В первой было многолюдно. Здесь за светской беседой проводили время гости, которые не любили танцев или не терпели шума. Изредка раскланиваясь и делая вид, что у него болит голова, Александр Францевич перешел во вторую гостиную, остановился у печи, делая вид, что внимательно изучает античный барельеф – танцовщицу в древнегреческой одежде.
Снова потерев виски и сделав одновременно утомленное и заинтересованное выражение лица, Александр Францевич прошел в третью гостиную, где не было ни одного человека. Он подошел к изразцовой печи в углу, которую, кажется, в своих ночных бдениях без сна изучил вдоль и поперек, с трудом веря своим глазам, уставился на украшающий белые изразцы барельеф – музу с лирой в руке. Да, если верить мужу сестры, это та самая печь.
По внутренностям мгновенно разлился жар, сменившийся тут же страшным, практически трупным холодом, тем самым, что совсем скоро начнет вымораживать Александра Францевича до тех пор, пока не сведет в могилу. Штольцен зажмурился на мгновение, потом резко распахнул глаза и поднял взгляд чуть выше, под самый свод печи, где над музой располагалась небольшая белая плитка с едва выступающими пересекающимися линиями, складывающимися в непонятный Александру Францевичу рисунок.
Впрочем, значение рисунка было сейчас совсем неважно. Ледяными руками, сотрясаемый приступами дрожи, Штольцен воровато оглянулся, но гостиная была по-прежнему пуста, лишь из открытой двери раздавались голоса и взрывы хохота. Он поднял руку, нажал на плитку с непонятным рисунком, раздался тихий щелчок, и плитка отошла в сторону, открывая щель, ведущую внутрь. Господи, помилуй!
Привстав на цыпочки, Александр Францевич с трудом засунул пухлую руку внутрь. Пальцы сжимались и разжимались, хватая пустоту. Такая же пустота разливалась внутри, густая, вязкая, черная. Вдруг пальцы коснулись чего-то круглого, очень твердого и странно-теплого. Александр Францевич выдернул руку, сунул ее вместе с непонятной пока находкой в карман, а другой ловко захлопнул дверцу тайника. Щелк, и ничего не напоминало о том, что он только что сделал.
Чувствуя странное биение крови в зажатом в кармане кулаке, он погладил лиру, которую держала античная муза.
– Удивительной красоты печи, – услышал он и, повернувшись на голос, увидел входящего в гостиную хозяина дома Ивана Петровича Мятлева. – Главное – редкие. Вам тоже понравились?
– Да, вот, было любопытно глянуть, – прохрипел Штольцен. – Да и тепло от них идет, а я, признаться, продрог.
– Вы, милостивый государь, выглядите нездоровым, – заметил собеседник. – Думаю, вам стоит прилечь. Позвать слугу?
– Нет, что вы, – испугался Александр Францевич, мгновенно покрывшись ледяной испариной, – я лучше поеду домой. Будьте так добры послать за моей сестрой – Елизаветой Францевной фон Гессен.
– Разумеется, – Мятлев склонил голову и вышел из комнаты, оставив гостя в тягостном недоумении: видел или нет, заметил или не заметил. Еще раз бросив короткий взгляд на пустынный дверной проем, он вытащил руку из кармана и разжал кулак. Словно сноп искр брызнул по ладони, освещая ее ровным красноватым светом. Александр Францевич Штольцен держал в руке знаменитый рубин Цезаря.
Глава четвертая
Лена злилась так сильно, что у нее даже руки дрожали. С утра она была полна решимости все-таки встретиться на объекте с подрядчиком, чтобы обсудить начало работ. Она даже позвонила оставившему свой телефон следователю спросить разрешения на такую встречу и получила ответ скучным голосом, что все оперативные действия в доме Яковлева проведены, а потому она может встречаться там, с кем считает нужным.
Однако, несмотря на полученное разрешение, встреча опять откладывалась на неопределенный срок, и все из-за этого Дмитрия Макарова, который, оказывается, уехал в Москву, в командировку. Именно так он объяснил свою невозможность встретиться с Леной сегодня и завтра.
– Я уже в дороге, – сказал он, когда она позвонила с предложением все-таки вернуться к намеченным планам. – Я понимаю, Елена Николаевна, что вы хотели бы не затягивать начало работ, но сегодня вечером и завтра утром у меня важные деловые переговоры. Они давно запланированы, я не могу их перенести и, тем более, отменить. Приеду только завтра к ночи, но обещаю, что послезавтра мы с вами обязательно увидимся.
Возможно, это было некоторой формой извинения, но разъяренная Лена, которой предстояло потерять два дня, никакого сожаления не услышала.
– Послезавтра суббота, – сухо сказала она. – Убеждена, что, вернувшись из командировки, вы захотите провести ее с семьей, как и воскресенье, так что ваше послезавтра плавно перетекает в понедельник.
– У меня нет семьи, я спокойно работаю по субботам и воскресеньям, и не считаю, что виноват в сложившейся ситуации, – гораздо более холодным тоном произнес голос в трубке. – Если бы не вчерашние обстоятельства, то уже сегодня работы были бы начаты, а я спокойно уехал на переговоры, понимая, что все организовал. Кстати, я и так все организовал, Елена Николаевна. В частности, мои люди еще вчера вечером вставили выдавленное окно, через которое злоумышленник залез в дом, а заодно заколотили досками все окна первого этажа, дабы произошедшее не могло повториться. Кроме того, на доме отремонтирована сигнализация и установлены камеры. Я сожалею, что мне не пришло в голову сделать это заранее: тогда мы бы точно знали, кто убил Петра Алексеевича, – но мои люди работали всю ночь. Пароль от сигнализации я сейчас вам пришлю. Если пойдете в дом без меня, то справа от входа увидите пульт управления, на котором нужно ввести десять цифр. Но лучше бы вы туда одна не ходили.
Лена не верила собственным ушам.
– Вы считаете, что преступник может вернуться? – спросила она осторожно, в глубине души невольно отдавая дань деловым способностям собеседника. Надо же, ей даже в голову не пришло, что надо заменить стекло, а уж про сигнализацию она и не вспомнила.
– Скажем так, я не исключаю такую возможность, – ответил Дмитрий Макаров. – Конечно, это мог быть случайный грабитель, не знавший, что дом стоит пустым и надеявшийся чем-то поживиться. Но вероятность этого очень мала. Скорее всего, преступник влез в дом совершенно сознательно: он что-то там искал, а Петр Алексеевич его просто спугнул. И в этом случае он точно вернется. При таком раскладе мне очень интересно, зачем ночью в дом явился сам Беспалов. Еще одна версия – у него в доме была назначена с кем-то встреча, которую было важно провести, не привлекая к этому факту внимания. Тогда убийство было спланировано заранее, и преступник, кто бы он ни был, точно не вернется, потому что цели своей достиг. Как бы то ни было, до тех пор, пока это не выяснится, я бы рекомендовал вам быть осторожнее.
– Спасибо за предупреждение, но я взрослая и сама решу, как себя вести, – выпалила Лена. Ух, как этот человек ее раздражал! – В любом случае вы молодец, что заколотили окна и подумали о сигнализации. Это важно.
– Ваше мнение для нас самое дорогое, – сердечно сообщил голос в трубке и засмеялся. – Елена Николаевна, я вернусь и мы с вами, пожалуй, начнем сначала. Иначе каши не сваришь, а в совместной работе это неправильно.
