В самое темное и тяжелое (для часовых) время ночи, в три тридцать утра, группа спецназа, даже не тронув тех, кто честно патрулировал пространство перед больницей, скрытно просочилась через главный вход в корпус. (Госпитальный охранник, не имевший к Кордубцеву и его сбережению никакого отношения, мирно дремал на своем посту и ничего не заметил.) Спецназовцы поднялись на крышу здания и оттуда по веревкам спустились к окнам пятого этажа, где как раз располагалась палата Кордубцева. Им не потребовалось даже входить внутрь. Пять выстрелов из-за окна – три в грудную клетку, два в голову – и Елисей Кордубцев испустил дух, что засвидетельствовали запищавшие тревожным сигналом мониторы.
И только тогда на звук разлетевшегося вдребезги окна подлетели двое, оборонявшие периметр снаружи, и те, что дежурили в коридоре рядом с палатой. Увидели какие-то тени, но спецназовцев и след простыл. Бросились на лестницу, на крышу, но никаких следов нападавших не обнаружилось и там. Удивительно, куда они делись? Но ларчик открывался просто: спецназ удалился по пожарной лестнице, через запасной выход, вечно закрытый, ключи к которому были подобраны, чтоб не терять ни секунды времени, заранее.
Вот так, тихо и бесславно, во сне, закончилась жизнь Елисея Кордубцева, который претендовал на то, чтобы стать лидером России и властелином всего мира. Из комы он не вышел.
Российская пресса, 2022 год:
Кордубцев погиб! Как нам сообщил неназванный, но хорошо информированный источник, Елисей Кордубцев, находившийся на излечении в частном госпитале «Европа», вчера ночью скончался, не приходя в сознание.
Елисей Кордубцев родился в 1998 году. Широко известным он стал…
1959 год. Александр Николаевич Шаляпин
Он не такой, как Брежнев. У него не слишком много друзей в верхах.
Во многом потому, что он еще молод. Шутка ли, Леониду Ильичу – пятьдесят три, а Александру Николаевичу – сорок один. Его друзья просто еще не успели вырасти. Вон Сашка Семизоров поднялся только до главного комсомольца. Остальные – или в комсомолии остались, или на уровне начальников отделов ЦК и министерства, или секретарей райкомов. Объективно говоря, мелочь пузатая. На таких не обопрешься.
Поэтому приходилось рисковать и раскрываться перед не самыми близкими, а только шапочно знакомыми. Следовало, конечно, учитывать, чтоб человек не являлся креатурой Хруща или Брежнева. Или был кукурузником сильно обиженным.
Один из таких, он знал, – маршал и Герой Советского Союза Вакуленко Кирилл Семенович. Очень тот переживал, что не его после Жукова назначили министром обороны, и на Хруща за это наверняка зло затаил. Полководец, как говорят, Вакуленко был неважный. На фронте его «Генерал Паника» называли. Солдат не жалел, бросал в мясорубку целыми дивизиями, лишь бы продвинуть фронт, взять высоту или город занять. На подчиненных орал матом, невзирая на звания и заслуги.
Но он же Берию арестовывал в пятьдесят третьем. И, главное, сейчас был командующий войсками Московского военного округа. За ним – сила, воины и танки.
А бедные, как говорится, не выбирают.
И Шаляпин позвонил по «вертушке» Вакуленко, с которым едва был знаком – на пленумах ЦК да на правительственных приемах кивали друг другу, парой фраз перебрасывались. Да и разница в возрасте между ними оказалась размером в целое поколение: Вакуленко скоро шестьдесят стукнет. И на войне он армией командовал (а Шаляпин в то же время всего-то диверсионные отряды из комсомольцев комплектовал). Но что делать!
Позвонил маршалу по «вертушке», сказал: переговорить надобно наедине. И получил приглашение приехать в субботу. Старый лис сразу сообразил: звонок неспроста. Сразу, еще по телефону, сделал вид, что давно ждал подобного дорогого гостя, начал по-партийному тыкать:
– Приезжай, Шурик, в баньку сходим – лично попарю тебя. Я ведь баньку новую на даче построил, на пруду.
Что ж, пришлось ехать – со своей дачи в Новогорске к маршалу в Дачные Поляны. Конечно, Вакуленко такой тип, ему палец в рот не клади. Если их дело выгорит, надо будет первым делом его от власти в сторонку подвинуть. Но это – вопрос второй, главное – лишь бы сейчас с ним союз выгорел.
Шаляпин даже домашних маршала не увидел. Его «ЗИС» после двух шлагбаумов въехал на территорию и подплыл к главному, барскому дому, кстати, почти такому же, как у него самого – госдачи для номенклатуры в СССР тоже по типовому проекту строились, как и дома для народа. Шофер открыл перед ним дверцу, а с крыльца офицер охраны (в штатском) провозгласил, как опытный мажордом, хорошо поставленным голосом: «Кирилл Семенович просят вас пожаловать в баню!»
Отправились вдвоем – мажордом впереди, Шаляпин сзади, по асфальтовой дорожке среди ухоженного леса.
Банька находилась в живописном месте, и впрямь на берегу пруда. Хозяин встречал на пороге, одетый, по-хрущевски, в полотняные брюки и вышиванку. Сжал Шаляпина в медвежьих объятиях, трижды по-партийному расцеловал, как дорогого гостя.
В предбанной террасе (помещении величиной с добрую коммунальную квартиру), на свежем воздухе длинный стол оказался накрыт на двоих. Теснилась закуска, с легким уклоном в пиво: горы раков, белорыбица, глубокие лохани с черной и красной икрой. В округлом холодильнике «ЗИС» (хозяин немедленно распахнул дверцу) толпились бутылки водки, горилки и импортного пива.
– Прислугу я отослал, буду сам, Шурик, тебя потчевать. Ну, давай, на ход ноги, по первой, и в парную.
Потом, правда, выпили еще и по второй, на брудершафт:
– А то я тебе, Шурик, тыкаю, а ты, как интеллигент, стесняешься.
И по третьей:
– Бог, как говорят церковники, троицу любит.
Ясна была немудрящая стратегия Вакуленко, еще усатым батькой заповеданная: поскорее напоить гостя – ведь как известно, что у трезвого на уме, то у хмельного на языке, и вообще в пьяном виде легче обнять своего классового врага.
Разделись в предбаннике. Вакуленко оказался жилистым, хотя и с намечающимся брюшком, весь поросшим седым кустистым волосом. В парилке он щедро плеснул на камни. Все зашипело, наполнилось паром, и стало трудно дышать.
– Лягай, Шурик, обработаю я тебя! – Вакуленко указал Шаляпину на полок.
Что оставалось делать – только терпеть, пока старик делает над ним замысловатые пассы веником, гонит на спину раскаленный пар, а то и хлещет с оттяжечкой по спине и ногам.
Потом наступил его черед маршала парить. Наконец потные все, мокрые, уф, выбежали, слава богу, на вольный прохладный воздух, с гиканьем и матерком обрушились в холодную воду пруда.
А затем снова немедленно в парную, и так по стародавней традиции – типа опять же бог троицу любит, повторили еще дважды. А потом, распаренные, разнеженные, сидели в покойных креслах на террасе, глядели на вечереющий пруд в кувшинках, попивали пивко, грызли раков, и в такой доверительной обстановке Шаляпин начал:
– Что бы вы сказали, Кирилл Семеныч, если вдруг нашего дорогого Никиты Сергеича в одночасье не станет?
