Завтрак на ходу — это уже входит в привычку, во сколько бы я не поднялась и не начала собираться. Хорошо, мама не видит. Она раньше уходит на работу. В рюкзак убираю вещи и тороплюсь на выход. Нужно прийти пораньше начальства. Все с той же целью — не попадаться на глаза.
Несмотря на бессонную ночь, чувствую себя вполне сносно. До офиса доезжаю в рекордные полчаса, в большинстве своем благодаря удобному транспорт, способному объезжать пробки. Паркуюсь на том же месте, что и вчера, и быстренько отправляюсь внутрь, по пути здороваясь с охраной. В уборную забегаю за двадцать минут до начала рабочего дня, и это обнадеживает. Должна успеть примчаться раньше Беркутова.
Стягиваю любимые джинсы, белую футболку и кеды. Надеваю строгое, но симпатичное платье темно-синего цвета с белым воротничком и белыми манжетами на рукавах три четверти. Из обуви отдаю сегодня предпочтение балеткам на плоской подошве. Все свои вещи убираю в рюкзак и вылетаю из помещения, по пути собирая волосы в высокий хвост, и бегом направляюсь к лифту.
В кабине оказываюсь одна, и на этаже тоже тихо. Прошмыгиваю на носочках в свой кабинет, краем уха услышав приехавший лифт на этаж.
— Ф-у-ух, — выдыхаю, пряча рюкзак в небольшой шкаф, — поздравляю, партизан Мальцева, — бубню себе под нос, когда слышу в коридоре явно мужские шаги и следом за ними цокот женских каблучков. Эти двое еще и на работу вместе ездят?
Почему-то эта мысль задевает, и, чтобы быстрее отогнать все ненужное прочь, приступаю к работе.
Не знаю, сколько проходит времени с момента моего появления в кабинете, когда от работы меня отвлекает тихий стук в дверь. Сначала подумала, что послышалось, но стук повторился.
— Не заперто, — говорю неожиданному посетителю, гадая, кто же это может быть. И тут дверь открывается, а на пороге стоит большой начальник. — Добрый, — немного растерянно смотрю на часы, — день.
— Добрый, Алиса Алексеевна, — его голос звучит хрипло, будто со сна.
Мужчина нервно запускает пятерню в волосы, вторую убирает в карман брюк. И все так же стоит в проходе, словно не решается войти. И заговорить не решается. Странно, вчера на такое поведение Беркутова даже намека не было.
— Вы что-то хотели, Руслан Данилович? — в итоге прерываю звенящую тишину я и только сейчас обращаю внимание на темные круги, что залегли под глазами мужчины. Пиджака нет, а рукава светлой рубашки закатаны до локтя. Что-то он сегодня сам на себя не похож.
— Я хотел бы извиниться за вчерашний инцидент. Обычно я так… по-скотски себя не веду, — задумчиво говорит мужчина, словно все еще сомневаясь в своих словах. — Предлагаю забыть тот неосторожный… — у него явно вертится на языке слово “поцелуй”. Но озвучить — значит, принять факт того, что он был?
— Хорошо, забудем, — перебиваю немного резко. — Просто на всякий случай хочу вам напомнить. Я прохожу практику и только. Мне ничего другого на этом месте не нужно, — встала из-за стола, нервно расправляя ладошками подол платья. — Не хочу, чтобы меня ставили на один уровень с секретаршей, во всех смыслах, Руслан Данилович, — проговариваю четко, без запинки, чего и сама от себя немного не ожидала.
— Я все понял, — кивает мой начальник. — Еще раз прошу прощения. И, — он снова замялся, опустил взгляд в пол, а руки в карманы брюк.
Да что с ним происходит? Нерешительный Беркутов — это что-то новенькое.
— Вы ведь что-то еще хотели сказать, верно? — ловлю на себе его заинтересованный взгляд.
— Да, — выдыхает, — просто мне действительно обратиться в сложившейся ситуации не к кому. Да и вы с Робертой поладили. Нет, я совсем не хочу навязать вам свою дочь, Алиса. Просто няню положили в больницу, а у меня назрела командировка. Завтра с утра я уезжаю и только через сутки вернусь.
— Вы хотите, чтобы я посидела с Ромашкой? — этот мужчина доверяет мне свое сокровище? Вот это маленькое разговорчивое чудо с кудряшками?
— Да, а насчет работы не беспокойтесь. Я все оформлю, как положено, — опирается спиной о стеллаж, так и не решив пройти в кабинет.
— И как вы себе это представляете? Что от меня требуется? — я в растерянности, чего-чего, а такого предложения я уж точно не ожидала. Это, мягко говоря, необычно и совсем уже за рамки вон выходящее.
— Завтра утром приехать к нам. И на сутки весь дом в вашем с Ромашкой полном распоряжении. Все, что нужно, дома есть, а на то, чего нет, я оставлю деньги.
Молча смотрю на начальника, прикидывая в уме, кто из нас больше двинулся умом. Он, что оставляет дочь с человеком, которого знает меньше недели? Или я, что собираюсь согласиться?
— Так как?
— А у меня есть выбор? — усмехаюсь я, прекрасно помня его слова с первого рабочего дня о том, что недовольных он не держит.
— Есть. Вы, Алиса Алексеевна, можете отказаться. И тогда я буду искать другой вариант, — взгляд исподлобья, и мужчина, отталкиваясь от стеллажа, выпрямляется. — Это не рабочий приказ как от начальника к подчиненной, это просьба отца. Дочка прожужжала мне все уши о вас за выходные. Но я вас не принуждаю и не заставляю. Ваш ответ никак не отразится на вашей рекомендации в институт. Каким бы он ни был.
Вау! Его слова приятно отдаются в сердце.
— Хорошо. Хорошо, я вам помогу. Только ради Роберты. Уж очень хорошая она у вас девочка, — в ответ на его лице расцветает довольная улыбка.
— Спасибо. Мне действительно будет спокойней, останься Роберта с вами, — благодарит тут же. — Адрес скину в сообщении. И… Алиса, еще раз спасибо, — звучит очень даже искренне. И большой босс выходит из кабинета, а я устало опускаюсь на стул с гулко стучащим сердцем в груди.
На что я только что подписалась?
Глава 20. Руслан
С работы уезжаю в дерьмовом настроении, по пути забрав пораньше Роберту из сада. Но та в противовес мне абсолютно счастлива, что едем домой.
— Папаська, — залепетало чудо на заднем сидении. — У тебя нет настроения? — хмурит светлые бровки дочурка.
— Я просто устал, правда. Но ты не обращай на это внимания.
Въезжаем на территорию участка. Роберта тут же начинает возиться, самостоятельно отстегивая ремни в детском кресле. Я выхожу из машины, открываю заднюю дверь и беру дочь на руки. Та тут же обвивает ручонками за шею и целует в щеку.
От этого на душе растекается тепло. Никто тебя не будет любить так же сильно, как собственный ребенок. Ромашка — мое все, а остальное — такая ерунда, которая определенно не стоит лишних нервов.
Вечер проходит вполне спокойно. Разве что дочь в разговорах все чаще упоминает Лису, и это в какой-то момент начинает нервировать. Не понимаю я конкретно, что вообще происходит.
Укладываемся спать, провозившись в ванной около получаса. Маленькая госпожа таки выпросила пену и уточек. И вот, пока рыбка ныряла в воде, а я по уши в пене, которая летела во все стороны, сидел рядом, голова немного разгрузилась. Все занятия с дочкой мягко отвлекают от мыслей о случившемся сегодня с Лисой.
