– Войдите.
Дверь распахивается, и, к моему удивлению, в комнату заходит Ричард Чендлер. Я щурюсь. Он улыбается, как будто знает секрет.
– Привет, Эмма.
– Джеймса здесь нет.
– Я пришел увидеться с тобой.
– Хорошо. Ты видишь меня.
Элли подходит ко мне и отворачивается от Чендлера. Сэм поднимается на ноги, но держит дистанцию.
– Я подозревал, но не был уверен, пока не увидел сегодня стазисные мешки.
– Подозревал что? Что он не выдержит твоего массивного эго?
– Забавно. Но в ближайшее время ты не будешь смеяться. – Он делает шаг вперед. – Я знаю, что на корабле недостаточно места для всех. Сколько останется не у дел? Тысяча? Две тысячи? Три?
