– У меня тоже всё хорошо. Температура начала снижаться. Марина Семёновна сказала, что застой прошёл, но мне лучше чаще прикладывать её к груди.
– Так что это значит – кто-то просто мало ест? – с усмешкой спрашиваю у неё.
– Ладно тебе, только не ругай Сонечку, – улыбается Ритка, осторожно усаживаясь рядом. – Всё хорошо. Правда.
Внимательно осматриваю её, и беспокойство ненадолго уходит, сменяясь радостью: с ней всё хорошо! Сдвигаюсь в сторону, придерживая Соню одной рукой, другой же притягиваю Ритку к себе, укладывая примерно туда, где бьётся моё сердце. Рита покорно устраивается на моей груди, гладит Сонину головку, безотрывно глядя мне в глаза.
– Смотрю, вы стали просто идеальной парочкой. Не разлей вода.
– Ты права, – киваю ей. – Соня – умничка. Слушается папу, не устраивает капризов. Здорово, если так будет всегда, да?
– Я бы хотела этого.
– Значит, так и будет. – потягиваясь, целую макушку Риты. – Мой внезапный отпуск подходит к концу, ты справишься сама, если я буду уезжать из дома на несколько часов? Как только тётя Нюра поправится, я привезу её на подмогу, а сейчас… даже не знаю… можно ли доверить вас кому-то постороннему? Если только попытаться уговорить Марину Семёновну…
– Мы справимся, Ярослав. Не переживай, это всего-то маленький ребёнок, уверена, я сумею позаботиться о своей дочери не хуже тебя!
В её голосе слышится усмешка, и я вскидываю брови в удивлении:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что ревнуешь Соню ко мне?
– Может, я, напротив, тебя к ней ревную. Она не успела родится, а уже завладела всем твоим вниманием.
– Ну ты же не серьёзно? Софья Ярославовна так похожа на тебя, конфетка. Такая же маленькая, сладенькая девочка! Вас же просто невозможно не полюбить!
– Ярославовна, значит? – возмущённо ахает Ритка, и Соня распахивает глазки. – С чего ты решил…
– Ш-ш-ш, – покачивая ребёнка, говорю Ритке: – Я всё решил. Спорить бесполезно. Когда всё закончится, распишемся и я удочерю Соню. Не хочу, чтобы вы хотя бы фамилией продолжали относиться к этому… – осекаюсь на недовольный взгляд Сони и проглатываю ругательство, – Туманову. Моя женщина и мой ребёнок будут носить только мою фамилию.
Соня поддакивает мне своим писком, и я смещаюсь ещё дальше, укладывая девочку между нами.
– Видишь, Сонечка тоже так думает. Не волнуйся, Сонечка, папа тебя никому не отдаст. Тем более, тому, кто меньше всего этого заслуживает. Ну уж нет! – Рита начинает кормить малышку, я глажу пушистую макушку и продолжаю: – У меня складывается такое впечатление, что ты, Маргарита, лишь хочешь использовать меня для каких-то своих целей, а потом на полном серьёзе планируешь просто сбежать, словно ничего и не было…
– Я тебя люблю, – выпаливает Ритка. – Я согласна на всё, что ты можешь мне предложить.
Оглядываю её с сомнением.
– Да? Учти, если ты однажды подхватишь Соню и скроешься в неизвестном направлении, я…
– Я не сбегу, Яр. Обещаю. Больше никаких секретов, тайн, побегов…
Я улыбаюсь, обнимая её. Удерживаю достаточную дистанцию для Сони и целую Риту. Моё сердце переполнено любовью, и, кажется, впервые в жизни я чувствую себя на своём месте.
Возвращаться на работу и бросать девочек самих справляться со сложностями адаптации мне совсем не хочется. Но мне необходимо как можно скорее закрыть это чёртово дело. Лишь тогда мне не придётся держать своё счастье за семью замками и бояться за их благополучие.
Ангелина входит в кабинет, когда я, попивая кофе из бумажного стаканчика, рассматриваю материалы дела на доске.
– О, Власов! Ну как? Нашёл, чего искал?
– Даже больше… – обтекаемо отвечаю ей. – Есть новости?
– Ничего, – раздражённо бросает она. – Я надеялась, ты с новостями…
– Ты знаешь, я, пожалуй, покатаюсь по городу, а ты езжай домой, отдохни, если у тебя нет других дел.
– Ярик, ты здоров? Отпускаешь меня домой с самого утра?
– Гель, мне нужно подумать. Ты знаешь, что это значит.
– Да, да, да, – она закатывает глаза. – Бесцельно будешь кружить по городу, гоняя по кругу в голове всё, что тебе известно об этом деле. И посторонние тебе не нужны.
– Спасибо за понимание, Геля.
Я действительно делаю несколько кругов по улицам города, перебарывая желание заехать домой, но это не выход. Это не решит моего беспокойства. Поэтому я еду в больницу, где лежит нотариус Туманова и прохожу к нему под недовольным взглядом медсестры.
– Здравствуйте, вы помните меня? Майор Власов, Следственный комитет. – говорю с порога. – Меня интересуют ответы на несколько вопросов относительно Аркадия Туманова. Он переписал завещание незадолго до смерти. Да? – Мужчина коротко кивает. – Что было в исправленном варианте?
Мужчина тяжело вздыхает и подзывает меня ближе, и я склоняюсь над ним.
– Вот, смотрите, доктор, – доносится от двери. – Снова этот следователь пришёл!
– Покиньте палату! – говорит мне другой голос, мужской.
Но я не реагирую, вслушиваясь в сбивчивый шёпот пациента.
Над ухом раздаётся громкий противный писк кардиографа, и врач силой оттаскивает меня от нотариуса.
– Вы, что, не видите, что пациенту хуже? Больше не допущу вашу шарашкину контору, пока он не будет в стабильном состоянии!
А больше мне и не надо. Я бы пораскинул мозгами, да только мне звонит Ангелина.
