– Это все благодаря ему. Он пришел ко мне, потому что заметил эту Лэпертон там, где ей совершенно нечего делать. Поскольку она проявила свой интерес к Хейверсмиру и Па, а сейчас и ко мне, но получила отказ, не удивлюсь, что она могла попытаться поймать меня в ловушку и заставить жениться, чтобы получить наше поместье.
– Она действительно вела себя развязно по отношению к тебе. Должно быть, решила, что это более верный способ прибрать к рукам Хейверсмир.
– Я сказал Смиту то же самое, и он со мной согласился. Тогда я сделал вид, что вышел один, чтобы она меня заметила и пошла следом. Это дало Смиту возможность поискать какую-нибудь улику. Любую мелочь, которая могла ее выдать.
– Какая удача, что он нашел наряд, в котором она изображала привидение. Ты повысишь ему жалованье?
– Как скажете, леди Хейверсмир.
Переходя через мост, Оливия остановилась и взглянула на реку, стремительно бегущую в сторону Грасмира.
– Она хотела помочь Виктору, но потом решила этого не делать. Думаю, это еще хуже, чем если бы она просто хотела ему навредить.
– Пойдем посмотрим, как она предстанет перед законом. Ее следует отдать под суд. – Взяв руку Оливии, Джо пожал ее. – Я не могу припомнить более приятного момента, чем тот, когда ты окатила ее водой. Ты была великолепна, мой ангел мщения.
Когда они вошли в дом, с их одежды текла вода, хотя они почти не замечали этого. Их встретил рой голосов, поскольку появление Пруденс Лэпертон несколькими минутами ранее дало всем повод для пересудов.
– Можешь быть уверен, что, если в следующий раз какая-нибудь женщина попытается скомпрометировать тебя или причинить вред нашим детям… – Она случайно употребила множественное число, но для Джо это прозвучало как чудо. Он не мог себе представить ничего лучше, чем подарить своему сыну сестер и братьев. – Я буду не менее великолепна. Общество содрогнется от моего гнева.
Баронесса Хейверсмир откинулась на плюшевые подушки, ощущая блаженство просто оттого, что сидела и слушала завывание ветра за окнами кареты. Луна наполняла ее мягким светом. Деревья снаружи гнулись, их ветки трещали, но здесь, внутри… Оливия не могла вспомнить, когда чувствовала такое благословенное спокойствие.
Джо попытался дать кучеру дополнительные деньги за то, что он сидел на козлах в такое ненастье, но тот отказался их брать, утверждая, что благодарен барону за разоблачение призрака и еще больше за то, что ради Хейверсмира он оставил Америку.
Все были рады, что Джо сделал поместье своим домом, и с благодарностью называли его своим бароном.
Оливия зевнула, но не потрудилась прикрыть рот. Кроме нее, единственными пассажирами были ее муж и сын, которые благополучно спали, прислонясь друг к другу.
Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как они выехали из Хейверсмира в Гретна Грин, и она не рассчитывала оказаться дома до рассвета. Но ее это не беспокоило. Оливия смотрела, как Джо обнимал своего сына, как его дыхание шевелило волосы Виктора. Она постаралась запечатлеть в памяти эту трогательную картину.
Иметь такого мужа, как Джо, было не просто счастьем, это была мечта, на осуществление которой она даже не надеялась. Но, пожалуй, еще большим счастьем было видеть, что у ее ребенка есть отец. Каким бы невероятным это ни казалось, но они стали одной семьей.
После того как они произнесли свои клятвы, Виктор напомнил, что за все это надо поблагодарить дядю Оливера. Да и теперь Оливия не верила, что ее брат имел к этому какое-то отношение, кроме того, что они навещали его могилу, когда Джо нашел Виктора. Но ясно, что говорить это сыну бесполезно. Сейчас он верил в это еще сильнее, чем тогда. И она не могла не согласиться с тем, что его можно понять, учитывая, что он получил ковбоя, о котором мечтал.
В то же время она вышла замуж за этого человека, чего никак не ожидала. Оливия даже не верила, что такой человек существует. Лорд Хейверсмир был джентльменом не только по внешнему виду, он был благороден до мозга костей, и она его обожала.
Она закрыла глаза, думая о прошедшем дне. В голове проносилась одна картина за другой.
Сначала ей вспомнилось, как констебль Роллингс объявил, что, хотя он не может арестовать Пруденс Лэпертон ни за то, что она изображала призрака и всех пугала, ни за то, что отказалась спасать Виктора – доказательств было недостаточно, ее поведение, безусловно, предосудительно. Он также выразил мнение, что ей лучше подыскать себе другой город для жизни, поскольку ни один житель Грасмира не станет принимать ее у себя. Более того, практически все склонялись к тому, что она должна вернуть постоялый двор мистеру Миллеру, поскольку фактически украла его. Так или иначе, Оливию эта вдова больше не интересовала, независимо от того, уедет она из Грасмира или нет. Джо любил ее, и она верила в его любовь, так что Пруденс Лэпертон больше не смогла бы досадить ей.
О боже! Оливия выпрямилась на подушках и улыбнулась, поскольку вдруг осознала, что все ужасные женщины Генри тоже не смогут больше ее преследовать. Любовь освободила ее.
Через несколько минут ее веки отяжелели и медленно опустились.
В полусне Оливия видела, как ее прекрасный жених смотрит на нее, произнося свадебные клятвы. И его поцелуй – обещание, данное на всю жизнь. Он длился несколько дольше, чем положено, если учесть, что при этом присутствовала мать Джо, его сестра, Фредди и даже Виктор. Но никто из них, похоже, не возражал, о чем свидетельствовали их улыбки.
Вспоминая эти картины, Оливия окончательно погрузилась в сон.
– Леди Хейверсмир. – Она почувствовала тепло возле своего уха, а потом ее мочки коснулся нежный поцелуй.
Это был не сон, а обещание.
Устроившись рядом с ней, Джо прижал ее к своей сильной груди. Он легко коснулся ее шеи, провел пальцем вниз до ключицы и снова поцеловал ее.
– Как мне хочется, чтобы мы наконец приехали домой, и ты смог бы больше не проявлять ко мне такого почтения. Сколько нам еще осталось ехать?
Слишком долго. Возможно, нужно было последовать совету Эсмеральды и предложить Виктору ехать в их экипаже. Но на тот момент они только-только стали семьей, и Оливии казалось правильным, чтобы они оставались вместе.
Однако сейчас, когда руки и губы мужа исполняли прелюдию к тому, что должно было последовать дальше… Что ж, возможно, сейчас она поступила бы иначе.
– О, Оливия, моя милая прекрасная жена. Я действительно намерен относиться к тебе с почтением. Я буду почитать каждый… – он бережно скользнул по лифу ее платья, касаясь всех пуговок от шеи до талии, – изгиб твоего нежного тела и делать это всю свою жизнь.
Мейфэр, первый вечер лета 1890 года
– Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы идти на бал к герцогине Гутри? – спросил Джо, пока они ждали, когда в холле Фенкрофта соберется вся семья.
Ее муж определенно не имел желания идти туда. Это стало бы его первым появлением в обществе в роли барона Хейверсмира, и результаты ее трудов стали бы видны каждому из присутствующих.
