– Жду, что с рассветом вы вернетесь к своим стадам. Надеюсь, при дневном свете вы снова обретете здравый смысл.
А может, и нет, учитывая, что все они видели одно и то же, и это нельзя было приписать фантазиям, рожденным страшными историями, рассказанными у костра.
– Джентльмены, вы не должны волноваться. Я доберусь до сути проблемы, и вы увидите, что в ней нет ничего сверхъестественного.
Джо видел отсюда свет костра, который в страхе бросили пастухи, и ждал, что узнает много интересного.
Сдержав усмешку, он кивнул пастухам, вышел из ворот и отправился через мост навстречу неизвестности.
Оливия сидела у костра и наблюдала за Джо. Весь луг был усеян овцами – одни лежали в траве, другие мирно паслись. Он обследовал деревья в соседней роще в поисках каких-нибудь свидетельств пребывания призрака.
Роща была достаточно густой. Человеку не составило бы большого труда затаиться там, чтобы затем материализоваться и снова исчезнуть. Любой, кто уже был напуган, испытал бы настоящий ужас.
Глядя, как он нагибается, проводит пальцами по траве, потом переходит на другое место и повторяет те же действия, Оливия совсем не чувствовала страха.
– Ну, разве он не самый красивый мужчина?
Пес не ответил, но поднял голову, посмотрел вверх и вильнул хвостом.
– Знаешь, я действительно люблю его.
Обычно пес нес службу вместе с пастушьими собаками часов до девяти, а потом возвращался в дом и спал у кровати Виктора. Оливию радовало, что сегодня он остался подольше. И хотя ей никогда не приходила в голову мысль получать удовольствие от общества собаки, она обнаружила, что оно ей нравится.
Как и еще некоторые вещи, которых она не ожидала. Вчера поздно вечером Оливия прокралась в библиотеку и взяла томик стихов. К ее большому удивлению, они оказались совсем не такими глупыми, как она думала.
Сэр Бристл положил свою большую голову к ней на колени, посмотрел на нее, а потом устремил взгляд вдаль на Джо.
– Ты ведь правда хороший, преданный парень, верно? – Оливия погладила мягкую шерсть между ушами собаки. – Думаю, ты чем-то похож на своего хозяина.
Некоторым людям могло не понравиться сравнение себя с большой пушистой собакой, но это был комплимент.
Люди бегут от ответственности, как эти пастухи или в еще большей степени Генри Шоу.
– А ты здесь, как и Джо.
Возвращаясь на пастбище, Джо остановился погладить маленького ягненка. Оливия могла бы часами наблюдать за разворотом его широких плеч, движениями сильных рук, за его широкими решительными шагами.
– Знаешь, он правда очень мужественный. Может, ты этого не знаешь, но поверь, это так. Он способен вскружить голову даже такой женщине, как я. А это нелегко. И могу поклясться, полная луна здесь ни при чем.
Хотя лунный свет был чудесным. Он придавал пастбищу и роще сказочный, романтический вид. И единственное, что ей хотелось, – это лечь на траву и считать звезды… и поцелуи.
Но только поцелуи, не больше! По крайней мере, сейчас. Более тесная близость привела бы к обязательствам, которые Оливия еще не взяла на себя и с которыми не собиралась торопиться.
– Вы что-нибудь нашли? – спросила она, когда Джо сел рядом с ней.
– Ничего существенного, вроде медной пуговицы. На тропинке у деревьев трава примята. Готов поставить свою ковбойскую шляпу, что это сделано ногами человека.
– Кстати, о ногах. Вам по-прежнему надо научиться танцевать вальс. – Оливия встала и смахнула с юбки собачью шерсть. На сегодня с призраками было покончено, так что она протянула руку. – Идите, Джо, будем считать шаги.
Пожатие его большой руки было нежным, успокаивающим… и в то же время волнующим. Хотя и не таким возбуждающим, как его усмешка, от которой ее бросило в жар. Он поднес руку Оливии к губам, повернул ее и поцеловал в ладонь. Новая волна тепла пробежала от запястья по внутренней стороне руки и, проникнув в грудь, окатила сердце.
– Вы еще любите меня? – спросил Джо, поднимаясь.
– Вы так храбро обследовали рощу в поисках призрачного существа, от которого разбежались другие мужчины…
Его руки легли ей на талию и потянули ближе.
– Кроме того, можно даже не говорить, что вы чрезвычайно красивы.
– Я не возражаю, если вы это скажете.
Джо притягивал ее все ближе и ближе. Их губы почти соприкасались.
– И конечно, вы очень хорошо целуетесь.
Что он и доказал. Оливия обхватила его за шею, чтобы он не отпустил ее.
– Вы еще любите меня? – снова спросил он.
– Возможно. Но сначала мне нужно оценить вашу приверженность танцам.
– Я пропал.
Джо отпустил Оливию, потом достал из кармана музыкальную шкатулку. Поставив ее на большой камень, он открыл крышку.
И ночь превратилась в сказку. «Спящая красавица», звезды, мерцание костра и тихое блеяние овец, перекликавшихся между собой. Глубоко вдохнув запах свежей травы и овечьей шерсти, Оливия отдалась моменту.
Сэр Бристл, похоже, не уловил настроения. Он встал, отряхнулся и потрусил к дому, вероятно, чтобы лечь спать у кровати Виктора.
– Что я должен делать?
– Поднимите руку, вот так. – Оливия показала, какую позу надо принять Джо.
Подмигнув, он скопировал движение.
– А теперь, вы еще любите меня?
– Почти. – Она положила руку в его ладонь, другую опустила ему на плечо. – Возьмите меня за талию. Легко. Вы наверняка видели, как это делается.
Его пальцы легли ей на талию, но потом Джо погладил ее спину и потянул ближе. Так близко, что стук его сердца отдавался у нее в груди. Ни один мужчина не чувствовал ее сердца так, как Джо. У нее возникло ощущение – волнующее, – что близость с ним была бы куда более приятной и удивительной, чем с Генри. Но вместе с тем Оливию охватило чувство, что она будет несчастна, более того, раздавлена, если Джо когда-нибудь станцует вальс с кем-то, кроме нее. Может, ей не стоит его учить?
– Если мы будем танцевать так, то споткнемся.
– Хотите сказать, мы упадем на траву? Держа друг друга в объятиях?
– Возможно.
– Значит, нам надо двигаться медленно.
Джо начал покачиваться, наклоняя ее вперед-назад и делая медленные шаги. Это был не вальс. И не какой-то другой из пристойных танцев, о которых она когда-либо слышала. Это было больше похоже на объятия под звуки музыкальной шкатулки. И все же это странным образом ощущалось как танец, но какой-то самый интимный.
– Тот, кто сказал, что вы плохо танцуете, ошибался. – Это было очевидно.
– Вы так говорите только потому, что я не наступил вам на ногу и не повалил вас.
