Сейчас, набросив брезентовый капюшон на голову – благо и денек был пасмурный, гость из будущего выскользнул из дома и быстро пошел через дворы в сторону Садового кольца. Никто не заметил его исчезновения. НН его упустил, слежки не было, и спустя пятнадцать минут он уже спускался по «лестнице-чудеснице» в прохладу станции «Курская»-радиальная.
В этот раз они снова встречались в Лефортовском парке, и первое, что Петренко сказал Варе:
– Ты заметила, что привела «хвоста»?
– Я? Думала, это ваши.
– Нет, это твой. Своих я сбросил. Давай рассказывай, где и на чем спалилась. Да фильтруй базар, не исключено, что они и слушать нас наладились. Что у тебя произошло?
И Варя экивоками, намеками, кодовыми словами поведала: как встречался Данилов с Шаляпиным, сбежал с конспиративной квартиры и оказался у нее.
– Все понятно, – хмыкнул полковник, – значит, побег мальчика произошел, скорей всего, не благодаря его сверхъестественным способностям или раздолбайству охраны, а под контролем, чтобы выявить и установить связи. Что ж, это им удалось. Теперь мы все трое засвечены.
– Вот как? Значит, теперь и он, и я будем под контролем? А он хотел бежать, скрываться в лесах.
– Совершенно это никому не нужно. Пусть спокойно торчит у тебя, если вам обоим этого хочется. Только помните, что вы под колпаком и ведите себя соответственно… А теперь расскажи мне про тех персон, установить которых я тебя просил. Точнее, напиши сюда. – Он протянул ей ручку и блокнот.
Она написала: Семен Кордубцев – домашний адрес и место учебы, а также номер группы и когда кончаются пары. А дальше – его возлюбленная Людмила Жеребятова: дачный поселок Вешняки, улица Пионерская, дом ***.
Петренко быстренько проcмотрел ее писанину, кивнул: «Понял», сунул в карман. А потом на другом листке написал: «Завтра встречаемся. Покажешь мне Кордубцева. И постарайся сбросить хвост». Она кивнула, тогда он достал спички, вырвал ту последнюю страницу с приказом и поджег. Бросил догоревший листочек под ноги, пепел растоптал, молвил: «Ну, будь!» – и удалился, насвистывая.
* * *
Коммуналка, в которой снял себе светелку Петренко, оказалась далеко не многонаселенной по тогдашним временам: всего восемь комнат, семь семей. И практически в самом центре.
В столице мира и социализма бытовые проблемы решались обычно сложным, кривым путем. К примеру: потребовалось приезжему снять на месяц-два комнату или квартиру. В гостинице – дорого, вдобавок вечная нехватка мест, да и слишком на виду. Сам бог велел арендовать. Разумеется, никакого сервиса типа Эйрнбиэнби или Букинга не существовало. Поэтому, когда Петренко только прибыл в Москву, прямо на Ленинградском вокзале подошел к первому попавшемуся носильщику и поведал о своей нужде. Тот проводил его к другому рыцарю тележки и чемодана. Последний в обмен на десятирублевую купюру выдал Петренко листочек из тетрадки в клетку, на котором были криво-косо записаны химическим карандашом три имени и три телефона.
Петренко позвонил – и первый же арендодатель оказался счастливым обладателем двух комнат на бывшей улице Покровка. В одной прохиндей проживал сам, другую сдавал. Плату, весьма изрядную – четыреста рублей за месяц – потребовал вперед. Сказал: «Для соседей – ты мой двоюродный племянник. Откуда пожаловал?» – «Из Ленинградской области, Кирилловское». – Он назвал ближайшую платформу электрички к Каменке, где служил. – «Прекрасно: соседям говори, что ты мой двоюродный племяш из Кирилловского».
Конечно, родня – иначе соседи запросто могли б настучать про нетрудовые доходы. К тому же следовало блюсти моральный облик – правила хозяин сформулировал кратко: «Баб не водить, собутыльников тоже, не дебоширить. Пей в одиночку или меня приглашай». В остальном ни он, ни другие жильцы постояльцу не докучали, если не считать, конечно, мальца, разъезжающего по длинному коммунальному коридору на трехколесном велосипеде, другого младенца, орущего порой полночи, или тихого алкоголика Еркамова, вечно засыпающего в запертом изнутри туалете.
Имелась ванна, и даже содержалась в относительном порядке – можно было принимать водные процедуры. И еще одно неоспоримое удобство: телефон.
И вот утром того дня, когда Петренко собирался вплотную познакомиться с дедом и бабкой Антихриста – молодым Семеном Кордубцевым и его сожительницей Людмилой Жеребятовой, в коридоре зазвонил телефон, а потом в комнату постучали: «Вас!»
– Меня? Это какая-то ошибка! – Он никому, ни Варе, ни Ольге Крестовской не оставлял номера своего здешнего телефона. Никто не знал, где он живет.
– Нет-нет, именно вас. Говорят, нового жильца, Александра Тимофеевича, что из Ленобласти прибыл.
Эбонитовый телефон размещался у входной двери. Рядом какой-то умелец приделал полочку, чтоб трубка лежала покойно, а не висела на шнуре в ожидании, пока человек подойдет. И химический карандаш на бечевке – им прямо на стене записывали телефоны.
– Это старый друг Крестовской Ольги говорит, – усмехнулся в трубку властный баритон.
Боже мой, ему по обычному городскому звонит всесильный шеф КГБ! Значит, Петренко удалось зацепить его.
– Рад вас слышать.
– Я ваших ангелов-хранителей отправил в краткосрочный отпуск, – проговорил Шаляпин, явно имея в виду «наружку». Петренко «отпуска» пока не заметил, еще вчера топтуны привычно ходили за ним. – Все потому, – продолжал главный чекист страны, – что нам с вами необходимо повидаться.
– Сегодня я не могу, – буркнул полковник. – Очень занят.
Немногие, видимо, отказывали, да в столь решительной форме, главе советской спецслужбы, наводящей страх на весь мир. Шаляпин аж крякнул.
– Вот как? Что ж, тогда завтра, в одиннадцать утра у памятника Героям Плевны. Можете? – язвительно перепросил он.
– Так точно.
– Ну, слава богу.
Вернувшись в комнату, Петренко выглянул в окно. И впрямь слежка убралась.
Что ж, одной заботой меньше. Не придется сегодня перед делом снова голову ломать, как оторваться.
В роли топтунов полковник с Варей в тот день выступили сами. Около двух дня заняли позицию у входа в главный корпус МАСИ – Московского архитектурно-строительного института, в котором учился Семен Кордубцев, он же дед Антихриста.
С Вари (так же, как с Данилова) тоже наблюдение сняли, о чем она с восторгом поведала Петренко. Лишнее доказательство того, что следили по приказу все того же Шаляпина. Впрочем, в том они и раньше не сомневались.
Дома Варя обрисовала ситуацию Данилову и убедила, что лучше ему не скрываться и пожить пока у нее.
А днем они с Петренко сидели на лавочке напротив входа в МАСИ. Изображали парочку – благо майская столичная погода способствовала. Ждали окончания третьей пары – Варя изначально вызнала расписание Кордубцева.
– Александр Тимофеевич, – проговорила Варя, – вы уверены, что мы должны Кордубцевых убивать?
