– Рит, – выдавливаю из себя приветливым тоном, – давай ты дашь мне дочку, а сама сделаешь обед? Я вернулся с работы, голодный, уставший. Побуду с Альбиной, пока ты приготовишь что-нибудь по-быстрому, ладно?
Чувствую себя в каком-то сюре. Стою и сюсюкаю с психом, что прикидывается моей любимой женщиной. И буду сюсюкать, лишь бы забрать у Пелевина свою дочь. Да что там! Надо будет, и поцелую. Вообще не принципиально.
Просто верни мне мою дочь.
– В холодильнике пусто, – осмысленно говорит Максим, но тут же глаза застилает пелена. – Я не собрана для похода в магазин. Ты сходи, и я приготовлю. Я как раз уложу Альбину спать.
– Рит, я устал и соскучился по дочери. Пожалуйста, поухаживай за мной.
Максим хмурится, отступая назад.
– Ты такой грубый! Я не буду тебе готовить. И не отдам Альбину.
– У меня был трудный день, – моментально смягчаюсь я. – Я хочу просто обнять тебя, Рита, и нашу дочь.
Он улыбается. Идёт навстречу мне.
– Ты любишь меня? – спрашивает томным голосом.
Я обхватываю его шею одной рукой, поддерживая Сонечку другой.
– Ага. Очень. – фиксирую придурка своим захватом. Начнёт дёргаться, потеряет сознание от удушения. – Я очень люблю Риту, только ты не имеешь к ней никакого отношения!
Его глаза удивлённо распахиваются, но дело сделано. Софья надежно удерживается моей рукой, как и сам Максим. И я подзываю ребят на помощь.
Как только они перехватывают Пелевина, я силой разжимаю его руку и прижимаю к груди рыдающую малышку. Соня здесь. В порядке. Она жива! Мне никогда не придётся больше идти по длинному душному коридору, содрогаясь от страха, что на металлической поверхности стола лежит мой ребёнок.
Я целую её снова и снова, вдыхаю её запах, ощупывая девочку. Она вся холодная и влажная, и я подхватываю первое попавшееся одеяло, кутая малышку, прежде чем вынести на улицу и отвезти к маме.
Еду вынужденно медленно, управляя автомобилем одной рукой. Просто не могу отпустить её. Так и держу, крепко прижимая к себе.
Соня затихает, прекращает плакать. Мне хочется думать, что она узнала меня. Что она понимает, что снова в безопасности. Рядом со своим папой.
Малышка икает. Я бегло целую её лобик, надеясь, что она не разболеется. Намечаю планы на ближайшую неделю: полное обследование Сони, установление отцовства и быстрая роспись в ЗАГСе. Да и Ритку нужно показать врачу, чтобы быть уверенным, что половая активность ей не вредит.
А сейчас я загоняю машину в гараж и вхожу в уютную кухню, пропахшую выпечкой и мясом.
Рита поворачивается на шум и видит Соню в моих руках. Тут же бросается к нам, кажется, бросая ложку прямо на пол. По её лицу струятся слёзы, но она счастливо улыбается мне, подхватывая малышку на руки и зацеловывая её.
Кутая их в свои объятия, я буквально переношу своих девочек в спальню, раздеваю дочь, избавляя от мокрой одежонки и переполненного подгузника, и мы ложимся все вместе под одеяло, чтобы согреть Сонечку своим теплом.
Любуюсь ими, отпуская все тревоги. Моё сердце отбивает спокойный ритм, и я счастлив. Просто до безобразия счастлив.
По опыту работы я точно знаю, дерьмо случается. Самые близкие предают. Деньги служат причиной страшных событий. Люди творят беспредел, разрушая судьбы других людей. И я знаю, как сильно нам повезло, что мы сейчас все вместе наслаждаемся этим моментом чудесного воссоединения.
Обнимаю Риту, чуть ближе притягивая к себе, и она на секунду отрывается от Сонечки, поднимая взгляд на меня.
– Рит, выходи за меня.
– Хорошо. – улыбается она и шутит: – Только у меня ничего нет, руки на наследстве таким образом не нагреешь.
Вот же язык без костей!
– Мне всё ещё под силу прокормить двух с половиной человек, – усмехаюсь в ответ.
– Вообще-то трёх, – она закатывает глаза.
– Это ненадолго. – обещаю ей. – Уж больно у нас красивые получаются дети.
– Это точно, – смеётся Ритка, и Соня недовольно кряхтит.
Мы склоняемся над ней и воркуем-воркуем-воркуем, возвращая себе каждую потерянную секунду рядом с дочкой.
Эпилог
Я просыпаюсь от яркого солнечного света, что пробивается даже сквозь сомкнутые веки. С улицы доносится смех, и я иду на этот звук, самый любимый звук в целом мире. Выхожу на крыльцо, отодвигая в сторону тюль на двери, босыми ногами спрыгиваю со ступеньки на ступеньку и утопаю в росистой траве. Щурюсь на солнце, пытаясь отыскать глазами источник звука, а отыскав, не хочу больше терять ни секунды. Иду к ним.
Ярослав сидит, прислонившись спиной к шершавому стволу цветущей яблони, а у него на руках, оттягивая в стороны уши мужчины, весело хохочет моя малышка.
Яр поднимает взгляд на меня, щекочет маленький животик, целует крохотный носик и говорит ей:
– А кто это у нас проснулся? Смотри скорее, принцесса, – поворачивает малышку ко мне. – Наша мамочка!
Девочка задорно хохочет и дёргается в крепких мужских руках, а я понимаю, что не могу ступить и шагу. Ноги становятся ватными, огромный болезненный ком встаёт поперёк груди, мешая дышать. И я замираю на месте, молчаливо глядя в их сторону.
Рядом с моим Яром сидит его бывшая жена. Ангелина сбросила туфли и пиджак и сверкает идеальным декольте, напомаженными губами. И рядом с моим мужчиной и моим ребёнком она смотрится просто… идеально. Она куда больше подходит Власову. Яркая, красивая, умная! Куда мне до неё!
Ярослав хмурится и поджимает губы. Передаёт дочку Ангелине, и та с готовностью подхватывает Сонечку, бегло целуя пухлую щёчку.
Мужчина с лёгкостью поднимается на ноги и подходит ко мне, заглядывая в лицо.
– Рита, все в порядке? – спрашивает он тихо.
Всё совсем не в порядке. Хотелось бы, чтобы было иначе, но пока так. Я не могу пересилить себя. Не получается. Мне постоянно кажется, что однажды они просто избавляться от меня и заживут счастливой семьёй. С моим ребёнком.
Моя ревность совершенно не обоснована. Но я ничего не могу с этим поделать. Даже когда знаю наверняка, зачем приехала Ангелина Анатольевна.
Власов сканирует меня внимательным взглядом и протяжно вздыхает. А потом целует меня. И я постепенно расслабляюсь.
– Я люблю тебя, Рит. Тебя и Соню. И сегодня ты наконец станешь моей женой! – он подхватывает меня на руки и кружит. Я чувствую, как вчерашний ужин беспокойно взмывает вверх, и с трудом перебарываю тошноту.
– Я в норме, – бурчу ему в губы, и он усмехается.
– Ревнуешь?
– Ревную, Власов. Ревную! – раздражаюсь я. – А что, права не имею на собственные чувства?
– Имеешь, Рит. Хочешь, перебей посуду, наори на меня, только никогда ничего не скрывай, не держи в себе, ладно?
