ТЕНЬ СУТАНЫ НАД ФРАНЦИЕЙ
С. Маршак. ГИМН НАТО
…В чем образ мира видит НАТО?
Лазурь небесную закрыв,
Встает над миром гриб мохнатый —
Несущий гибель адский взрыв…
* * *
За несколько дней до описываемых событий Данилов с Варей шептались в постели, перед тем как заснуть.
В квартире Вариных «родителей», а фактически прабабушки и ее сожителя, все время думалось о том, что, возможно, каждое их слово пишут. Поэтому говорили на пределе слышимости, изъяснялись экивоками, эвфемизмами.
Данилов прошелестел девушке в ухо:
– Я не могу не думать о той девушке из Вешняков, Людмиле, которую едва не убил твой босс. Как она? Жива ли? Выкарабкивается? То, что творит твой руководитель, не кажется мне правильным.
– Ты говорил мне об этом, – раздраженно ответствовала девушка. – Что дальше?
– А дальше – не знаю, надо ли сообщать тебе об этом, но мы ведь давно договорились, что между нами секретов нет. Поэтому двух оставшихся я хочу предупредить о том, что на них начинается охота.
– Двух оставшихся?
– Да, я имею в виду бабушку и деда Елисея Кордубцева – с материнской стороны. Как их там бишь? Вера и Александр Чигаревы. Будем считать, что ты об этом не слышала, не знаешь. Но я, в отличие от тебя, ничем не связан. Ни присягой, ни долгом. Поэтому я найду их. И предупрежу.
– Предупредишь – о чем? Что за ними из будущего прибыл терминатор-убийца?
– Постараюсь найти слова. Понимаешь, Варя, правильно говорят: сын за отца не отвечает… Хотя в сталинские времена это просто красивая фразочка была, а на самом деле очень даже сыны за отцов отвечали, и по лагерям за предков своих сидели, и по детдомам… Но все равно: и формально, и по-человечески это справедливо. Тем более ни дед ничей, ни бабушка не могут отвечать за своего внука, еще не рожденного, который только через сорок лет на свет появится. И лишать их всего, и самой главной ценности – жизни – нельзя и недопустимо.
– Знаешь что, Данилов? Ты – натуральный интеллигентский хлюпик. Начинается все та же достоевщина: стоит ли счастье человечества слезинки одного ребенка. Ты не забудь, где живешь. У нас в стране все наоборот. Большевики – да не только большевики, но и господа демократы тоже – десятки и сотни тысяч замучили и уморили во имя светлого будущего, коммунизма во всем мире или торжества демократии.
– Варя, я не хочу с тобой спорить. Но я просто счел нужным тебя о своих действиях предупредить.
Они отвернулись друг от друга и заснули – спиной к спине, а не обнявшись – впервые после чудесного бегства Данилова из-под стражи.
* * *
В тот самый день, когда Кордубцев узнал местонахождение Петренко и Вари и похитил милицейскую машину, Данилов ушел из дома ранним утром. Это был его третий, по сути, выход наружу из-под добровольного домашнего ареста.
Единственную свою рубашку он сам, вместе с носками, стирал в тазу. Шнурками для ботинок его щедро снабдил Варин отчим, Аркадий Афанасьевич. И еще кепкой, почти грузинским аэродромом, с длинным козырьком, чтобы прятать под ним лицо на случай, если он все-таки объявлен в розыск.
А у «родителей» Вари в то утро царила суета. Сборы, сборы! Последние несколько лет, с тех пор как Варя подросла, они отдыхать стали вдвоем – и в бархатный сезон. Останавливались в здравницах в Пицунде или в Мисхоре, купались, принимали процедуры, прогуливались по терренкурам. Но теперь, невзирая на то, что еще только конец мая, а впереди прохладный июнь, «дяде» Аркадию вдруг обломилась горящая путевка в санаторий «Сочи» в одноименном городе. От санатория ЦК партии да за смехотворные деньги по причине неподходящего времени года не отказываются. Все-таки в «Сочах» отдыхала высшая номенклатура – работники аппарата ЦК, первые секретари обкомов и горкомов, главные редактора центральных газет, академики, работники министерств – не ниже начальников отделов. Поэтому стремительно собрались, быстро выправили себе отпуска, и вот уже сегодня междугородный поезд должен был умчать Аркадия Семеновича и маму по направлению к Кавказской Ривьере. Поэтому в квартире *** в доме номер 37а по Ленинскому проспекту царила предотъездная суета.
Варя тоже оставалась дома. Сессия катила в глаза, от зачетов-экзаменов никакие события ее не освобождали, и она решила подучить ненавистную историю КПСС. Сидела у себя в комнате и зубрила про правый-левый уклон.
Вдруг в дверь раздался звонок.
– Водитель прибыл? – встрепенулся Аркадий Семенович.
– Что-то рано, – ответила мама, – полчаса еще, – и пошла к двери.
* * *
Кордубцев, угнав милицейскую машину, прежде всего решил навестить заклятого своего врага – Петренко. Адрес его был теперь известен: Чернышевского, тридцать пять.
«Волгу» он оставил в переулке и позвонил в дверь искомой квартиры.
– Кто здесь? – раздался протяжный женский голос за дверью.
– Откройте, милиция, – сказал он вполголоса и, когда дверь испуганно отворилась, вопросил в щелку: – У вас тут квартирант проживает. Он дома находится в настоящее время?
– Не знаю. Пройдите, сами посмотрите.
И растрепанная дама в халате, впустив его, указала:
– Прямо по коридору, третья дверь налево.
Кордубцев прошел. Дверь в комнату оказалась не заперта. Да в ней и вовсе никакого замка не имелось. Расстегнув кобуру с пистолетом, он вошел. В комнате – никого. Постель заправлена. Шторы закрыты. Подошел к столу, потрогал чайник. Остывает.
Дама паслась на пороге, не решаясь войти.
– Видели его сегодня?
– Нет. Не знаю, куда и когда ушел.
– Понятно. Никому, и главное, квартиранту о моем визите ничего не рассказывайте, – и лжемилиционер покинул квартиру.
Через полчаса он уже парковался в обширном дворе, образованном домами номер тридцать семь и тридцать семь «а» по Ленинскому проспекту.
* * *
– Кто там?
В конце пятидесятых никаких глазков, через которые из квартир разглядывали посетителей, напрочь не существовало. Для предохранения от нежелательных визитеров использовалась цепочка. Дверь растворялась на толщину детской ручки, и хозяин в щель смотрел, кто там к нему пожаловал. Вот и сейчас мама Варвары набросила цепку и приоткрыла входную дверь. На пороге стоял юный милиционерик с открытым улыбающимся лицом.
– Вы к кому?
– Сержант Вахрушев, – козырнул Кордубцев. – Пара вопросов к вам имеется, гражданка. Разрешите, войду.
Варя слышала звонок и отдаленный разговор. Она почуяла неладное и бросилась в коридор с криком: «Мама, не открывай!» Но было уже поздно. Женщина откинула цепочку. И тогда «милиционер» ударом ноги распахнул дверь, а потом выстрелил прямо в лоб хозяйке.
