И вдруг: быстрые, летящие шаги. Почти бег. Он отложил трубу гранатомета, вытащил из кармана «тульский токарева», взвел курок, снимая с предохранительного взвода, вскинул в сторону шагов.
Варя! Бежит к нему: «Простите, Сергей Александрович! Простите! Я заблудилась!»
– Бог простит, – бормочет он.
А по трансляции уже нестройные и громкие аплодисменты, и все дружнее, и дружнее, сильнее и сильнее. Овации. Что это значит? В царскую ложу вошли Главные Гости? Раскланиваются? Похоже.
Разносится в репродукторе бархатный баритон:
– Исполняется государственный гимн Соединенных Штатов Америки!
И оркестр громыхает. Даже хор – видимо, оперные специально разучивали текст и ноты – подхватывает с неистребимым русским акцентом: «O, say, can you see by the dawn’s early light!..»
[50]
Петренко достает из сумки гранату, протягивает Варе: «Вставляй!» Сам держит трубу наклонно, чтоб ей удобно было. Граната вошла в пазы, щелкнула.
– Готово!
Петренко протягивает девушке пистолет.
А по трансляции звучит:
– Государственный гимн Союза Советских Социалистических Республик! – И летит в эфир хорошо знакомая мелодия: «Союз нерушимый республик свободных…» Но без слов. Хору нечего делать, потому что там в словах звучит «Сталин», а Сталина Хрущев отменил. Будем надеяться, ненадолго.
Петренко горячим шепотом инструктирует Варю, еще раз проговаривает то, что талдычил ей вчера днем в Нескучном:
– Идешь первой. Я за тобой – буду командовать, куда по ходу поворачивать. Пистолет с предохранительного взвода снят, осторожней с ним. Если кто-то попытается задержать, стреляй на поражение.
И они двинулись. В этот раз ей показалось – прошли гораздо быстрее, чем когда она полчаса назад искала на складе Петренко.
Варя все-таки держала руку с пистолетом опущенной. Ей не хотелось случайных жертв. Она надеялась, что без них обойдется. Но вид Петренко с гранатометом на плече, конечно, должен был вызвать панику за кулисами театра – у первого же человека, кто их увидит.
Но вот коридор, потом четыре пролета лестницы вверх – и никого.
А по трансляции уже разливается увертюра к «Лебединому озеру».
Еще один коридор на пути к сцене – и навстречу валит целая толпа: в вечерних платьях, в белых манишках и бабочках – хор! Идут довольные, улыбаются – спели американский гимн, две минуты работы, а получат, как за полноценный спектакль. Петренко гаркает:
– Всем в сторону! Это спецоперация! Работает спецназ КГБ!
На лицах – паника, страх, ужас. Кто-то падает ничком, закрывая голову руками. Другие шарахаются в сторону, прижимаются к стенам.
И вот он – выход на сцену. Толпится кордебалет. Увертюра подходит к концу.
К ним с Петренко бросается распорядитель:
– Вы кто? Как вы сюда попали?! А ну немедленно покиньте помещение!
– На пол! – гаркает Варя, потрясая «ТТ». – Руки за голову!
Заканчивается увертюра и тихо ползет, открываясь, занавес. Вспыхивают аплодисменты.
– Ну, Варечка, теперь мой выход. Не маячь за спиной, чтоб отдачей не опалило.
Петренко отстраняет ее. Снимает защитный колпачок с гранаты. Выбегает на сцену и очень быстро оказывается у самой оркестровой ямы. Оркестр продолжает наяривать, дирижер совершает свои пассы, будто и не происходит ничего, но кордебалет со сцены уже весь разбежался.
Петренко прицеливается в темноту правительственной ложи. Снимает РПГ с предохранителя. Открывает рот, чтоб от реактивной волны не оглохнуть. Нажимает на гашетку.
Бах! – раздается выстрел, и отдача выжигает пространство метров на десять сзади. Фррр – граната открывает стабилизаторы и летит в темноте в сторону «царской ложи». Бум! Вспышка, попадание, взрыв.
От Большого театра до площади Дзержинского – расстояние не больше километра. И Шаляпину даже кажется, что он слышит отдаленный гул: бах! Или это нервы шалят?
Он нервно вскакивает, подбегает к окну – будто может хоть что-то увидеть. Но нет – Москва живет обычной вечерней, летней жизнью. Внизу, на площади, вокруг памятника Дзержинскому, кружатся автомобили.
И вдруг грянул звонок. Он машинально глянул на часы: пять минут девятого. Звонили ему по прямому проводу, но не по ВЧ, а по обычной линии.
– В Большом театре – взрыв! – захлебываясь, доложил незнакомый голос.
– Там сейчас находится Первый, – переспросил председатель, холодея. – Что с ним?
«Не дай бог сейчас скажет: ранен или вовсе не пострадал».
Пауза.
– Похоже, погиб. Там все в правительственной ложе всмятку.
– Действуйте по обстановке. Не допускайте паники.
Он положил трубку и тут же набрал по «ВЧ» маршала Вакуленко.
– Произошел теракт. «Первый», похоже, убит. Вам надлежит действовать согласно плану на случай чрезвычайного положения.
– Понял тебя, Шурик! – весело откликнулся маршал (да не принял ли он там, часом?) – Ввожу в Москву танки и другие войска подчиненного мне военного округа!
Второй звонок, и тоже по «ВЧ», председатель совершил начальнику ОПС (отдела правительственной связи):
– Слушай меня внимательно. В Большом театре произошел теракт. Первый, похоже, погиб. Я перевожу столицу на чрезвычайное положение. Тебе надлежит отключить от связи абсолютно всех абонентов АТС «ВЧ-один» и «ВЧ-два», за исключением списка, который я продиктую. Кроме того, у всех абонентов, кто входит в списки «ВЧ-один» и «ВЧ-два», тебе надлежит заблокировать обычную телефонную связь. Теперь слушай список, кого лишать связи НЕ надо…
– Как я могу? – осмелился начальник спецсвязи. – Всех чохом отключить? Без команды Первого?
– Я теперь первый, – внушительно сказал Шаляпин, и ему понравилось, как это прозвучало.
– Но почему же всех подряд? И нашу структуру – тоже?!
– Да, всех! Ты что, не понимаешь? – возвысил голос председатель. – Ведь это заговор! Надо лишить заговорщиков возможности снюхиваться между собой! Ты понял?!
– Так точно.
– Действуй. А теперь – те, у кого связь отключать не надо. Пиши. Ну, я, во-первых. Далее. Маршал Вакуленко и все его замы по военному округу. Семизоров – один, лично. Бурцева – тоже в единственном экземпляре. И Сыпягин. И это все. Повтори.
Разобравшись со связью, он позвонил верному помощнику Бережному и вызвал в свой кабинет.
В кратких и сильных словах изложил происходящее: «Теракт, Первый погиб, чрезвычайное положение». А потом добавил:
– Мне стало известно, кто организовал и осуществлял подлое убийство. Вот эти трое.
