— Нет-нет, простите, Марат Сергеевич, но я, правда, неподходящая компания. Да и у меня в выходные есть дела в автосервисе, — вру напропалую, чтобы деликатней съехать с неуместного пикника.
Приготовилась словесно отбиваться, но мужчина меня удивляет. На мой ответ только пожимает плечами и говорит:
— Если что, если вдруг передумаешь, мое предложение в силе.
— Поняла. Но, правда, спасибо, но нет.
— Окей.
Оставшуюся дорогу разговариваем обо всем и ни о чем. В фойе офиса я смотрюсь крайне неуместно с букетом да и ощущаю себя неловко. Но, как оказалось, это были цветочки. Ягодки начались, когда зашли в лифт. Я, Левашов и… Беркутов.
Забегая в открытые двери, чуть не запнулась, встречаясь взглядом с Русланом. Он стоял, прислонившись спиной к перилам, и выжигал своими карими глазами эти несчастные ромашки.
— Привет, Рус, — тянет руку Марат Сергеевич, словно совершенно не замечает недовольного взгляда друга.
— Доброе утро, — сиплю и отворачиваюсь, не в силах выдержать немой укор в его глазах.
— Добрее не бывает, — наконец-то говорит Беркутов, вздыхая. В отражении начищенных до блеска металлических дверей вижу, как жмут друг другу руки мужчины.
Мы все молча следим за бегущими цифрами на табло лифта и, кажется, так же дружно выдыхаем, когда он останавливается на этаже и выпускает нас из своей тесной стальной коробки.
Я, не оглядываясь, сильней прижимаю к груди букет и тороплюсь быстрее убежать к себе в кабинет. Но не тут-то было.
Только успела открыть дверь и прошмыгнуть внутрь, как тут же мужская рука с дорогими часами хватает бедную деревяшку и открывает.
Я пячусь назад до тех пор, пока не врезаюсь в рабочий стол. Беркутов заходит и с грохотом закрывает дверь.
— Поговорим? — спрашивает начальник, складывая руки на груди и нависая надо мной каменной глыбой. Сегодня он не в рубашке. Темно-синие брюки и черный джемпер, который потрясающе обтягивает его мощный разворот плеч и руки. Брови сведены, а лоб прорезали хмурые морщинки. Сейчас бы протянуть ладошку и разгладить их пальчиками, сгоняя это вечное недовольство с его красивого лица.
— Разве есть о чем? — выдыхаю, сильней сжимая цветы, словно пытаюсь за ними спрятаться от праведного гнева, что вижу в его глазах. — Рабочий день начнется только через десять минут.
— От кого эти цветы? Левашов? Почему ты их приняла и приехала с ним на работу? Что между вами, Лиса?
Я, честное слово, подавилась словами от такой наглости и количества вопросов в минуту! Даже набралась смелости отлепиться от стола и выпрямить спину, гордо задрав подбородок.
— Те… кхм, — запинаюсь, — вам какая разница?
— Такая. Ты моя сотрудница, и я не приемлю служебных отношений.
— Надо полагать, это касается всех, кроме вас, Руслан Данилович.
Ох, как царапнули по самолюбию эти слова! Беркутов поджимает губы и наступает, сокращая между нами расстояние, которое и так невелико в крохотном кабинетике.
— Лиса.
— Алиса.
— Опять? — морщится мужчина, делая еще один шаг. — Лиса… я соскучился, — говорит тихо, опуская взгляд на мои губы. Тон, которым были сказаны слова, задевает самые потаенные уголки души. — Не могу без тебя, — Рус продолжает говорить, с каждым словом его голос садится все больше, а мое сердце начинает болеть все сильней.
Хочется и обнять, ведь он так близко. И влепить пощечину, потому что внутри столько злости и обиды. За то, что обманул, что разбил сердце. Заставил поверить в сказку, а потом уничтожил.
Хороший игрок.
Восхитительный лицемер.
— Я не Олеся… — шепчу тихо, и сжимаю губы, чтобы постыдно не разреветься.
— Что? — опешил Руслан, — о чем ты?
— О том, что мне не надо чужого. Ясно? У тебя есть Нелли. Семья, — последнее слово удается выговорить с трудом. В горле встал ком, а на душе скребут кошки. — Надеюсь, ты наигрался. Второй раз на такой крючок с проникновенным взглядом я не попадусь, Руслан Данилович.
С каждым следующим моим словом выражение лица Беркутова все смурней, а уголки таких желанных губ опускаются все ниже.
Он молчит и смотрит на меня. Сколько эмоций и красок в этом взгляде! Калейдоскоп чувств.
— Уходи, — говорю тихо и, обходя стороной, открываю дверь. В приемной проходящая мимо удивленно замирает Олеся и с интересом наблюдает разворачивающийся спектакль, — Руслан.
Всего мгновение. Я слышу тяжелый вздох. Он разворачивается и, не глядя на меня, напрочь игнорируя секретаршу, скрывается в своем кабинете, хлопнув дверью так, что, кажется, даже стены затряслись.
— Начальство не в духе? — выгибает бровь его бывшая любовница, а я только пожимаю плечами и на манер Беркутова закрываюсь в своей каморке.
Ближе к обеду понимаю, что работа не клеится, и шаткого спокойствия, которого я достигла в последние пару дней, как ни бывало. Мне нужно отвлечься. Срочно.
Бросаю взгляд на букет ромашек и прежде, чем соображаю, что творю, иду к Левашову. В кабинет захожу с уверенным:
— Я согласна.
Марат Сергеевич удивленно выгибает бровь и довольно улыбается.
— Я рад, Алиса. Тогда с тебя хорошее настроение и свободный день. Заеду за тобой в субботу в два. Форма одежды максимально комфортная, прошу, никаких каблуков и платьев, — наигранно испуганно округлил глаза Марат Сергеевич.
— Я поняла, — улыбаюсь и киваю. — Буду в спортивном костюме и с улыбкой на лице.
— Отлично. И да, Алиса. За пределами офиса, прошу, давай на “ты”.
Перешла уже на “ты” с одним. Закончилось не очень.
— Договорились.
Из кабинета Левашова выхожу в состоянии странной прострации, пока еще плохо понимая, что творю. Как бы не вляпаться в новые проблемы.
* * *
Суббота приходит неожиданно быстро. Дяде пришлось признаться, что еду на встречу с “друзьями”, поэтому не могу выйти на работу в сервис. Он немного удивленно косится на меня, но ничего не говорит.
Собираюсь, как и просил Марат, максимально комфортно. Натягиваю новенькие любимые джинсы с футболкой и белые кроссовки. Просто, стильно и удобно. Погода на улице обманчивая, и на небе гуляют хмурые тучи. Волосы в высокий хвост, и на всякий случай кидаю куртку в рюкзак.
Ровно в два жду на улице Левашова, и тот подъезжает четко минуту в минуту.
Настроение не сказать, чтобы прекрасное, но еще вчера настроила себя на то, что сегодня о Беркутове ни одной мысли. Сегодня он — запретная территория в моей голове.
— Куда мы едем? — спрашиваю спустя почти час по загородной трассе. К этому моменту внутри просыпается скверное предчувствие.
