Взбегаю по лестнице, чтобы проверить Ритку, но та крепко спит. Некстати вспоминаю о пакетах с вещами, которые оставил в машине. Лишние секунды, на которые мне бы не хотелось оставлять Гельку без присмотра в своём доме. Но я же и не могу просто заняться распаковкой при ней. Дилемма.
На свой страх и риск, взглянув на Ангелину, которая продолжает топить одиночество в бокале, я быстро освобождаю от покупок салон, сгружая всё в одну кучу в гараже, выгоняю машину и возвращаюсь в дом.
Но в кухне не обнаруживаю Ангелину. Шестым чувством ощущаю, что внизу её искать бесполезно, и быстро мчу по лестнице на второй этаж.
Там, у дверей моей спальни, стоит бывшая жена. Её рука взмывает в воздух и не сразу, но ложится на блестящую ручку. Секунда, и мой секрет будет раскрыт.
Я не знаю, чего можно ожидать от Власовой. Мы практически не общались вот уже семь месяцев. У нас и раньше были проблемы с пониманием друг друга, а теперь и подавно.
Изящные пальцы с маникюром обхватывают дверную ручку, мягко продавливая блестящий хром вниз. Тихо скрипнув язычком замка, дверь приоткрывается, образуя в темноте спальни дорожку тусклого света, льющегося из коридора.
– Геля, – хриплый шёпот на выдохе прорезает пронзительную тишину, и в два размашистых шага я подхожу к женщине.
Сжимаю её талию руками, тяну на себя, различая за оглушительным биением собственного сердца шорохи и возню со стороны кровати, и впиваюсь в её губы поцелуем, плотно закрывая дверь за её спиной.
Я не чувствую ничего. Да, каждое движение губ и языка знакомы до чёртиков, да, пальцы, цепляющиеся за одежду, я смогу воспроизвести карандашом с закрытыми глазами и в малейших деталях. Но я не чувствую внезапного прилива нежности. Да даже чёртового возбуждения не чувствую! Ни единого шевеления в штанах. Напротив, такое чувство, словно совершаю долбанную ошибку, словно творю немыслимую глупость. Словно целую очень дальнюю родственницу. Вроде и не совсем запрещёнка, но внутри гадко и мерзко.
Я оттесняю Ангелину к лестнице, пару раз врезаясь в стены, подхватываю на руки, спуская вниз. Бухаюсь на диван в гостиной, подминая под себя податливое тело бывшей жены. Думаю, что произойдёт раньше: я взорвусь или она отрубится? Смотрит уже осоловело, но активно принимает участие в нашем поцелуе.
Геля забрасывает ноги мне на поясницу, прижимается своей сердцевиной к моему паху и разочарованно стонет. И тут же со всей дури лупит меня по лицу.
– Ненавижу тебя, Власов! Просто ненавижу! – Она отпихивает меня от себя, и я мгновенно отскакиваю. – Мне твоя жалость не нужна, придурок! Ты понял меня?
Она кое-как поднимается на ноги, но снова падает на диван и начинает плакать. Так горько и отчаянно, что мне просто не хватает духу ни утешить её, ни предложить отвезти домой. Так и стою истуканом, глядя на бывшую жену.
Пока она сама не просит:
– Вызови мне такси, Власов.
– Я отвезу тебя, – киваю я.
Полминуты на сборы, и я помогаю Ангелине обуться и накинуть пальто. Мне буквально приходится тащить её до тачки, но лучше так, чем она заснёт у меня и обнаружит Ритку. Всё, что угодно, лучше обнаружения Ритки.
Мы уже почти доезжаем до нового адреса Ангелины, когда она вдруг хрипит:
– Останови, Власов, – и я резко бью по тормозам.
Она едва успевает открыть дверцу и свесится, как все её возлияния с шумом покидают желудок. Постукивая по рулю, я дожидаюсь, пока Геля не закончит, протягиваю ей влажные салфетки и бутылочку минеральной воды и продолжаю движение.
– Вот мы и приехали, – я паркуюсь у подъезда и поворачиваюсь к жене.
Она слабо кивает, снова распахивая дверь, а я протяжно выдыхаю. Как бы то ни было, я не могу оставить её одну в таком состоянии.
– Ну, Гелька, зови в гости, – потираю руки, игнорируя её протест.
Привычный бардак – первое, что бросается в глаза. И вместе с ним знакомый запах повсюду. Аромат некогда родной женщины ударяет в голову, словно я вернулся наконец домой после долгого отсутствия. Это довольно-таки странное чувство. Мне некомфортно находиться здесь, на её территории, но я гоню прочь воспоминания и концентрирую внимание на причине, которая меня сюда привела.
– Давай, Гелька, раздеваться, – приговариваю, помогая бывшей, – сейчас в душик, крепкий чай и баиньки.
– Я не хочу в душик, – капризно протягивает она, – и чай не хочу! Спать хочу, Власов!
– Знаю, но так надо.
– Почему ты всегда такой правильный, Ярик? Аж до тошноты… Буэ! Сам ещё от себя не устал? Ты вообще хоть раз отступился от правил? Пробовал просто жить? Да ты же безвкусный чёрствый… сухарь!
Удивилась бы она, знай наверняка, как сильно я отступился от правил! Я усмехаюсь, продолжая её раздевать, и веду в ванную.
Настраиваю воду, и Геля спрашивает:
– Ты пойдёшь со мной?
– Нет, я только присмотрю, чтобы ты была в порядке.
Она вскидывает брови и стягивает нижнее бельё. А потом, нагло улыбаясь и всячески подсовывая мне под нос свои прелести, просит:
– Помоги в ванну забраться, Власов, шатает, боюсь упаду.
И я, стиснув зубы, снова обхватываю её уже обнажённое тело ручищами и быстро опускаю женские ступни на глянцевую поверхность белоснежного цвета.
– Присоединяйся, Власов, – льнёт она ко мне всем телом, резко подаваясь вперёд.
Я – кремень. Твёрдость моей воли не отнять, нет такой силы, которая заставит меня делать то, чего я не хочу, и я убираю от себя её руки.
– Душ, чай, сон, – строго говорю ей, глядя прямо в глаза. – Я побуду рядом на случай, если тебе будет плохо, но всё остальное сразу нет. Ты больше не привлекаешь меня как женщина, Ангелин, а спать с той, кого считаешь чуть ли не сестрой… Полное кощунство.
10. Маргарита
Какое-то неясное предчувствие будит меня. Сердце колотится на разрыв. Как у загнанного в ловушку животного. Это последствия сна, или..?
Прислушиваюсь к тихим, едва различимым звукам, доносящимся из-за двери. Я в спальне. В его спальне. Значит, Ярослав вернулся домой.
