— В чем дело?
Она опускает глаза.
— Не знаю, что делать.
Эх. Как она торопится.
— Анна? — зову я.
— Мм? — она смущается.
— Разве тебе когда-нибудь было неловко наедине со мной?
— Э-э… скорее, нет.
— Вот именно. Кое-что получается само собой, не стоит загадывать такое наперед. Я позабочусь о тебе.
Она затихает и не смотрит мне в глаза.
— Но я тоже хочу о тебе позаботиться. Придется тебе показать, что мне делать.
Моя милая Анна. Она просто не представляет, что любое ее действие этой ночью меня будет радовать.
— Мне не так трудно угодить, как ты себе напридумывала. Я тебе все покажу.
Она сглатывает и кивает.
— И еще… — я прочищаю горло. — Два дня назад, когда отец отправил меня на твои поиски… Я сделал тест. Просто на всякий случай хотел быть уверен.
Да и после произошедшего с Марной, если бы я не сделал его, сегодня паранойя меня бы сожрала.
— Ой, — говорит Анна. — Ты о том, что ты…
— Стерилен. Да, именно так.
— Спасибо, — шепчет она. И она наконец осмеливается поднять голову. Ее глаза огромны, в районе живота пробуждается волнение. Как же долго мне приходилось сдерживаться. И пускай я не смогу до конца отпустить себя сегодня, потому что она к такому еще не готова, но тем не менее, я столько всего могу и хочу ей подарить этой ночью. И начну со знакомства с каждым миллиметром ее тела. Я опускаю взгляд на ее губы и родинку в уголке рта.
— Анна…
— Ммм? — ее голос срывается? Она прочищает горло.
— Помнишь, я однажды говорил, что хочу познакомиться с каждой родинкой на твоем теле?
Она медленно кивает.
— Ну, сейчас это произойдет.
Она краснеет. Я прикрываю глаза, когда меня окутывает теплая волна аромата груш и фрезии.
— Как же вкусно ты пахнешь.
И пусть я ждал этого момента очень долго, до сих пор ни один из нас не был предельно готов к нему. Зато сейчас все будет так, как и должно.
Я беру ее за руку и веду в большую комнату. Мне хочется включить музыку, но та, что есть у меня, — слишком мрачная. Я лезу в сумку за плеером и изучаю подготовленный Марной плейлист.
— Марна в качестве подарка закачала нам музыку, — бормочу я. — И что-то мне немного страшно.
Анна хихикает надо мной. Я ставлю плеер в док-станцию и включаю. Бьюсь об заклад, первая песня окажется быстрой и громкой.
— Кантри? — С каких пор Марна слушает такое?
— Обожаю эту песню! — говорит Анна, а я стону. Ну конечно, она же из Джорджии. Хотя это не так уж и плохо. По все же. Кто знает, что за муть последует дальше по списку.
— Может, лучше поставим мой плейлист? — я уже тяну руку к устройству.
Анна мотает головой и смело шагает ко мне.
— Пойдем, Кай… мои родинки уже заждались.
Ух ты… неужели моя лисичка просит меня не тормозить? Все мысли о плейлисте тут же уходят в далекие дали. Идя к ней, я думаю, понимает ли она на что только что подписалась?
Мои родинки уже заждались…
— Действительно, — говорю я. — Невежливо заставлять их столько ждать.
Я останавливаюсь прямо напротив нее. Грудь ее вздымается от неровного дыхания.
Спокойнее, друг. Слишком долго я ждал, чтобы сейчас поспешить и все испортить. Ладонью скольжу к ее затылку, обхватываю и приподнимаю голову. У нее закрыты глаза, и я касаюсь ее губ. Сперва нежно зажимаю ее нижнюю губу своими, а затем нахожу ее язык и резко ударяю по нему своим. Мы переплетаемся в поцелуе, и вот так, играя языком, я медленно подвожу ее к кровати.
Сорвать с нее платье, скорее. Пальцами я собираю ткань, плавно двигаясь выше. Дохожу до пояса и она не останавливает меня. Она остается в одном лифчике и шелковых трусиках. В ее взгляде по-прежнему проскальзывает волнение, но она все равно тянется к моей футболке. Я поднимаю руки, помогая ей снять ее.
Я смахиваю волосы с глаз, и вдруг ощущаю ее руки у себя на пряжке. Я убираю их и объясняю:
— Пока рано. — Я так долго ждал, что не хочу испытывать свою силу воли еще больше. Прямо сейчас мне требуется только одно — увидеть ее всю. Я медленно тяну руку ей за спину и расстегиваю белый лифчик без бретелек. Когда он падает, она прикрывает свою грудь.
— Они… — Она кусает губу и опускает глаза.
Я опускаю руки поверх ее.
— Поверь мне, они безупречны.
Я мягко отдергиваю ее руки и смотрю на обнажившуюся передо мной Анну.
Дыхание сбивается, как у девственника. В какой-то момент приходится закрыть глаза и привести мысли в порядок. Каждый изгиб, вершинка и впадинка… Поверить не могу, что это все только мое. Что она моя.
— Повторюсь, — смакуя, говорю я. — Идеальны. А теперь перейдем на кровать.
Она подчиняется, а я понимаю, она готова исполнить все, что я скажу, потому что всецело доверяет, потому что хочет меня. Меня переполняет мужская гордость, причем такая, что хочется первобытно взреветь. Я опускаюсь рядом и не даю ей перевернуться, пока изучаю каждый сантиметр ее тела. Каждый раз, когда она пытается прикоснуться ко мне или притянуть, я останавливаю ее. Это сводит ее с ума, и такое восхитительное чувство собственной власти над ней побуждает действовать еще медленнее.
Плечи, ключицы, грудь — она позволяет целовать ее всюду, пробовать ее тело на вкус, изучать — талия, пупок, бедра, животик — каждый миллиметр нежной кожи слаще предыдущего. Она извивается и стонет, чувствительно дергает меня за волосы. Когда я добираюсь до кромки трусиков и ниже, она приподнимает бедра, но я решительно опускаю их обратно.
— Пожалуйста, — шепчет она.
— Рано.
Я знаю, что ей нужно, и я знаю, как утолить эту потребность и при этом насладиться самому. Я переворачиваю ее на живот и, отведя волосы в сторону, целую верхнюю часть спины. Она задыхается и стонет, стоит мне добраться до поясницы. Я улыбаюсь, мысленно отмечая эту эрогенную зону. А когда я добираюсь до ее попки — самой совершенной округлости в природе — едва не теряю голову и не срываю оставшийся на ней крошечный кружевной кусочек ткани. У меня из груди вырывается рык.
Анна перенимает инициативу со словами:
— Сними их. — Я слишком на взводе, чтобы и дальше оттягивать этот момент. Я сажусь и медленно стягиваю трусики вдоль ее длинных гладких ножек. После чего моя маленькая сексуальная Анна остается абсолютно нагой.
— Боже, — шепчу я. Она еще лучше, чем я себе воображал, а воображал я много.
Анна переворачивается и я впитываю в себя ее образ…
Божественно.
